Исповедь - Юра Мариненков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рома пытался успевать за Серегой, никак не отпуская своё предплечье от сухого рта. С каждой минутой еле заметный, темный силуэт командира отдалялся всё больше или, по крайней мере, так ему казалось. Глаза могли лишь на считанные доли секунды иногда открыться и взглянуть куда-нибудь вперед. А что касается тех двоих, так они пропали из его поля зрения сразу же после выхода из подъезда. Порой, в голову приходили сомнения на счет того, что тот самый слабый силуэт идет верно. Исключить вариант очередного «котла» он пока-что никак не мог, как бы даже не хотел. Кажется, теперь мир впивал в него свои серые корни, которые заметно отличались от тех, что питали его раньше и не давали засохнуть той самой спокойной и правильной жизни, которая тогда ощущалась лишь частью обыденности.
– Рома! – раздался прерывающийся, но довольно понятный голос командира.
Подняв голову и резко, но осторожно открыв глаза, он не увидел перед собой почти ничего, кроме как всё той же непогоды. Там, впереди, больше не было никаких ориентиров и надежд. Вот именно тут-то холод и смог пробраться прямо внутрь куртки, достаточно резко и жестоко обвивая своими холодными порами грудь и спину его самого. Стало по-настоящему тяжело, даже очень…
На ум сразу же стали бросаться множества идей, словить из которых хотя бы одну, сейчас казалось почему-то очень непостижимой задачей.
– Да, – сказал он, сразу же поняв, что таким писком он сможет, наверное, даже не расслышать самого себя. – Даа! – прокричал ещё раз, как можно громче, запнувшись от громадного камня в горле, который всё ещё сидел внутри него, хоть он даже не думал сейчас о всём том. Только после… После этого момента…
Резкая рука, ещё куда более резкий поворот слабого, полуживого тела и тяжелые, по всей видимости, такие же уставшие глаза смотрели прямиком на испуганную и заросшую физиономию.
– Ты куда пропал то? Елки палки, не видишь разве, какая погода? Это ещё хорошо, что я повернулся, – сказал он ему, как-то всё-таки жалко посматривая на его вид. – Давай, идем. Не отставай!
Теперь он шагал рядом с командиром, почти выкинув из головы этот острый, серый снег и насильно забыв о самом воздухе.
В какой-то момент в грудь что-то ударилось и опустив голову, его суженные глаза увидели перед собой респиратор, который ему протягивал тот самый человек, без чьей помощи, скорее всего его уже не было бы в живых.
– Спасибо, – уверенно сказал он, резко, словно на последнем издыхании, стал натягивать вещицу на свою голову.
– Ты, как я помню, ещё и болел раньше. Тебе-то эта штука на вес золота должна быть, не так?
– Наверное, да, – ответил ему кашляющий, по всей видимости, от непривычного и более спокойного воздуха, еле идущий парень.
– Наверное? – ухмыльнулся тот, резко направив свой взгляд прямо на своего собеседника. – Ты вообще знаешь, чем ты болел, тогда, в храме?
На такой вопрос у него, конечно же, не было никакого ответа, так как всё, что он знал об этой болезни, это то, как она забрала жизни почти всех обитателей храма, а точнее уже тогда их убежища.
– Вообще ничего не знаешь?
Он опять молчал, лишь только иногда поглядывая на командира. Правда, в какой-то момент чрезмерной тишины, что-то его внутреннее не выдержало и он всё же заговорил.
– Помню, что вроде как, по радио передав…
– Ой, радио. Гребанное радио, – взбудоражено прервал его Серега. – Вообще забудь всё то, что когда-то тебе приходилось выслушивать из этой херни. Хотя… ну ка! И что же оно по этому поводу говорило?
– Говорило, что это искусственный вирус, который, скорее всего, нам принесли с запада.
Тут раздался резкий смех, который не прекращался примерно минуту, но потом резко затих и сменился довольно тяжелым и непростым молчанием, за которым опять стояли глубокие и личные счеты командира.
– Значит, запад… Да уж. Ну, хотя, ничего удивительного. В принципе, ведь если так подумать, ничего другого они бы и не смогли придумать для их выжившей аудитории. Да, пожалуй, всё окей, – сказал он, и улыбнувшись стал пристально вглядываться вперед, пытаясь найти те самые два силуэта.
– А что на самом деле?
– На самом деле…? – быстро крикнул ему всё ещё оживленный командир и снова замолчал на некоторое мгновение. – Да хрен его знает, что там на самом деле… Ничего хорошо.
– Что тогда смешного, если сами не знаете, – ответил ему Рома, уже почти полностью обессилив от всех этих недосказанностей.
– О, мой друг, поверь, запад тут, скорее всего, не причем. Неа, в этом мире больше это не прокатывает. Кончилось то время, когда всё необъяснимое и невозможное можно было спирать на запад. Теперь же так могут думать лишь рабы, которые сами лично в этом умеют с легкостью признаться.
– Признаться в том, что они рабы?
– Да.
Опять что-то очень странное, но уже хотя бы более теплое и хоть на несколько процентов правдоподобное звучало из уст командира.
– Тебе лишь нужно ещё немного повидать и ты сам всё станешь понимать, – сказал он в задумчивое лицо сморщившегося, уставшего от всего человека.
Они шли дальше, заметно приближаясь к тем самым силуэтам и всё больше ощущая медленный спад непогоды. Теперь, глаза можно было держать открытыми куда больше, чем ещё некоторое время назад, а голова всё меньше устремлялась в землю и всё чаще старалась разглядеть те места, которые они проходили.
Те вопросы, которые не давали покоя, всплывали в наступающем спокойствии всё больше и всё сильнее приходилось себя сдерживать от лишних действий ртом. Тот пожилой человек снова стал казаться перед глазами, заливая их чем-то холодным. Ему вспоминался именно тот момент, когда старик увидел в его дрожащих руках иконку. Это до сих пор било прямо в полутеплое сердце, давая напомнить особенно то, как он изменился и как страх смог завладеть над ним? Что-то немного забывалось. Какие-то небольшие фрагменты, может быть, но именно это, его страх и бесполезность, были именно тем самым, что так резало всё внутри, снова нагоняя сильную непогоду, стихнуть которой, по всей видимости, сейчас не было суждено.
В один из таких случаев, когда резкий воздух ударил прямо в лицо, он, посмотревши в даль, увидел куда более темные
