Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее - Джозеф Хенрик

иерархическую психологию у нашего вида, необходимы и для понимания того, как возникли политические институты. В эгалитарных обществах, где нет иерархических институтов, важнейшей основой политики и экономики служит престиж. Как мы уже знаем, даже самые маленькие сообщества охотников-собирателей находятся под непропорционально сильным влиянием обладателей престижа, чей статус строится на успехах или мастерстве в локально ценных областях, например в охоте или военном деле. В традиционных обществах, живущих в более богатой среде, обладатели престижа пользуются своим влиянием, щедростью и даром убеждения, чтобы расширить сферу влияния в конкуренции с другими престижными “бигменами”. В некоторых местах такая конкуренция порождает пиршества и празднества поистине эпического размаха, на которых такие люди, чтобы укрепить свой престиж, стараются раздарить больше, чем конкуренты, сокрушить их своей продуктивностью, организационными навыками и щедростью. Эти “большие люди” — нередко именно так буквально переводится их название с местного языка — при жизни становятся весьма влиятельными, но после смерти их влияние не переходит на потомков. Подобным образом и понимание доминантности помогает пролить свет на психологическую подоплеку иерархических институтов, в том числе основанных на наследственной передаче власти вождей или царей-миропомазанников. Многие современные институты опираются на обе разновидности иерархии и отбирают кандидатов на основании заслуг, мастерства, успехов и знаний, чтобы продвигать их на доминирующие позиции, где они смогут контролировать чужие издержки и выгоды (в том числе заработную плату, повышения по службе и расписание отпусков).

Хорошо налаженные институты нередко задействуют себе на пользу или подавляют различные аспекты нашей иерархической психологии не самыми очевидными способами. Возьмем хотя бы Великий Синедрион, древнееврейский судебно-законодательный орган, просуществовавший несколько веков на заре нашей эры. Когда предстояло вынести вердикт по важному делу, высказывались все семьдесят судей, начиная с самого младшего и низшего по статусу и заканчивая “мудрейшим” и самым уважаемым членом совета. Это интересная норма, поскольку она (1) практически противоположна тому, как все было бы, если бы мы предоставили природе взять свое, и (2) при этом гарантирует, что все судьи выслушают самое непредвзятое мнение участников с низким статусом, потому что иначе на их мнение повлияли бы престиж и доминантность, которые одновременно и обладают силой убеждения, и требуют соглашаться и подчиняться.

Против эффектов доминантности, вероятно, принимались и другие меры: (1) управление Синедрионом было разделено между двумя судьями, которые могли быть смещены голосованием членов совета, (2) у судей должно было быть сходное социальное происхождение и положение, и (3) социальные нормы подавляли демонстрацию статуса.

Такого рода правила не из тех, что часто приходят в голову даже очень умным людям, а если и приходят, их непросто внедрить. Дело в том, что высокостатусные члены подобных совещательных органов склонны полагать, что их мнения заслуживают особого внимания, и желают высказываться первыми, чтобы повысить шансы повлиять на результат. Члены совета с более низким статусом согласны в этом со старшими коллегами: они не склонны высказываться первыми, боясь, что их сочтут неинформированными или что носители высокого статуса, которые еще не высказались, думают иначе. Таким образом, ни носители высокого статуса, ни носители низкого не стали бы особенно поддерживать порядок выступлений “снизу вверх”, если, конечно, они не сведущи в иерархической психологии и не заботятся скорее о долгосрочном успехе своего института, нежели о личном влиянии и карьере. Например, университетские преподаватели регулярно устраивают заседания, чтобы обсудить “важные вопросы” и проголосовать по ним. По моему личному опыту, на кафедрах антропологии, психологии и экономики спонтанный порядок высказываний почти всегда строится “сверху вниз” с той оговоркой, что самые молодые преподаватели с самыми скромными званиями и должностями нередко вообще молчат. Верховный суд Канады придерживается того же протокола, что и Синедрион, однако Верховный суд США поступает наоборот, точно так же, как университетская профессура: первым высказывается председатель, а затем все остальные в порядке убывания статуса[197].

Изучая различные человеческие общества, мы видим, что стремление к престижу повсеместно управляет поведением, порой даже в большей степени, чем жажда богатства как таковая. Однако престиж строится на успехе, мастерстве и знаниях в локально ценных областях. А ценная область — понятие не бесконечно растяжимое, но все же поразительно гибкое. Относительный успех различных обществ и институтов отчасти зависит от того, какие области там считают ценными. Насколько там уважают тех, кто прекрасно начитан, изобретает механизмы, знает наизусть древние писания, рожает много детей, содержит большой гарем или собирает большие урожаи ямса?

Закончить эту главу я хочу уроком лидерства, который показывает, что английский мореплаватель Джеймс Кук интуитивно понимал природу престижа. В 1768 году лейтенант Кук готовился к отплытию в Южно-Тихоокеанский регион. В то время на британском флоте свирепствовала цинга (как и столетиями раньше), от которой погибало множество моряков. Симптомы цинги начинаются с губчатых десен и общего недомогания, а затем следуют кровотечения из носа и рта и выпадают зубы. Если больной не получит витамина С, его состояние ухудшается, и наступает смерть. По совету одного английского врача Кук приобрел большой запас квашеной капусты, которая, как мы теперь знаем, предотвращает цингу. Поскольку квашеная капуста имеет довольно резкий кислый вкус, необычный для традиционного морского рациона, Кук опасался, что команда откажется ее есть, и понимал, что ни силой, ни разъяснениями добиться стойкого сдвига в диетических привычках не удастся. И он распорядился, чтобы квашеную капусту красиво сервировали и подавали к столу офицерам, но не простым морякам. Не прошло и недели в море, как команда, сделав вывод, что офицерам квашеная капуста нравится, начала активно требовать, чтобы ей тоже дали попробовать. Очень скоро квашеная капуста так полюбилась матросам, что порции пришлось ограничивать. Экспедиция завершилась без единого случая цинги — неслыханное достижение для европейцев в таких длительных плаваниях.

Глава 9

Ритуалы, родство по браку и табу на инцест

Как-то вечером — дело было в деревне Тети на острове Ясава в архипелаге Фиджи — я сидел и попивал каву при свете фонарей на многолюдной вечеринке. Кава — это ритуальный напиток из высушенных и растертых кореньев с водой, от которого немеет язык и по всему телу разливается умиротворение. Все мы, как принято на Фиджи, сидели на удобных плетеных циновках, причем мужчины, наделенные более высоким статусом (старейшины), сидели в дальнем конце помещения (собрания проходили в доме, состоявшем из одной комнаты), а люди низшего статуса собрались ближе к входу. В тот вечер я одержал маленькую антропологическую победу: сумел сесть в середине комнаты, со сверстниками, и никто не потащил меня как гостя в дальний конец для обладателей высокого статуса.