Запретная. Моя - Элла Александровна Савицкая

себя лишним куском торта в кафе. Если бы не Слава я даже не знаю, когда бы вообще могла позволить себе это кафе.

Судорожно тяну в себя воздух, чтобы не заплакать.

Успокоиться. Нужно успокоиться. Сейчас, еще пара секунд и я возьму себя в руки.

Остановившись, зажмуриваюсь. Вдыхаю, задерживаю дыхание. Потом – выдох. И ещё один.

Раньше я не замечала, как тяжело ощущается этот мир. Теперь же он будто возымел вес, лег мне на плечи, и неумолимо давит к земле, пока я пытаюсь не поддаваться. Сгорбившись, держу его на себе и иду дальше.

Вздрагиваю, когда Ася подходит и её рука аккуратно обнимает мою.

– Не будет и не будет. Я все равно заплачу, – говорит настороженно.

Подруга не знает, что я беременна. Я не говорила никому, кроме Белозёрова. Он конечно, был в шоке. Но отреагировал не так, как я от него ожидала. Только привычно назвал «дурой», спросил буду ли делать аборт, а потом молча сел рядом и обнял.

Наверное, это лучшее, что он мог сделать. Именно он помог мне перевезти вещи в общежитие. Не отвернулся, хотя я думала, что сделает именно это. Не оставил меня один на один со всем ворохом проблем, который на меня свалился.

А Ася… она тоже замечательная. Но с ней я почему—то поделиться не могу.

– Не надо, правда. Я не пойду на вечеринку, – смахиваю собравшиеся слезы и даже выдавливаю из себя улыбку.

– Даш, – внимательно смотрит на меня Ася, – ты так и не расскажешь, что у тебя случилось с предками и почему ты от них ушла?

Да, я соврала. Но признаться, что меня выгнали, трусливо не смогла. Уж лучше выглядеть гордой в глазах подруги, чем слабачкой, от которой отвернулась семья.

– Как—нибудь в следующий раз.

Вздохнув, Ася понимающе кивает.

– Ты дрожишь, – хмурится, крепче сжимая мои пальцы.

– Ага. Холодно что—то.

– Ладно, беги тогда в общагу.

Собираюсь сказать, что за мной должен заехать Слава, но не успеваю, потому что его автомобиль как раз останавливается около нас.

– Привет, девчонки, – выходит друг из салона.

Ася тут же расплывается в улыбке.

– Привет, – щебечет приветливо.

– Ну что, готова? – чиркнув по ней почти равнодушным взглядом, Слава целует меня в щеку.

– Ага, поехали.

Попрощавшись с подругой, сажусь в машину, дверь которой для меня открыл Славик, и чувствую хотя бы крошечное облегчение. Здесь тепло. Мое изможденное ознобом тело в благодарности ловит его как радар, пропуская внутрь, чтобы я быстрее согрелась.

– Так, у нас запись через пятнадцать минут. Думаю, успеем.

– Спасибо, – стуча зубами, крепче обнимаю себя руками.

Славик прикладывает ладонь мне ко лбу.

– Высокая температура?

– Не особо. Была тридцать семь и пять. Сейчас, кажется, чуть поднялась.

– Надо было не на пары идти, а в общаге оставаться.

– А потом доганять? Я в порядке. Просто слабость и эта чертова температура, из—за которой мне то холодно, то жарко.

– Сейчас тебя послушают, не переживай. Галина Львовна отличный врач.

Доктор, к которому меня записал Слава – это их семейный терапевт. До этого я ходила в частные клиники, поэтому к кому и куда идти в государственной – понятия не имела. Знаю только уже все, что касается гинекологического отделения и где находится лаборатория. На учет я встала тоже благодаря Славику. Он везде водил меня за руку, потому что я мало того, что во всем этом как слепой котенок, так еще и состояния было такое, что еле передвигалась.

Я тогда была ни живой ни мертвой после ухода Руслана. Просто оболочкой.

Если бы не ребёнок, не уверена, что смогла бы собраться. А если бы не Слава, не уверена, что вообще смогла бы выстоять.

Глава 39

– Можешь поворачиваться, Слав, – спокойно говорит Галина Львовна, когда я опускаю футболку обратно на живот.

Славик все это время сидел лицом к окну, чтобы меня не смущать. Подождать в коридоре он отказался. Сказал, что я сейчас рассеяна и могу пропустить важную информацию, поэтому он пойдет со мной. На всякий случай.

А пока меня осматривали я конечно же, попросила его отвернуться.

– Ну что там? – спрашивает он, когда я сажусь на стул напротив врача.

– Легкие чистые. Горло только красное. – добродушно отзывается женщина средних лет с ясными голубыми глазами, – Но страшного в этом ничего нет. Пей побольше чая, детка, отдыхай, укутывайся, береги себя. Если температура поднимется выше тридцати восьми и пяти – выпей парацетамол. Больше ничего не нужно. Разве что витамины для беременных… хотя, гинеколог, наверное, уже назначил?

– Да, я принимаю, – киваю согласно.

На витамины пришлось раскошелиться. Мама с отцом уехали заграницу и попросить её купить их, было не вариант. А без них тоже плохо. Доктор сказала, что у меня железо на нижней границе нормы, нужно в обязательном порядке поднять. Теперь я закидываюсь жуткой на вкус коричневой жидкостью, от которой тошнит даже при одном запахе… но выхода нет. Лариса Олеговна уверила, что это лучшее, что можно сейчас. А ей я доверяю.

Она выглядит не безразличной и встречает всегда с улыбкой, которых мне в последнее время очень не хватает от окружающих.

– Ну тогда отлично. – одобрительно кивает Галина Львовна. – Хочешь, я напишу тебе справку с открытой датой, а ты потом своим почерком поставишь число последнего дня болезни, когда почувствуешь себя лучше?

– Наверное, не надо. – чуть мотаю головой, – Долго придется догонять потом материал.

– Догонять придется дольше, если ты сейчас запустишь болезнь. А твоему малышу нужно скорейшее выздоровление. Вообще болеть во время беременности вообще не рекомендуется. Поэтому справку я тебе все же дам, – строго отчитывает меня она, – возьми себе неделю на то, чтобы окрепнуть. А ты, Славик, проследи.

– Будет сделано, – с готовностью отвечает Слава за моей спиной.

Врач, как и пообещала выдаёт мне справку, оставив поле с датой последнего дня открытым.

– В регистратуре поставите печать.

– Спасибо большое, – поднимаюсь я со стула. От слабости хочется сесть обратно, но кабинет врача не то место, где можно лечь полежать, – хорошего вам дня.

– И вам, ребятки. Матери привет, – бросает женщина Славику.

– Передам. До свиданья, Галина Львовна.

Он открывает дверь, а у меня в этот момент темнеет в глазах и кружится голова. Мгновенно прикрываю ладонью лоб и замираю, стараясь удержаться на ногах.

– Ничего—ничего, такое бывает, – доносится от врача сзади мягкий, успокаивающий голос. – организм ослаблен. Давай—ка в кровать, Дарья.

– Сейчас я тебя отвезу, – Слава берет меня за руку, вероятно опасаясь, чтобы я не свалилась где—то по ходу, и закрывает за собой дверь.

Температура, кажется,