Последний шанс Гесса 2 - Нани Кроноцкая

Гесс медленно выпрямился и поднял голову. Его взгляд был тяжелым и пристальным. Он медленно отхлебнул кипятка из стакана.– Впервые я испытал это чувство очень поздно, – начал он, и его голос, наконец, обрёл живое, глубокое звучание. – Почему так вышло? Может, женщин вокруг было слишком много, а любви – нет? Моя шестая жена однажды сказала мне: «Ты хуже дохлого шерва, и любить умеешь примерно так же!» В тот момент я мысленно с ней согласился. Решил, что любовь не для меня. А потом в мою жизнь неожиданно вошла она…

Гесс снова откинулся на спинку койки, его массивная фигура казалась ещё больше в тесном пространстве. Он помолчал, и когда заговорил, его голос окончательно потерял стальную монотонность, обретя странную, бархатную глубину.– Любовь, – сказал он. – Не к детям, не к любимой работе и даже не к родному миру. А к человеку. Та, что приходит не как разрушительный ураган, сметающий всё на своём пути. А как первый свет солнца после долгой и суровой бури, пробуждая в душе желание жить. – Он сделал паузу, и его взгляд, тяжелый и задумчивый, скользнул по лицу Есс, чтобы тут же уйти в сторону.

Её сердце внезапно замерло, а затем застучало с невероятной скоростью. Она внимательно смотрела на него, ловя каждое слово. В её душе что-то радостно и болезненно начинало оживать. Это… это же она! Он описывал её. Ту самую, кем она была в этом месте, но только с ним. Он видел её такой, какой она была на самом деле. Он понимал её.– Внешне она казалась обычной женщиной, чья красота не привлекала внимания с первого взгляда. Её нужно было увидеть. Как редкий цветок в высокогорных пустошах Глизе, который прячется под камнями и раскрывает свои влажные от росы лепестки только на рассвете навстречу ласковому теплу. С виду хрупкая. Но с виталитовым¹ стержнем внутри. В её глазах… в её глазах было утро после долгой ночи. Искренность, которой я больше ни у кого не встречал. И огонь. Глубокий, горячий, способный растопить любой камень…

Гесс замолчал, глядя на пустой стакан, и задумался.

А на Есс вдруг обрушилось ледяное прозрение.Взрослый. Зрелый. Аристократ. Девять раз женат. Девять! И последняя… Нэрис.

Воспоминания всплыли, причиняя острую боль, словно врезались клином под рёбра. Тот день на пляже Селесты. Она наблюдала за тренировкой Макара и Гесса, спрятавшись в тени берега. Её восхищала дикая, мощная грация глизеанца. И вдруг рядом возникла она. Нэрис. Нежная, как лепесток, и в то же время невероятно прочная, словно выточенная из виталитовой породы. Её лицо с аристократическими чертами, спокойное и проницательное, отражало глубокую мудрость и богатство эмоций. Она взяла Есс за подбородок, пристально вглядываясь в глаза – легкое, почти невесомое прикосновение.

«Какая странная девочка», – прозвучал в голове Есс её мысленный голос, тёплый и полный странного сочувствия. «Не бойся, мои мужья не кусаются. Если, конечно, их не спровоцировать».

И её улыбка. Женщина, излучающая уверенность и знающая, что любима, сама испытывающая сильные чувства. Она – сердце их запутанного и удивительного мира, мать их детей. Разумеется. Даже если бы речь шла не о Нэрис – какая абсурдная, смехотворная идея – даже на мгновение представить, что этот мужчина, прошедший через множество сердец, мог разглядеть в ней, безродной самозванке и рабыне, стоящей сущие гроши, тот самый «утренний цветок»?Абсурд.

Боль пронзила виски, обжигая, как кислота. Ревность, острая и безжалостная, словно клинок Гесса, пронзила её насквозь. Слёзы застилали глаза. Нет, только не это. Только не сейчас.

Пауза затянулась. Есс заставила себя вдохнуть. Глубоко. С огромным усилием воли расправила плечи и коротко улыбнулась.– Времени у нас осталось не так много, а мы что-то увлеклись, – сказала она, придав своему голосу лёгкую беззаботность и поднимаясь с кровати. Её движения были плавными и уверенными, словно она и вправду была ядроидом, лишённым человеческих эмоций. – Отличная история, но рассказ Зориана лично мне понравился больше. Схожу освежусь, комбинезон уже будто врос в кожу.

Она резко поднялась с постели и, не оглядываясь назад, направилась в ванную комнату. Дверь прикрыла тихо, без звука. Прислонившись к её холодной поверхности, закрыла глаза, пытаясь заглушить оглушительный шум в ушах.

– Ну и хруч² же ты, Гесс.

Послышался шорох расстилаемого спальника, глухой удар – словно кто-то тяжело опустился на пол.– Ну да… – тихо, почти выдохом, ответил Гесс. – Слепой, тупой и вечно голодный хруч. Тут ты прав.

Есс стиснула кулаки так, что ногти врезались в ладони, и сделала глубокий выдох. В тишине крохотной кабинки этот звук был единственным, который она себе позволила.

✦✧✦

«Кодекс инспектора Флота:Руководство по взаимодействию с неудобными реалиями (Издание 2567 года с момента Великого Откровения)»

¹ Виталитовый – Виталит – стратегическая радиоактивная руда, содержащая элемент Виталий (Vt), самый мощный известный источник ионизирующего излучения. Благодаря колоссальному энерговыделению используется как компактное топливо для реакторов и энергооружия, но крайне опасна без специальной защиты.

² Хруч – крупное слепое животное-космополит, обладающее мощным телосложением и примитивными умственными способностями. Прозвище происходит от характерного хруста, который издает при перемалывании пищи мощными челюстями. Символизирует слепую, неразборчивую и прожорливую силу.

Глава 28. Свет в бездне

«Статья 124.8 Кодекса Инспектора Флота: физический контакт с объектом инспекции, выходящий за рамки служебной необходимости, приравнивается к непрофессиональному поведению и влечет за собой санкции, вплоть до отстранения от должности. Инспектор – это алгоритм, воплощенный в плоти. Алгоритмы не испытывают влечения.»¹

Есс ➨

Я прижалась лбом к холодной стене душевой кабины, пытаясь выровнять сбивчивое дыхание. Оно предательски срывалось. За дверью царила тишина, но для меня она была оглушительной.

Мой внутренний радар, тот самый, что стал и проклятием, и нашим общим спасением, улавливал отголоски далеких событий. Вспышки чужого страха, похожие на далекие зарницы, короткие визги агонии, доносящиеся словно из-под толщи воды. Все это было там, внизу, под сводом гигантского потолка этого рукотворного неба, на арене подземного мира, залитой человеческой кровью.

А здесь, за тонкой перегородкой, бушевала своя, тихая война. Я чувствовала их обоих с болезненной четкостью. Зориан. Он был похож на раздраженную рысь – клубок колючей ярости, досады и подспудного, неистребимого любопытства. Его эмоции щекотали мое сознание острыми, зеленовато-желтыми всплесками.И Гесс… Мой Гесс. Он был черной дырой. Беззвучной, ледяной и бездонной. Его отчаяние было невыносимым. Оно словно высасывало свет из наших тусклых аварийных ламп. Гесс возвел в своем сознании стены молчания. Он явно решил стать еще одной жертвой на алтаре чудовищной тайны, которую узнал в