Попал по собственному желанию - Данил Коган

— Двойная плата, если вы действительно арестовали мою сумасшедшую супругу. Как договаривались. Но лишь после того, как мы попадем в мое поместье. А насчет награды посмотрим, насколько вы окажетесь полезными.

— Сумасшедшую? — Он вновь покосился на меня. — И впрямь, Макс. Теперь понятно, почему она сулила мне деньги, не имея их на руках. Она безумна. Я понял.

После этого мы несколько минут ехали в тишине. Потом он снова заговорил:

— Нуру принял покровительство твоей богини. Как и несколько моих воинов.

— Надеюсь, у вас нет никаких наказаний за такое, Юма?

— Если бог не карает отступника, с какой стати это делать людям? Думаю, боги сами между собой договариваются о выкупах или уступках за своих людей. Нуру говорит, твоя богиня сильная. И покровительствует воинам. Мне странно, что я раньше, когда служил в легионе слышал только об Эниалии. Но Макс — сильный воин. Только ты смог противостоять демонам и колдуну, который привел их. И Максу подчиняется сильная ведьма. Ийялаво (жрица) твоей богини. Можем ли мы рассчитывать на ее благосклонность?

— Спроси сестру Кассандру. Но разве ваши боги не рассердятся?

— Здесь не их земля. Наши племенные боги не имеют здесь силы. Сильный покровитель, это важно, Макс. Нуру и другие воины были впечатлены силой богини Макса. Не всякий может увидеть и убить колдуна, управляющего сотней демонов. Мои люди не видели его, пока ты не сразил колдуна огненной молнией.

Угу. Уже сотней. Штош. Для намидийцев возможно метание мной огненного дротика и молитвы Кассандры и впрямь могли бы сойти за чудо. Скоро начнут рассказывать, что молнию по моей просьбе с неба скинула богиня.

— Спроси Кассандру. — Повторил я. Юма степенно кивнул и замолчал окончательно.

***

Наконец, показались ворота остерии, освещенные висящими по бокам оранжевыми фонарями. В красноватом свете Фобоса они выглядели как глаза мистического чудовища.

Едва мы въехали во двор, началась суета. Животных распрягали и уводили под обширный навес с поилками. Повозки на руках закатили в сарай и закрыли там. Воины начали располагаться на ночлег прямо во дворе остерии.

— Макс. — Пробормотал Юма. — Для тебя, колдуньи и твоих слуг есть места внутри. Также там будут дежурить мои воины, я слышал, что Умбра не добрался до цели во второй раз. Но будет и третий. Слуг здесь нет, как ты и приказал. На какое время мы здесь?

— Как минимум день проведем в остерии. Надо осмотреть повозки, ноги животных. Пополнить припасы. Отдохнуть. Окончательно исцелить раны. Минимум день.

— Понятно. Твою женщину мы заперли на первом этаже в комнатах для знати. Окна забили досками, и снаружи их стерегут. Вот ключ — он выдал мне медный исцарапанный ключ от солидного такого замка. — При ней служанка. Остальные твои люди, бывшие с ней, заперты в свинарнике. Мы никого не убили. Но есть парочка раненых.

— Вы все сделали правильно. Караул у окон и дверей не снимай. Даже удвой, пожалуй. И, Юма. Все, что было у моей супруги — моя собственность. В первую очередь меня интересуют бумаги, которые у нее были с собой. Во вторую, ценности и украшения. Прикажи все отнести ко мне в комнату.

— Хорошо, Макс, я сделаю, как ты скажешь. Украшения отобрать?

— В смысле?

— Все украшения у нее. Я не стал забирать коробки, чтобы не искушать своих воинов. Еще я приказал отдать ей все ее одеяния и благовония. Я правильно сделал?

— Да. Дальше я разберусь. Молодец.

Я заселился в свою комнату. Туда занесли мои вещи. Рабы кое-как расстелили постельное белье. Я обратил внимание, что последние покои на первом этаже достались мне. Все остальные, включая Юму, Кассандру, Друза, Гнея и Юстаса поселились на втором этаже. Друз распределил караулы у моей двери. Остерия и впрямь была совсем небольшой. Но для отрядов вроде наших, подходила как нельзя лучше.

Двое чернокожих притащили массивный ларь с бумагами, конфискованными у беглянки. После того как они ушли, я распахнул крышку и принялся за изучение содержимого. Здесь были книги. Несколько иллюстрированных изданий по фехтованию и тактике. В целом, учитывая стоимость этих томов, было понятно, почему женушка взяла их с собой. Учетные книги поместья тоже все были здесь. Я внутренне поежился, представляя, что эта тварь успела бы проскочить мимо моих людей. Хорошо, что ей не пришло в голову уничтожить эти документы.

Ее переписка с Мутато. Новые долговые расписки. Векселя разных банковских домов на сумму почти сорок тысяч феррумов. Вот где были деньги, которые она вывезла из поместья. Хорошо, что намидийцы не умеют читать. Я бегло просмотрел остальные документы. Кажется, они прекрасно дополняли бумаги, которые для меня выкрали у ростовщика Мутато. Закладные, подписанные моей рукой, явно фальшивые. Расписки. Ладно. Этим займется Юстас. Векселя я спрятал в своих вещах. Остальные документы опечатал, закрыв ларь.

Как раз, когда я занимался разогреванием воска, вошла Кассандра.

— Разумный ход. Я удивлена. — сразу начала она. — Ты показал несвойственную тебе прежде предусмотрительность. Когда ты ее казнишь?

— Точно не сегодня. И вообще, план состоит в том, чтобы опротестовать сделки от ее имени, признав ее безумной. А не тупо перерезать ей горло, убив мои шансы на выигрыш процесса. И поссорившись с могущественным родом, к которому она принадлежит, а вдобавок еще и с собственной фамилией!

— Мать велела тебе казнить ее. Храм вынес приговор.

— Мать может что-то велеть только Сестрам. И рабам монастыря. Я — ни то, ни другое. — Жестко оборвал ее я. — Моя жена, как младший член семьи, полностью в моей власти. Не забывай об этом! Не забывай свое место подле меня! Ты советник. Спутник. Но не мой сюзерен! Приказы мне может отдавать только глава рода. Если ты еще раз забудешься, вернешься в монастырь.

Она смотрела на меня, раздувая ноздри и сузив свои изумрудные глаза. Лицо пошло красными пятнами. А пальцы сцеплены в замок на животе. Однако была в ярости, однако, «молчала».

— Тебя понятны условия, на которых ты находишься при «избраннике»?

— Понятны. — Она расцепила руки. — Но ты уверен, что такое решение — следствие твоей дальновидности, а не слабости характера, которую ты последнее время постоянно проявляешь? Ты можешь отвергнуть меня. Но что насчет Богини? Предательство — страшный, непростительный грех!

Ах, вот что ее выбесило! Я все никак не могу привыкнуть к буквализму и живодерству местных