Персона - Максим Жирардо

мнение: его накачали сильнодействующим препаратом, к нападению он не имеет никакого отношения. Мальчонка – свидетель, все видевший, но в шоковом состоянии. Он подтвердил, что события развивались так, как мы и предполагали. А также рассказал, что преступник, вероятно, во время пыток показывал его матери фотографии.

– О том, что на них было, хоть что-то известно? – спросил лысый, толстощекий коротышка, сидевший недалеко от Эльги.

– Нет, – ответил Фрэнк. – Но Карл немного просветил меня по поводу масок и их возможного значения с точки зрения психологии. Об этом я расскажу в самом конце.

Фрэнк кивнул Лоране и сел. Коротышка что-то записал в блокноте на спиральке.

– Что касается жертвы, то ее сейчас погрузили в искусственную кому. Врачи продолжают оценивать ее раны, особенно травму позвоночного столба. Допросить ее можно будет только через несколько недель.

Лоране бросила взгляд на лежавшие перед ней карточки.

– Жиль, ты можешь подробно описать нам, как преступник вошел и что потом делал?

Лоране осталась стоять за пюпитром в позе учительницы, спрашивающей своих учеников.

– Окончательного рапорта у меня пока нет, – ответил Жиль. – В общих чертах: злодей воспользовался той же схемой, которую мы уже видели в больнице Святой Анны. В квартиру он проник, не взламывая замок. На данный момент я отдаю предпочтение версии, что он либо украл ключ, либо сделал его дубликат. Никаких следов на двери не осталось. Замок там надежный, взломать такой практически нельзя, поэтому весь вопрос в том, откуда у преступника взялся дубликат.

– А предварительный контакт между палачом и жертвой не предполагается? – спросил высокий тип с телосложением регбиста и суровым выражением лица.

– Да, такое действительно возможно, хотя подобный контакт мог в равной степени состояться с мужем или, скажем, с домработницей. На нынешнем этапе я пытаюсь отыскать все экземпляры ключей. Мы считаем, что, когда преступник проник в квартиру, вся семья уже отправилась на боковую и спала. По предварительным оценкам, это случилось в промежутке между полночью и двумя часами ночи.

– Это слишком приблизительно! – бросил регбист, которого, по-видимому, не удовлетворили ответы Жиля.

– Да, но пока мы точнее сказать не можем. Но я уверен, что с помощью бригады розыска и реагирования у нас вскорости появится больше конкретики, – с сарказмом в голосе добавила Марион, дабы поддержать Жиля.

Затем повернулась к нему и подмигнула с видом заговорщика. Регбист втянул бритую голову в шею, напрочь лишившись шеи.

– Потом он прошел по коридору и направился в спальню родителей, где вколол Виржини и Артуру анестезирующий препарат, причем ей дозу поменьше. После чего привязал в гостиной к стулу и разбудил. Мы предполагаем, что злодей не торопился, на все про все у него ушло от часа до двух. Что касается сына, то он, вероятно, проснулся в тот момент, когда злодей проник в квартиру.

– А почему он не усыпил его, как мужа? – спросила женщина, которая сидела недалеко от регбиста, поджав под себя ноги.

– Мы задавали себе этот вопрос, – вставила слово Марион. – Скорее всего, наш преступник метит только в четко обозначенные цели. Он не импульсивен и никогда не действует по воле случая. Мальчонка, вероятно, не входил в его план, и ему пришлось приспосабливаться к непредвиденной ситуации. Добавлю сюда и гипотезу о том, что у него попросту не было средства, которое можно было бы вколоть ребенку. Он воспользовался не самой большой дозой флунитразепама, больше известного под названием «рогипнол». Это на редкость мощный и опасный препарат, введение которого ребенку такого возраста рискует обернуться сердечно-сосудистыми проблемами. Но пока это только предположение.

Ее ответ аудиторию удовлетворил.

– Далее, – продолжал Жиль, – он, воспользовавшись перфоратором, пробил шею и повредил спинной мозг. А потом, как и в случае с нашей первой жертвой, приколотил маску – гвоздями в районе жевательных и височных мышц.

Проектор будто выплюнул серию крупных планов с изображением маски, прибитой прямо к коже. На них отчетливо виднелись металлические стержни, угол, под которым они вошли в кожу, а также предполагаемая глубина. Каждый являл собой картину невыносимой жестокости. Но при этом, множась на глазах, они будто уничтожали друг друга. И мозг, которому вроде бы полагалось взорваться от избытка этих зверств, наоборот, к ним привыкал, словно глаз к потоку яркого света. Присутствующие немного поморгали, и шок отступил, а на его место пришла холодная констатация судебно-медицинских фактов.

– Убивать ее, как и нашу первую жертву, преступник не хотел. Закончив, он опять накачал ее анестетиком и уложил в супружескую постель. Потом ушел, а мальчик остался дальше смотреть мультики. Если говорить о криках, то он заткнул жертве кляпом рот, от которого в уголках рта остались явные следы. Что же касается отпечатков пальцев, ДНК или волокон, на месте преступления не обнаружено ничего, что не принадлежало бы семейству Дебассен или их домработнице. Как и в больнице Святой Анны, наш преступник проявил себя человеком дотошным и действовал с большим знанием дела.

Лоране поблагодарила Жиля за этот отчет и предоставила слово Танги, который отличался от остальных тем, что очень заботился о своей одежде.

– Буду краток, – сказал он, – я тоже обнаружил то же умение незаметно проскользнуть, что и в больнице Святой Анны. Все предельно просто – никто ничего не видел и не слышал. Я опросил полсотни жителей дома жертвы, обитателей соседних зданий, а также продавцов окрестных магазинов. Такое ощущение, что вообще ничего не произошло. Наконец, изучение записей с камер видеонаблюдения не позволило нам идентифицировать подозреваемых.

– Марион, у тебя есть что добавить? – спросила Лоране.

– С преступлением в больнице Святой Анны действительно есть много общего, – ответила молодая женщина. – Образ действий, организация, хронология пыток, все точно то же самое. Кроме того, есть также маски и инструменты в виде перфоратора и электрической пилы. Несмотря на отсутствие генетических следов преступника, мы можем с высокой долей вероятности утверждать, что Филиппа Сильву и Виржини Дебассен пытал один и тот же человек. А отсутствие материальных улик еще больше укрепляет нашу убежденность в том, что мы имеем дело с человеком опытным и прекрасно подготовленным.

Фрэнк опять встал:

– Всем спасибо, теперь у нас есть более-менее ясное представление о том, что произошло утром. Вопросы у кого-нибудь есть?

Он повернулся к полудюжине представителей приданых сил, увидел, что они молчат, и продолжил:

– Хорошо. Теперь я хочу понять мотив и установить между двумя жертвами связь. Затем мы составим психологический профиль и поразмышляем о значении масок. У нас слишком мало продуктивных сведений о преступнике, что не дает нам пока возможности сосредоточить на нем все усилия. Чтобы понять, что связывает двух наших