Невероятная очевидность чуда - Татьяна Александровна Алюшина

мне было не до СВО и вообще ни до чего на свете последние четыре года. У меня приоритетной стояла борьба за мамину жизнь, задача, на которой я была конкретно сконцентрирована. Но как говорится, «в кипящем котле холодных мест не бывает». Конечно, я сталкиваюсь с последствиями СВО практически каждый день. К нам же в клинику привозят тяжелых деток из Белгорода и из новых территорий. Иногда очень тяжелых. В нашем хирургическом отделении, наверное, половина лежачих – это такие вот детки с ранениями.

– Точно, я как-то упустил этот момент, – кивнул Павел.

– Я так понимаю, что ты в эту самую СВО влез? Я права? – посмотрела на него внимательно, ожидая ответа, Ева.

– Ну, как-то так, – перестал чистить рыбу, повернулся и посмотрел на нее Орловский. – Можно сказать, что и влез, но опосредованно.

– Поясни, – потребовала она.

– Когда началась вся эта бодяга, Пашка загорелся идеей, мол, им сейчас там, на этой СВО, такие крутые перцы, как я, которые с дронами спят, едят, базарят и чуть ли не… сексом занимаются, – усмехнулся Павел, – нужны до зарезу. Пойду я, мол, помогу нашим: туда-сюда, разведка и все такое. По серьезке не полезу, вперед с шашкой наголо не поскачу, я сзади, по-тихому, со своими птичками. Словом, Пашка драйв словил, ты что, говорит, Андреич, прикинь, настоящие пострелушки снимать-смотреть. Я ему, конечно, аргументов против такого мощного решения насыпал, да куда там, он же фанатюга. А тут такая замута, «Контр-страйк» отдыхает в песочнице. Ну и подписался добровольцем, а я за ним стартанул, не мог я Пашку-то оставить.

– Тоже добровольцем, что ли? – смотрела на него, обалдев от столь сильного хода, Ева.

– Нет, не в том смысле. Не на фронт, у меня другие задачи, которые я гораздо лучше умею решать. Перепрофилировал я весь свой бизнес под разработку, модернизацию, изобретение и выпуск FPV-дронов, коптеров, ну и, походу, разработку модификаций систем РЭБ, ну это так, на уровне побочных исследований, так сказать. Подписал на это дело одного знакомого парня вложиться с его бизнесом в мою фирму. Набрал команду из Пашкиных безбашенных гениев-пацанов, с которыми он «зависал» по интересам. Ну и наладились мы клепать птичек, – он хмыкнул саркастически и крутнул головой. – И попали-и-и-и в конкретную жопу.

– В каком смысле? – уточнила Ева.

– Да в прямом, – ответил ей Орловский и напомнил об обязанностях: – Ты овощи-то чистить-резать не забывай, Ева Валерьевна.

– Успею, – махнула она нетерпеливо рукой с зажатым в пальцах ножом. – Так что случилось-то с вашим бизнесом?

– Да все как обычно в нашей стране, – вернулся и сам к прерванному занятию Орловский, приступив к чистке очередной рыбы, по ходу чего продолжил свой рассказ: – Любое толковое, дельное начинание упирается, как правило, в законы, которые не просто тормозят его, а перекрывают напрочь возможность осуществить всякую хорошую инициативу. Так и в случае с частными разработками для армии. Наша компания подпадала под так называемый гражданский ВПК. То есть Военно-промышленный комплекс, что называется, от народа, одну из областей которого начали называть «гаражной», потому что многие мужики принялись делать простейшие дроны в своих гаражах. Реально клепали: заказывали на маркетплейсах китайские комплектующие и собирали пачками. А вот на следующем этапе, то бишь передачи продукции в армию, в непосредственно воюющие части, и начинался «Большой Затык», это если выражаться самым мягким и очень интеллигентным образом. Мы все дружно – и «гаражные умельцы», и частные фирмы, типа нашей, которых чуть позже хлестко назовут «Кулибины микроавиации», – как лбом в стену упирались в сорок четвертый федеральный закон. Он на корню перекрывал возможность проводить «народные» инновации, даже после обкатки на фронте. Там много чего запрещающего. Если коротко, то в совокупности все «нельзя» сводятся к запрету Минобороны внедрять разработки, если они не проходят через их структуру.

– То есть им это ваше «народное творчество», как я поняла, без надобности и лишняя головная боль, так, что ли? – потребовала уточнений Ева.

– Не совсем так, – взялся разъяснять более подробно Орловский. – Всякие толковые инновации любой армии мира нужны как воздух, без них смысла как такового в военной структуре нет. Но в нашей стране пул определенных статей, законов отсекал частные, гражданские инициативы от профессиональных военных структур. А когда случилось двадцать четвертое февраля и поперла народная инициатива, то при всей ее востребованности и нужности на фронте мы дружно уперлись в эти самые законы. А чиновник у нас по большей части бздлявый, он бумажку лишний раз не подпишет. Просто переложит эту ответственность на подчиненных, чтобы, не приведи господи, не попасть под правовую раздачу, но и правду надо сказать: обложены наши чиновники на любом уровне от городского до федерального, в том числе и военные, серьезно. И за любой шаг в сторону, когда он реально, по-честному радеет за страну и дело, можно вполне себе конкретно загреметь на приличный срок. И любого чиновника, который на свой страх и риск все же находил такую возможность и что-то делал, смело можно причислять к настоящим героям. Правда, года через полтора после начала СВО начало что-то меняться, в основном на местах, и все же стало… Как бы это сказать?.. Больше «воздуха», что ли. Сейчас вообще многое изменилось в этом вопросе, с большим сдвигом к улучшению. Но когда мы влезли в эту историю, пришлось побиться головой о шлагбаум. Была, правда, одна лазейка, но… – Павел отвлекся от объяснений, кинув последнюю рыбу в таз к уже очищенным, и переместился к большой разделочной доске.

– Какая лазейка? – подтолкнула его к дальнейшему повествованию Ева.

– Такая, тоже себе интересная, – продолжил объяснение Орловский. – Если вы способны свое изделие поставить на поток, то можно заключать определенные соглашения и идти под Министерство обороны. Ну а нет – давай, до свидания! Идите… в свой гараж. При том, что украинцы у себя только поощряли подобное «народное, кустарное производство», они там массово клепали эти дроны в гаражах и домах, чуть ли не на коленке и чуть ли не скотчем и клеем монтируя, главное, чтобы летал, показывал картинку и мог сбросить гранату или снаряд – и вперед на фронт! В какой-то момент этих украинских птиц в небе стало немерено, порой в разы превышая наши, особенно если учитывать, что им вся Европа слала в больших объемах любых «птичек». А наши мужики зверели, упираясь в тормозные законодательные чиновничьи препоны. Вон, например, тот же «Ланцет», они же такие же частники, как наша фирма, когда сделали свою машинку, апробировали и запустили и она себя показала круто, через аутсорсинг и пошли под МО, встав