Невероятная очевидность чуда - Татьяна Александровна Алюшина

Татьяна Алюшина

Невероятная очевидность чуда

Автор выражает благодарность поэту Андрею Ковалеву за предоставленные стихи

© Алюшина Т., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

***

Разумеется, дождь, встраиваясь в концепт всего ее сегодняшнего дня, проходящего под девизом «засада крепчала, сплачивалась и лупила куда ни попадя, но со всем своим старанием» и отлично дополняя его, пошел именно в тот момент, когда Ева выбралась из маршрутки.

Еле сдерживаясь от того, чтобы громко, проникновенно и с большим душевным чувством не выругаться, изливая переполнявшее ее сверх всякой меры раздражение, нервным рывком Ева выволокла из нутра общественного транспорта неудобный чемоданище, уже реально доставший ее до невозможности за время пути, и чуть ли не швырнула в сердцах на щербатый асфальт, словно хотела отделаться от него раз и навсегда. Горячее желание выкинуть куда-нибудь этот ужас на колесах Ева испытывала с момента, как только его увидела, но с немедленным избавлением решила пока повременить – сначала неплохо бы все-таки добраться до конечной цели и пункта назначения путешествия. А там уж можно и баулами расшвыриваться.

Обиженно-жалостливо проскрипев «раненым» колесиком, словно попеняв злобной девице за такое с ним непочтительное обращение, ни в чем не повинный чемодан бухнулся рядом с ногой Евы. С легким шипением дверь маршрутки закрылась, и… именно в этот момент пошел дождь. Причем такой… настоящий себе дождь – не ливень, но близко к тому.

Пошел вполне себе ожидаемо, тут без претензий к природе – весь день собирался пролиться и все поддавливал и поддавливал, низкими нависшими сизыми тучами накрыв, казалось, все Подмосковье и соседние с ним области, в частности ту самую, в которую и прибыла Ева Валерьевна Ахтарская.

Ну что бы ему не подождать-то было, тому дождю, еще каких-нибудь пятнадцать минут, раз уж за долгие три часа не самого спокойного и легкого пути Евы он так и не разродился, ведь терпел же этот дождина как-то все это время.

Всего пятнадцать минут!

Тут же осталось-то всего ничего, каких-то пятнадцать минут быстрого шага – рукой подать, – и она успела бы дойти до дома.

Нет, понятно, что спонтанное решение ни с того ни с сего ехать в Калиновку само по себе было чистейшей воды авантюрой. Ну а как его еще можно назвать, если два дня назад, практически уже ночью, когда после тяжеленной смены и двух многочасовых операций Ева еле приволокла домой свое изнуренное до невозможности тельце. С-сидела с вытянутыми, гудящими от усталости ногами на пуфике в прихожей, не в состоянии наскрести в себе остатки сил, чтоб хотя бы элементарно снять верхнюю одежду и разуться, в ее опустевшую от переутомления голову вдруг вскочила неожиданная мысль:

«Хочу в Калиновку!»

И так эта дурная мысль застолбилась и закрепилась в пустом пространстве решившего отдохнуть от напряжения сознания доктора Ахтарской, что отделаться от этой засевшей мыслишки у нее не получалось, как она ни старалась, что называется, «перебить повестку» и отвлечься на что-то иное.

В результате напрочь проигранного соревнования с вирусной идеей, поселившейся у нее в голове, уже на следующее утро Ева примчалась в больницу. И, удачно выловив главного врача отделения всего за полчаса до назначенной у него операции, затребовала у того отпуск, решительно подвигая к нему по столу свое заявление.

А что самое странное, из разряда «чудо-чудное, небывальщина!» – Волин таки подписал ее заявление, не сильно-то и сопротивляясь. Так, для видимости и галочки поуговаривал передумать, вспомнить о коллективе и плановых операциях, в график которых она поставлена. Но потом взял и подмахнул размашисто бумазейку Евы своей дивной, заковыристой подписью, сопроводив свое решение комментарием:

– Мне следовало самому тебя прогнать в отпуск еще неделю назад. Вижу же, в каком ты состоянии. Но людей не хватает. А… – махнул он раздраженно-бессильно рукой, – что говорить, сама все понимаешь, – и вздохнул тягостно.

Она понимала. Кадры, это да – такая проблема… Мягко говоря, сложная. Причем глобальная для всех медучреждений, не только для их отделения и больницы – в масштабах всей страны, скажем так.

– Так что пользуйся, пока я не передумал, испугавшись, что согласился тебя отпустить, и беги. – Еще разок безысходно вздохнув, Антон Ильич резким, решительным движением руки придвинул обратно к Еве подписанное им заявление.

И уже через два часа, завершив все необходимые формальности: подписав документы, отметившись в кадрах и бухгалтерии, – Ева покинула больницу. Удачно избежала при этом встречи с Игорем Изворским, которому предстояло заменить ее на всех ближайших плановых операциях. Тот пока пребывал в счастливом неведении. И Еве совсем не хотелось выводить из него коллегу, откровенно говоря, подставив своим неожиданным отпуском.

Поэтому, бросив мимолетный взгляд в окно и увидев идущего к центральному входу в отделение Игоря, Ева испытала острый приступ шкрябнувшей по нервам вины. Резко развернувшись, она рванула в другую сторону, выстрелянной пулькой выскочила на лестницу черного выхода и разминулась с коллегой буквально на каких-то пару спасительных секунд.

Калиновка стучала в голове Евы набатом, обещавшим пусть не райское блаженство, но отдых от всего и всех, тихую размеренность и, главное, тишину. Тягучую, глобальную тишину и растянувшееся время поздней стылой осени – то самое, чего буквально требовала и просила сейчас душа Евы.

Так что прости, Игорек, она потом и повинится перед тобой, и отработает твои смены, если понадобится, и выкатит какой-нибудь презент замирительный. Обязательно. Но потом.

А сейчас – свобода и Калиновка!

Вот только до любимого дома в далеком поселке еще надо было добраться. Не то чтобы далеко, но это как посмотреть и с чем сравнивать – не Сибирь, конечно, это да, но и не теплый Юг. На скоростном экспрессе от Москвы два часа с Ленинградского вокзала. А там еще на междугородной маршрутке около часа, ну и пешочком от остановки пятнадцать минут и… все-е-е, можно наконец выдохнуть умиротворенно…

Она в домике! Красота!

Вечером, испытав чувство удовлетворения от понимания, что шальная идея, вскочившая ей в голову, приобретает все более реальный костяк, обрастая деловыми подробностями, Ева