Невероятная очевидность чуда - Татьяна Александровна Алюшина

Где-то случайно в компании познакомившись с дядь Колей, теть Аля просто решила для себя, что хочет замуж за этого парня, и сделала все, чтобы его заполучить, не сильно-то заморачиваясь вопросом, а хочет ли сам мужчина жениться на ней. Там была какая-то история с многоходовым и тщательно продуманным обманом, который Ангелина Львовна устроила, чтобы захомутать дядюшку, и который достаточно быстро вскрылся после их женитьбы, но ей было глубоко по барабану на все обвинения и собственные «камин-ауты», от нее такая ерунда отскакивает, как виноградные косточки от брони, не оставляя даже царапин. И тем не менее они прожили с дядь Колей аж целых два года. Он потом признавался, что так долго ее терпел, потому что постоянно находился в состоянии бодрого охренения: ржал до слез, диву даваясь ее закидонам и поражаясь до изумления, что человек способен таким вот образом коммуницировать с другими людьми и никогда, ни при каких раскладах не чувствовать себя виноватым, даже если такого начудил, что хоть «Конституцию выноси» и в кутузку сажай. А потом он устал от этой бесконечной танковой атаки и развелся. Но! – подняла палец вверх Ева, жестом подчеркивая особую важность момента. – Он-то с ней развелся, все по закону и без проблем, поскольку детей у них не было, и свалил подальше, только вот теть Аля с ним не развелась. В том смысле, что расставаться с бывшим теперь уже мужем и терять навсегда отношения с ним и в целом с нашей семьей, которая ей не просто понравилась, а «очаровала навеки», она не собиралась и как бы «взяла нас в родственники». Назначила, так сказать. Объяснять же ей, что наша семья вроде как и не горит особым желанием продолжать с ней дружить и общаться, отказать от дома или просто тупо разругаться было без вариантов – когда теть Аля что-то для себя решила, то переиграть и изменить это ее решение не под силу уже никому, она непробиваемая, как та самая броня. Могла заявиться к нам домой или сюда в Калиновку в любой момент, который посчитала удобным для себя – никакого такта и простого, элементарного уважения к мнению, желаниям и правам других людей. Сладить с ней могли только папа и дед. Разругаются, бывало, ужасно, отвадят от дома, разобидятся, один раз дед Олег даже полицией ей пригрозил. Ангелина Львовна пропадала на какое-то время, а потом снова являлась, как будто и в помине не было никакого скандала. Но такие вот разборки случались не очень часто, всего несколько раз, когда она уж совсем краев не видела и доводила мужчин до крайности. А так родные с ней вполне ладили и даже находили общий язык и интересы. Ведь надо честно признать, что Ангелина Львовна таки добилась своего и все же стала, скорее, тем самым «катаньем», а никак не «мытьем», частью нашей семьи в какой-то степени – частью семейного фольклора уж точно. Она вообще-то интересная тетка и личность неординарная, яркая, невероятно начитанная, знания в памяти хранит, как энциклопедия какая, причем глубокие, интересные знания: какие-то малоизвестные исторические факты и случаи из жизни выдающихся людей. Я в подростковом возрасте всякий раз после очередного такого экскурса и рассказа теть Али лезла проверять подлинность озвученной ею исторической справки, даже в архив ходила. И что характерно: всегда находила их подтверждение. Я так думаю, она просто очень одинокий человек. Из родных у нее, насколько мне известно, только какие-то далекие родственники. А дядь Колю она очень любила, замуж после него больше не выходила и детей так и не родила. Она вся погружена в работу и обожает этих своих режиссеров, каждого из которых непременно считает великим, и опекает, как детей. Вот уж с кем она не позволяет себе игнорирования их интересов, прав и желаний, так это с ними. А в остальном это вызывающее и порой дико выбешивающее поведение, как мне кажется, просто такая ее игра с миром и с людьми. И защитная реакция от одиночества.

– М-да, – поделился впечатлением от рассказа Евы Орловский, – может, и так, только думается мне, мы никогда этого не узнаем. Определенно можно утверждать только одно: Ангелина Львовна – человек выдающийся во всех отношениях и смыслах.

– Эт точно, – согласилась с ним Ева и, вздохнув, объявила: – Не знаю, как вы, а я завтра хотела бы сходить на речку и порыбачить. Так сказать, пробная проверка настроений моих и рыбы.

– Составлю вам компанию, – предложил Павел.

– Отлично, – искренне порадовалась Ева и констатировала очевидное: – Тогда надо бы подготовиться, чтобы утром не суетиться лишнего.

– Ну, у меня-то все заряжено, – признался Павел.

– И подкормка, и наживка? – заинтересовалась Ева. – У меня ничего нет. Я, конечно, люблю рыбалку, но все-таки не до такой степени, чтобы разводить и держать в квартире опарышей. Обычно я звоню заранее, предупреждаю Ивана Леонидовича о своем приезде и прошу заготовить для меня подкормку, наживку, червей. Он хорошие делает, последние годы я только его и пользуюсь. Секрета, правда, не выспрашиваю, понятное дело, да и рыбачить приезжала редко. А вчера собралась спонтанно, не успела его предупредить.

– У меня вполне на двоих хватит, – уверил ее Орловский.

– Поделитесь, да? – порадовалась Ева и кивнула довольно: – Отлично. Тогда пойду в мастерскую, посмотрю, что там у меня с мормышками, да и вообще со снастями и удочками. Я уже и не помню, в каком они состоянии. Да и снаряжение проинспектировать и подготовить надо бы.

– Я с вами! – оживился необычайно Орловский и пояснил свое столь горячее желание: – Я вокруг вашей мастерской уж третий день хожу и облизываюсь, так мне интересно обследовать ее содержимое. Иван Леонидович, когда меня селил, только показал этот домик, уведомив, что это мастерская бывшего хозяина, добротная, славная, деловая, да только открывать ее без разрешения хозяйки и пользоваться он и сам не может, и никому другому не позволит.

– Ну да, не может, – задумчиво согласилась Ева, заметно загрустив и отведя взгляд от Павла, посмотрела в окно и вздохнула: – Мастерская. Можно сказать, святилище деда, он в ней разве что только не жил, когда они приезжали в Калиновку, постоянно там находился и все что-то придумывал, мастерил. Он знатным мастером-ремесленником был, как он сам о себе говорил… Ладно, – резко втянув воздух и выдохнув, переключила себя с болезненных воспоминаний на актуальную тему девушка. – Идемте, Павел Андреевич, посмотрите. Тем более вам, может, что-нибудь из инструмента и станков дедовых понадобится, для хозяйских нужд.

– Клонда-а-айк… – протянул уважительно-восторженно, делясь эмоциями от увиденного, Орловский и добавил: – Эльдорадо.

– Да-а… – с