Три гроба - Джон Диксон Карр

и без того сдержанные ответы. Да, у него был квартиросъемщик; да, его звали Флей, он был иностранцем. Он занимал одну комнату, служившую спальней и гостиной, на верхнем этаже. Он жил здесь две недели, за которые заплатил вперед. Нет, владелец комнаты ничего о нем не знал и знать не хотел, главное, что он не доставлял никаких проблем. Водилась за ним одна странная привычка: он разговаривал сам с собой на иностранном языке, и на этом все. Владелец комнаты ничего о нем не знал, потому что видел его очень редко. Нет, других съемщиков тут не было; он (Джеймс Долберман) горячую воду наверх ни для кого не носил. Почему Флей выбрал верхний этаж? Откуда ему знать? Им лучше спросить об этом самого Флея.

Разве он не знает, что Флей был убит? Да, знает. С утра здесь уже был полицейский со своими глупыми вопросами, который водил его на опознание тела. Однако это никак его не касается. Слышал ли он звук выстрела вчера в двадцать пять минут одиннадцатого? Джеймс Долберман поколебался, словно хотел что-то сказать, но потом сжал челюсти и еще пристальнее уставился в витрину. В это время он был внизу, на кухне, со включенным радио; он ничего не знал о происшествии и не стал бы выходить на улицу посмотреть, даже если бы что-то и услышал.

Наведывались ли к Флею когда-нибудь гости? Нет. Попадались ли ему на глаза какие-нибудь подозрительно выглядящие незнакомцы, связанные с Флеем?

Последний вопрос вызвал неожиданную реакцию: челюсти домовладельца все еще двигались сомнамбулически медленно, но он вдруг стал значительно многословнее. Да, было кое-что, на что полиции стоило бы обратить внимание, вместо того чтобы зря тратить деньги налогоплательщиков! Ходил тут один тип, все высматривал, никогда ничего не покупал, однажды он даже поговорил с Флеем, после чего тут же умчался вверх по улице. Отвратительный покупатель. Наверняка преступник! Ему не нравятся люди, которые заходят и ничего не берут. Нет, он не может его описать, это дело полиции, не его. Кроме того, тот тип всегда приходил поздно вечером.

– Неужели в его внешности не было ничего запоминающегося? – спросил доктор Фелл, которому с каждой минутой становилось все труднее поддерживать дружелюбный тон. Он даже вытащил платок, чтобы вытереть лицо. – Помните ли вы хотя бы, во что он был одет?

– Возможно, и было кое-что примечательное, – наконец поддался Долберман, насмотревшись на витрину с плотно сжатыми губами. – Он носил в своем роде нарядное пальто или что-то такое… Из светло-желтого твида, и, кажется, на нем были красные крапины. Это уже ваше дело, не мое. Хотите подняться наверх? Вот ключ. Входить в крайнюю дверь.

Несмотря на то что снаружи дом выглядел хрупким, как декорации, внутри он оказался на удивление солидным. Пока они поднимались по темной и узкой лестнице, Рэмпол кипел от гнева:

– Сэр, вы были правы в том, что все дело перевернулось с ног на голову – по крайней мере, по части разных пальто. А это самая необъяснимая улика. Мы искали загадочную личность в длинном черном пальто. А теперь получили загадочную личность, которая носила твидовое пальто, запятнанное кровью. Какое же из них на самом деле носил убийца и почему все дело неожиданно превратилось в загадку пальто?

Доктор Фелл пыхтел, карабкаясь наверх.

– Что ж, я не думал об этом с такой точки зрения, когда говорил, что все дело перевернулось вверх тормашками, – сказал он со здравой долей скептицизма. – Возможно, мне даже стоило сказать, что оно зашло не туда. Но пальто здесь тоже могут играть важную роль. Хм, мужчина с двумя пальто. Да, я думаю, убийца все тот же, пусть он и не слишком последователен в выборе одежды.

– Вы сказали, что догадываетесь, кто на самом деле убийца?

– Я точно знаю, кто это! – прорычал доктор Фелл. – Вот почему мне так сильно хотелось дать себе подзатыльник. Убийца все это время не только был у меня под носом, но и откровенно рассказывал мне правду об убийстве, а я даже не обратил на это внимание. Он был настолько искренним, что теперь мне больно думать о том, как я ему не поверил и решил, будто он невиновен.

– А трюк с исчезновением?

– Нет, как был проделан этот трюк – я не знаю. Вот мы и на месте.

На верхнем этаже была только одна комната, площадку перед которой заливал бледный свет, пробивавшийся сквозь грязное стекло потолочного окошка. Внутрь вела самая простая дверь, выкрашенная в зеленый; она была приоткрыта, и они быстро попали в тесную каморку, которая, судя по всему, давно не проветривалась. Спотыкаясь обо все подряд в полумраке, доктор Фелл нашел газовую лампу с покосившимся круглым плафоном. Неровный свет дал им разглядеть опрятную, но очень пыльную комнату, оклеенную обоями с узором из синих листьев. Обстановка в ней состояла из белой железной кровати и бюро, на котором рядом с бутылочкой чернил лежала сложенная записка – предсмертный след, оставленный странным больным разумом Пьера Флея. Создавалось впечатление, что сейчас рядом с бюро появится призрак самого Флея – в поношенном вечернем костюме и цилиндре, – готовый показывать фокусы. Над зеркалом в рамке висел старомодный девиз, выведенный витиеватым почерком черными и красными чернилами с позолотой. Тонкая и затейливая надпись гласила: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию». Только висела она вверх тормашками.

Нарушая тишину сиплым дыханием, доктор Фелл похромал к бюро и поднял сложенную записку. Рэмпол заглянул ему через плечо и увидел короткое послание, написанное почерком с завитушками и звучащее почти как завещание:

Джеймсу Долберману, эсквайру

Я покидаю квартиру и вместо уведомления за неделю оставляю вам все мои немногочисленные пожитки. Мне они больше не понадобятся. Я возвращаюсь в свою могилу.

Пьер Флей

– Почему он постоянно талдычит эту странную фразу: «Я возвращаюсь в свою могилу»? Создается впечатление, будто у нее есть какой-то скрытый смысл, хотя, скорее всего, никакого смысла в ней нет, – заметил Рэмпол. – А точно ли существовал человек по имени Флей? Может, кто-то лишь притворялся Флеем или нечто в этом духе?

Доктор Фелл проигнорировал вопрос. По мере изучения потрепанного серого ковра он все глубже и глубже погружался в пучину уныния.

– Ни следа! – разочарованно проворчал он. – Ни следа, ни случайно оброненного билета – ничего. Тишь да благодать. Его пожитки? Нет, не нужны мне его пожитки. Полагаю, Сомерс их уже осмотрел. Идемте, пора возвращаться назад и присоединиться к Хэдли.

Они дошли пешком до Рассел-сквер под