В твой гроб или в мой? - Жаклин Хайд

Я смотрю на кучу старой, ненужной одежды, большая часть которой пожелтела и выцвела от времени. Фу, как давно это барахло здесь?

— Что узнала? — спрашиваю я.

— Ты знаешь генерального директора Talbot Global61?

Я моргаю при упоминании одного из богатейших людей в мире.

— Фрэнк Штейн?

— Окей, у Влада по-прежнему нет даже фотографии профиля, но у него есть связи в Talbot Global конкретно с основателем Фрэнком Штейном и его деньгами, — говорит она.

Я усмехаюсь.

— Берни, сколько кофеина ты употребила сегодня?

— Четыре «ред булла» и два чая, но дело не в этом.

— Нет, дело в том, что, серьезно? Фрэнк Штейн? Этот парень миллиардер. Зачем ты вообще копала под Влада? — я звонко хлопаю себя ладонью по лбу. — Боже. Ты делаешь это каждый раз.

— Я знаю, и ты все еще любишь меня, но именно поэтому я тебе не сказала. Влад Цепеш владеет акциями Talbot Global — огромной суммой. Что означает связи с Фрэнком Штейном. Как человек превращается из «ничего» в тайного совладельца многомиллиардной компании?

Я качаю пальцем, указывая на стену, прекрасно понимая, что Берни меня не видит.

— Бернадетт Теодора Креншоу, я не хочу, чтобы ты копалась в этом. Хватит. Обещай мне.

— Ты никогда не жаловалась, когда я искала Чеда через весь город, — я практически вижу, как она говорит по телефону, закатывая глаза, и это выводит меня из себя.

Схватив телефон с маленького столика, я хмуро смотрю на него менее чем в футе (прим. 30 см) от своего лица.

— Дело в том, что я даже не знаю, что происходит между мной и Владом, а теперь наше фото завирусилось в интернете. И ты копалась в компании, принадлежащей миллиардеру! — последние слова я шиплю, поднося микрофон телефона прямо к губам.

В голове стучит, и я чувствую приближение мигрени. Я схожу с ума.

— Обри, прекрати. Ты через полмира от меня таращишь глаза на незнакомого тебе мужчину. Если ты думаешь, что я не стану копать, то ты сошла с ума. Никто даже не узнает, что я там была. Не злись, а то я начну плакать в свой бочонок мороженого раньше времени.

Боже, я ненавижу, что она права. Я делаю пару глубоких вдохов, и реальность снова возвращается. Мужчина, с которым я встречаюсь, отшельник, но знает Фрэнка Штейна? Где логика.

— Фу, для этого мне нужно вино, и я не могу поверить, что ты пыталась вызвать у меня чувство вины. Ты даже не ешь мороженое, — говорю я, скользя в своих плюшевых тапочках-кроликах, хлопающих ушами. На ходу я надеваю беспроводные наушники, чтобы убедиться, что Берни и ее безумную болтовню никто не подслушивает.

— Верно, но я прямо скажу своей непереносимости лактозы, чтобы она отвалила, если ты порвешь со мной.

Улыбка кривит мои губы, почти разрушая фальшивый раздраженный тон.

— Ты понимаешь, насколько смешна, верно?

— Неважно. Хотя не собираюсь тебе врать — похоже, он многое скрывает.

В животе все переворачивается от страха. Пожалуйста, не будь секс-торговцем. Я ныряю в коридор, направляясь на кухню. Боже, надеюсь, я не столкнусь с Владом. В желудке все переворачивается во второй раз.

— Что ты имеешь в виду? — наконец спрашиваю я, когда думаю, что путь свободен.

— Я имею в виду, что у большинства организаций есть надежные брандмауэры62, защищающие большую часть их активов. Но странно. Я нашла эту небольшую дочернюю компанию, и все файлы зашифрованы. Это не похоже ни на что, что я когда-либо видела. Подумай о безопасности на уровне Форта Нокс63.

Я хмурюсь и шепчу:

— Но какое это имеет отношение к Владу?

— Я все еще работаю над этим, но нашла один старый документ. Очевидно, семья Цепеш была частью Talbot Global с момента ее создания.

— Что? — Talbot стоит миллиарды. Если это правда, то почему им нужна помощь, чтобы организовать это грандиозное открытие? Если Влад — партнер Фрэнка Штейна, тогда зачем все это?

— Может быть, он хотел расширить свое портфолио? Кто знает? — я почти слышу, как она пожимает плечами через динамик. — Честно говоря, мне интересно, почему это место не кишит моделями.

Я включаю свет на кухне и бросаю взгляд на безупречно чистую, облицованную кирпичом плиту и столешницу.

— Да, какого черта? Просто одна мисс Америка, ничего особенного.

— Я серьезно, Обри. Я не знаю, что происходит, но у меня странное предчувствие.

— У тебя были приступы странных предчувствий со второго класса, — говорю я, пытаясь вспомнить, за какой дверью находится кладовка. Им действительно нужно составить карту — это упростило бы поиск. Телефоны в каждой комнате тоже не помешали бы.

— Послушай, что бы там у них ни происходило, мне потребовались дни, чтобы разузнать то, что я говорю тебе сейчас, и потребуются недели, чтобы разобраться во всем этом, — бормочет она как раз в тот момент, когда я понимаю, какая дверь ведет к вину.

— Какие у тебя будут неприятности, если тебя поймают?

— Как будто кто-то из тех придурков, которых он нанимает, может поймать меня, — говорит она и смеется на другом конце провода.

Бернадетт — куколка, милая, веснушчатая, рыжеволосая куколка, которая гордится тем, что никогда не сталкивалась с компьютерной системой, которую не могла взломать. Это не первый и не последний раз, когда нам приходится вести разговоры об интеллектуальной собственности других людей.

Я открываю дверь кладовой и направляюсь к лестнице, ведущей в подвал.

— Ну, думаю, тогда тебе не придется скучать. Боже, здесь так темно, — бормочу я, останавливаясь наверху лестницы.

— Так включи свет, — затем в трубке раздается злое рычание, прежде чем она продолжает. — Дело в том, что я не могу попасть на жесткий диск. Словами не передать, сколько тревожных сигналов это для меня означает.

Я спускаюсь в подвал, шаря рукой по стене в поисках выключателя.

— Я ищу свет и я не понимаю, какое отношение жесткий диск Фрэнка Штейна имеет к Владу.

— Подожди. Зачем тебе свет, когда на улице день?

— Я в подвале. Люди умирают в подвалах только ночью, так что сейчас безопасно.

— Да, звучит правдоподобно. В любом случае, спроси об этом Влада. Talbot существует уже пару сотен лет. Он должен что-то знать. Возможно, один из его дедушек в какой-то момент купил акции, но, судя по тому, что здесь написано, его семья помогла основать компанию.

Я прислоняюсь к деревянным перилам, ведущим в подвал.

— Неа. Ты сама по себе, — говорю я, но на линии тишина. — Берни?

На экране телефона написано «вызов отключен», ну да, удача снова на моей стороне. Черт возьми. Я выдергиваю наушники и засовываю