Любовница - Джилл Чайлдс

дольше, сказала я, стараясь, чтобы Анна не заметила, как я волнуюсь. – Это наш новый дом.

Когда паб закрылся, в отеле воцарилась тишина.

Анна лежала, свернувшись калачиком, в постели, укрытая пуховым одеялом и запасными одеялами. Толстый железный радиатор был покрыт пылью. В комнате стоял сырой холод старых каменных стен.

Я сидела в темноте на подоконнике, завернувшись в пальто и отодвинув занавеску. Деревья вдоль берега реки шевелили ветвями на ветру. Приблизив лицо к холодному оконному стеклу, я подышала на него, затем написала «Анна» и заключила имя в сердечко. Ночь снаружи была непроглядной. Единственным утешением были микроскопические нити лунного света, мелькавшие на быстро движущейся поверхности реки. Местные запахи пробудили во мне воспоминания. В памяти всплыло ощущение, что я попала в другой мир, которое уже переживала здесь в детстве. Почти ничего не изменилось. На завтрак в неглубокой фарфоровой миске кукурузные хлопья, залитые молоком. И густая сливочность молока в кружке. Яйца от домашних кур и жирные сосиски. Уговоры попробовать кровяную колбасу и стойкое отвращение к ней. «Фу-у, кровь, – вспоминала я. – Свиная кровь».

На стоянке похрустывал гравий. Там кто-то был. Я напряглась и немного отодвинулась от окна, все еще выглядывая наружу, но уже не так заметно. Я ждала, вглядываясь и вслушиваясь.

Тишина. Потом хруст раздался снова. Не животное – человек. Шаги крадущиеся. Я прищурилась, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Темная фигура осторожно пробиралась по парковке, держась в тени. Следуя вдоль неровного ряда машин, она словно обнюхивала их и остановилась около моей. Я затаила дыхание.

Мужчина. Пригнулся и заглянул в мою машину. Очертания изменились, и у меня возникло ощущение, что он повернулся и скользит взглядом по темным окнам отеля, словно ищет кого-то. Искал он меня.

Я еще сильнее сжалась и закрыла глаза, кровь стучала в висках.

Когда я снова посмотрела вниз, он уже исчез, выскользнув со стоянки так же быстро и незаметно, как и появился.

Глава 49

На следующее утро Анна проснулась рано и по холодному полу протопала ко мне в постель. Она казалась какой-то потерянной, немного испуганной. Прижала свои замерзшие ножки к моим теплым ногам, и я обняла ее.

– Как спалось?

Она не ответила, просто уткнулась лбом в мою руку.

– Как-то странно просыпаться здесь, да?

Она коротко кивнула.

Я поцеловала ее в макушку:

– Знаю, милая. Все по-другому. Ничего, привыкнем.

Мне вспомнились все случаи за последние два месяца, когда я просыпалась по ночам от ее криков. Кошмары говорили сами за себя. Она страдала, сама не понимая почему: так она пыталась примириться с потерей Ральфа. Она не знала, как выговорить свое горе.

Я держала ее в безопасности своих объятий.

– Слушай. Что ты слышишь?

Мы лежали очень тихо и прислушивались.

– Звякает что-то, – ответила она. – Человек говорит странным голосом. Шаги.

Внизу хлопали двери, люди ходили туда-сюда. Кто-то готовил завтрак.

– А что еще?

Она пожала плечиками.

– Слушай внимательнее. Что есть в деревне, чего у нас дома нет?

Она сосредоточенно насупилась, затем расплылась в улыбке, когда обратила внимание на отдаленные звуки, долетавшие с ферм.

– Коровы! Собачки!

– Собаки, – поправила я. Наверное, фермерские собаки. Рабочие собаки. А петуха ты слышала?

Она вскочила с кровати, и мы поспешили одеться.

– Каким животным ты хочешь быть? – поинтересовалась я. – Овчаркой?

– Да! Она задумалась. – Нет! Представь, что ты фермер, а я маленький ягненок, и ты только что нашел меня спящим в кровати и собираешься забрать домой. Скажи: «Что это? Ягненочек! Какой хорошенький!» И притворись, что я могу говорить.

После завтрака Анна играла в саду отеля; мы ждали, пока откроется агентство недвижимости и я смогу получить ключи. И еще толстые пачки наличных.

Наконец все формальности были улажены. Мы сели в машину, быстро поднялись на холм, свернули с приличной дороги и покатили по разбитому проселку. Огибая склон холма, он привел нас к амбару Крейвен Барн, расположенному в ложбине.

Анна наклонилась вперед и выглянула наружу:

– Приехали?

– Похоже на то.

Разбрасывая камни, я затормозила перед амбаром, мы вышли из машины и направились внутрь.

Фотографии в Интернете явно преувеличили раз мер, но стиль был именно таким, как я и ожидала. Амбар был простым, но искусно переделанным. Внутри пространство было разделено на два уровня, деревянная винтовая лестница вела на верхний этаж.

Внизу была открытая планировка. Дизайнер выделил зону столовой, где стоял стол в окружении стульев; над столом висела низкая старомодная лампа.

Я прошла на кухню, расположенную рядом с лестницей. Кухня была современной, со сланцевыми столешницами. Под потолком толстые деревянные балки.

Анна с грохотом побежала на разведку наверх, а я открывала кухонные шкафы и ящики. Там было все необходимое столовые приборы и посуда, миксеры, электронные весы и прочие нужные хозяйке приборы. У меня возникло ощущение, что мы переехали в дом совершенно незнакомого человека и унаследовали не только его имущество, но и его личность. Нам осталось распаковать те немногие вещи и игрушки, которые мы привезли с собой, и здравствуй, новая жизнь.

За кухней была гостиная с огромными окнами, выходившими на долину. На окнах еще не было штор, и солнечный свет свободно проникал внутрь.

– Мамочка! Иди скорее сюда! – позвала меня Анна, свесившись через перила.

Поднимаясь по деревянной лестнице на второй этаж, я обратила внимание, что ступени довольно крутые.

– Анна, на этой лестнице надо вести себя осторожно. Ладно? Смотри не упади.

Она не слушала. Схватила меня за руку и тут же потащила за собой в маленькую спальню. Комната, без сомнения, предназначалась ей. На белых стенах яркие рисунки животных, на полках стояли новенькие детские книжки в мягких обложках. Но самое главное – на кровати вместо подушки была большая мохнатая овчарка.

– Смотри, мамочка! Собачка! – Анна запрыгнула на матрас, притянула игрушку и зарылась лицом в мягкую шерсть. – Можно я оставлю ее?

Я ответила не сразу:

– Наверное, да.

– Я назову ее Бадди. – Она выжидающе посмотрела на меня. – Хорошо?

– Просто великолепно…

Дочка шептала что-то своему Бадди, а я пошла посмотреть свою спальню. Как и гостиная, она оказалась просторной и солнечной. Широкие панорамные окна – только здесь арочные – тоже выходили на долину. Еще одно окно в торце смотрело на небольшую рощицу.

Огромная двуспальная кровать с прикроватными тумбочками по бокам. Вдоль стены тянулись встроенные шкафы. Я открыла дверцу шкафа ого, сколько места для хранения!

Кресло, немного вычурное на мой вкус, стояло напротив панорамных окон, словно приглашая меня сесть и полюбоваться видом. Мне вспомнилась мисс Диксон, изо дня в день сидевшая в кресле и смотревшая