Авиатор: назад в СССР 11 (СИ) - Дорин Михаил

— Дерзайте, сынки. И запомните, был бы двигатель, а полетит и забор, — улыбнулся Адмиралов и весь зал проводил его овациями.

Гурцевич вернулся к трибуне и начал вручение дипломов. О каждом из нас сказал несколько тёплых слов. Помимо диплома, ещё и каждый получил знак классности. Из школы мы выпускались в ранге «лётчиков-испытателей 3 класса». Но, не все.

— Морозов Николай Иванович, диплом с отличием, — объявил Гурцевич и медленной походкой на сцену поднялся Коля.

Пустым взглядом Николай смотрел сейчас на Вячеслава Сергеевича. Морозов — тот единственный, кому класс не был присвоен. Ему не хватило часов налёта, поскольку он восстанавливался после катапультирования.

Николай собрался уже идти на место, но Гурцевич его остановил.

— А теперь, указом Президиума Верховного Совета СССР, за смелые и находчивые действия, совершённые при спасении жизни людей и проявление гражданской доблести, наградить лётчика-испытателя конструкторского бюро имени Павла Сухого — Морозова Николая, орденом «Знак Почёта», — громко объявил Вячеслав Сергеевич.

Серьёзная награда! Пускай и не звезда Героя, но в самом названии этого ордена почёт и уважение. Коля его заслужил. До конца боролся за самолёт, а затем и увёл его в сторону от населённого пункта.

Гурцевич прикрепил орден на грудь Морозова и тот пошёл на своё место. Немного оттаял наш «ледяной человек». Встретившись со мной взглядом, он прошёл мимо, а протянутые ему руки других ребят не пожал. Хорошо, что в этот момент Вячеслав Сергеевич начал произносить речь, и всё внимание было адресовано ему.

Как только церемония закончилась, к нам все начали подходить и поздравлять. Я пожал руку Меницкому и Федотову и увидел сидящую в одном из рядов Веру. Она в лёгком летнем платье с красиво уложенными волосами.

Рядом с ней сидела и девушка Ивана. Они что-то мило обсуждали, смотря, как мы со Швабриным только и успеваем благодарить за поздравления.

Во всей этой приятной и радостной атмосфере, в одиночестве остался Морозов. Его тоже поздравляли, но он очень спешил на выход. Я догнал его.

— Коля, стой! — крикнул я ему вслед, остановив уже на выходе из здания.

— Чего тебе, Родин? — повернулся он ко мне, расстёгивая пиджак.

Я смог ближе рассмотреть награду. На пятиугольной колодке, обтянутой лентой светло-розового цвета с двумя продольными оранжевыми полосками по краям, висел прямоугольный орден. На нём были изображены рабочий и колхозница, а также знаменитая надпись о пролетариях.

— Поздравить тебя хотел. Ты заслужил эту награду, — сказал я и протянул ему руку.

Пожимать он мне её не стал, а только подошёл ближе.

— От тебя мне ничего не надо, Сергей. Скоро увидимся, — ответил он, развернулся и ушёл.

Вот так и делай добро людям!

Отдохнуть мне и Швабрину дали неделю, а затем мы вышли на работу. За это время своё второе катапультирование выполнил и Федотов с ещё одним лётчиком КБ МиГ. Всё прошло штатно, так что его жизни ничего не угрожало.

Путь на первый рабочий день пролегал через то же самое КПП. Один из последних тёплых деньков этого лета радовал комфортной температурой и слабым ветром. Проводив наших любимых дам Веру и Екатерину на работу, направились на лётную станцию.

Мы прошли мимо нашей школы испытателей. На крыльце лётной станции МиГ мы встретились с Меницким, который уже шёл в лётном комбинезоне со стоянки.

— Вы вот спите, а я уже в полёте! — поздоровался он с нами. — Готовы работать?

— Конечно, — ответил я за двоих, а то Иван засмотрелся на помятый внешний вид Валерия Евгеньевича.

Он проводил нас в рабочий кабинет, где уже сидел ещё один наш коллега Сагит Байрамов. В течение нескольких минут мы пообщались, узнали основы распорядка работы и были в предвкушении первых задач.

— Все документы на вас уже в отделе кадров. Получка будет вовремя. Я договорился, — улыбнулся Сагит.

По национальности он был казах. Говорил почти без акцента. Высокий рост, длинные растрёпанные волосы, чётко выраженные скулы и густые чёрные брови. Байрамов много юморил, но на столе я заметил, что он серьёзно над чем-то работает.

— Ладно. Давайте к делу. Сразу приступите к работе или вам нужно осмотреться? — спросил Меницкий.

— Евгенич, да ты не спрашивай. Сразу назначай, — посмеялся Байрамов.

Меницкий посмотрел на нас и стал складировать одну бумагу за другой в папку.

— Пока Александр Васильевич лечится, а я за старшего, вам надо будет вникнуть в направления работы. Каждому сейчас определю фронт. Это тебе, Ивантей, — протянул Валерий Евгеньевич Швабрину большую папку с документами.

Ваня, раскрыв её, увидел перед собой документацию на корабельный МиГ-29 с различными дополнениями.

— И что с ним?

— Модернизируем его постепенно. Готовься в Луховицы на завод частенько ездить, — сказал Меницкий. — А это тебе, Сергей.

Если у Швабрина папку была увесистая, то мне протянули всего несколько листов. Даже обидно стало.

Прочитав шапку, я не понял, что это за странное «изделие 9–156». Изображения не было, а характеристики самолёта были мне не знакомы.

— Что смущает тебя? — задал вопрос Меницкий.

— Странно, мне этот самолёт неизвестен. На нём кто-нибудь летал?

— На этом самолёте, кроме меня, ещё никто не летал, — улыбнулся Валерий Евгеньевич.

Глава 24

Я быстро просмотрел документы и попытался сопоставить известные мне экспериментальные машины. На нескольких листах было прописано техническое задание по данному самолёту, которое было согласовано с Министерством обороны и представителями руководства авиационной промышленности.

— Ты присядь. Нам ещё разговор долгий предстоит, — сказал Валерий Евгеньевич, снимая куртку лётного комбинезона.

Он оставил меня в кабинете изучать информацию, а сам направился в раздевалку. Чтобы изучить техническое задание, много времени не нужно. Пока не могу вспомнить — что это был за «Проект 33».

Одно ясно — конструкторскому бюро нужно модернизировать МиГ-29. В памяти всплыла одна из его первых модификаций с литерой «М».

Более глубокая модернизация самолёта, которая позволила эффективно работать самолёту по наземным целям, увеличить дальность полёта и упростить пилотирование. Хотя, если сравнивать с легендой МиГ-21, «29й» — иномарка с автоматической коробкой передач.

Байрамов со Швабриным продолжали общаться по вопросу поставленных Ивану задач. Мой бывший инструктор уже просился как можно быстрее слетать на новой модели корабельного МиГ-29. Сагит обещал, что скоро машину будут перегонять в Крым и там продолжатся тренировки на трамплине.

— Срок посадки на палубу — ноябрь 1983го. Дальше корабль уйдёт в Николаев и испытания продолжатся только в следующем году, — объявил Сагит.

Поймал себя на мысли, что отвлёкся от поставленной мне задачи. Уж слишком сильно хотелось поучаствовать в проекте корабельного истребителя.

Вернулся Меницкий спустя полчаса. Первый раз увидел его в футболке с коротким рукавом и спортивных штанах. Для лётчика он был сложен очень атлетично. Я даже сравнил мышцы моего тела с его. С радостью констатировал, что мне он проигрывает.

— Кстати, мальчики, а какие у вас есть увлечения? У нас на фирме есть много мероприятий, которые мы проводим для сплочения коллектива, — обратился Валерий Евгеньевич, причёсываясь перед зеркалом.

Об увлечении спортом среди лётчиков я знал. Федотов был фанатом горных лыж, а Меницкий — футбола. Остальные вклинивались в эти увлечения, насколько им позволяла спортивная подготовка.

— Как часто в футбол играете? — спросил и Валерий Евгеньевич с удивлением на меня посмотрел.

— Во! Нам как раз не хватало крайнего защитника. Играем обычно инженера-техники против «штабных». Лётный состав к «штабным» относится. Ну и в городе есть дни, по которым компания хорошая собирается, — улыбнулся Меницкий.

Договорились с ним, что на следующую игру он берёт меня на «просмотр». Давно не играл в футбол, и хотелось бы вспомнить. Про мой уровень владения мячом Валерий Евгеньевич ничего не спросил, но пояснил — на поле у них есть ребята разных способностей.