Воскреснуть и любить - Констанс Йорк

Он быстро понял, как доставить ей наслаждение. Несмотря на овладевшее им чувство безнадежности, его гордость — или то, что от нее осталось, — все же была спасена. Энтони мог заставить ее испытать оргазм и получить удовольствие, хотя ему самому и было в этом отказано. Он был способен не брать, а отдавать. Значит, кое-чего стоил.

Кэрол двигалась в такт движениям его руки, а когда любовник наклонился, чтобы поцеловать ее груди, снова задохнулась. Тело ее напрягалось все сильнее, бурно реагируя на ласки. В последний момент страсти она была еще прекраснее, чем прежде. Нетерпеливая, потрясающе чувственная и одновременно целомудренная. В ней не было ничего искусственного, наигранного. Она была женщиной, его женщиной, не скрывающей своего желания.

А когда все кончилось, Кэрол лежала в его объятиях, изнемогающая от удовлетворения. Энтони положил ее голову к себе на плечо. Ему хотелось плакать — он хоть на миг почувствовал себя мужчиной.

— Я и не знала, что можно быть таким щедрым, — тихонько прошелестел ее голос.

— Щедрым? — Энтони погладил ее по волосам. — Я хотел доставить тебе удовольствие. И себе тоже.

— Так и вышло.

Хэкворт знал, что должен уйти. Он лишний раз убедился: их брак невозможен. Но сил встать не было — как будто он действительно занимался с ней любовью.

Все равно скоро придет пора расстаться.

— Я представляла, что сплю с тобой, — призналась она. — Ты не раскидывался во сне. Наверно, ты вообще спишь чутко. И даже если кое-кто считает тебя холодным, я знаю, что это не так. Ты не отодвигался и не поворачивался ко мне спиной. Ты дремал, обнимая меня. Не слишком крепко, потому что хотел, чтобы я была свободна. Самый лучший мужчина, чтобы спать с таким.

Самый лучший, за исключением главного… Но Энтони не стал говорить этого: он знал, что Кэрол не нуждается в напоминаниях.

— Наверно, сейчас усну, — сказала она, кладя ладонь на его щеку.

— Поспи, — согласился он. — Тебе нужно отдохнуть.

— Ты побудешь со мной?

— Побуду.

Но он не сказал, долго ли. Они поговорят об этом позже. А сейчас он обнимал Кэрол, ощущая, как постепенно расслабляется ее тело. А когда любимая уснула, он долго лежал без сна, оплакивая новую неудачу.

Глава 12

Когда они вернулись в Кейвтаун, работа над фреской была в разгаре. Поговорить с Габриелем во время похорон Глории не удалось, а следующий день выдался слишком беспокойным. Но когда Кэрол и Энтони вошли в церковь после краткого отпуска у озера, на стене, где совсем недавно просвечивали хулиганские рисунки и надписи, уже красовались целые фигуры. Габриель входил неведомо как. Ни одному из «Мустангов» не нужен был ключ — они могли войти в любую дверь.

В следующую неделю фреска росла и менялась на глазах, однако никто не видел художника за работой. Несколько раз по ночам настоятель, лежа без сна рядом с мирно посапывавшей Кэрол, слышал внизу шум. Но он никогда не оставлял жену, чтобы полюбоваться на Габриеля. Юноша придет к нему сам, когда будет готов к этому. Достаточно и того, что он решил расписать стену фигурами любимых персонажей Нового Завета, напоминавших ему о собственных страданиях и боли.

Ноябрь подходил к концу. Прошел День Благодарения. Супруги скромно отметили его в доме у озера. Вместе они приготовили традиционный праздничный обед, а потом гуляли по окрестным лесам, собирая осенние листья и опавшие каштаны. Вечером он еще раз попытался овладеть ею и снова потерпел неудачу.

Со времени их первой ночи в коттедже Кэрол ни разу не высказала недовольства. Она была нечувствительна к его поражениям. Ему хотелось, чтобы она разозлилась так же, как он злился на самого себя. Хотелось заставить женщину сказать, что она сомневается в его мужских достоинствах. Но он не замечал и признака разочарования или гнева. Казалось, Кэрол действительно доставляли удовольствие его объятия. А может, она и в самом деле верила в то, что его немощь — вопрос времени и что совместными усилиями они победят ее.

Энтони не мог снова заговорить с ней о своих неудачах. Не мог найти слов, чтобы высказать боль человека, потерявшего надежду, что когда-нибудь сможет стать полноценным любовником. Не было на свете женщины более соблазнительной, более восхитительной и желанной, чем Кэрол. Причина неудачи гнездилась где-то внутри него, в некой темной, страшной части сознания. И ничто — ни страстные ночи в ее объятиях, ни годы лечения, ни долгие бесполезные обращения к Богу, в существовании которого он сомневался, — не могло одолеть предчувствие краха.

Незаметно подошло Рождество. Казалось, безнадежность, охватившая Пещеры, куда-то исчезла. В каждой витрине, в окне каждой гостиной ярко светилась елка. Однажды утром в Альбион-парке появилась бригада электриков и развесила на деревьях лампочки. Как ни странно, никто их не тронул. Энтони по вечерам видел из окна своей квартиры этот извечный символ приближающегося священного праздника.

Когда-то он любил Рождество и Пасху, поскольку у христианской церкви нет более чтимых праздников. Они добавляли хлопот, но были наполнены чудесами. В эти дни к нему чаще, чем когда бы то ни было, приходило смирение и понимание сущности Сына Божьего. Не было времени насыщеннее и прекраснее. В жизнь его вторгался Святой Дух.

Сейчас это чувство бесследно ушло, хотя священник безнадежно мечтал о том, чтобы оно вернулось. К Рождеству надо было готовиться заранее, день за днем. Из числа наиболее преданных и энергичных членов общины создали комитет, который должен был организовать торжества. Энтони исправно ходил на все заседания, но впервые не претендовал на лидерство. Он понятия не имел, каким образом маленькая церковь может устроить для своих прихожан что-то запоминающееся.

Однажды днем он сидел в кабинете, бездумно уставясь в стену и ругая себя за невосторженный образ мыслей, когда на пороге возникла Кэрол.

— Что так рано? — спросил он.

— Разве ты не заметил, что настали каникулы?

Она-то, конечно, это заметила. Ее белое вязаное платье было украшено рядами зеленых и красных стеклянных бус. В ушах весело покачивались миниатюрные фарфоровые шишечки.

— Тебя Роберт привез?

— Да, да и еще раз да! Была защищена как в танке. Я здесь, целая и невредимая. Ни дырок от пуль, ни психических травм. Самое время покупать елку!

— Елку?

— Ага, угадал. Такую зеленую и пушистую. Осыпающую иголки на ковер.

— Что, клиника закрылась раньше обычного?

— Ты сам виноват в этом. Сказал, что незаменимых нет. Вот я и решила взять полдня отгула. — Она улыбнулась. — Можешь не зазнаваться. Сегодня пришли на практику три девочки из медицинской школы, и Огаста следит за ними, как ястреб. Им понадобился мой кабинет. Вот я и убежала.