Гордиев узел с бантиком - Валентина Андреева

— Петра Ивановича, — уточнила я.

— Да. А Елизавета Матвеевна — мать моего Ванечки, — печально вздохнула баба Нюша. — Дьячков зря надеялся, что младенец родится именно от него. Поняв, что ошибся, невзлюбил пасынка. Мне Ванечка сам рассказывал. Намыкалась с мужем Елизавета Матвеевна, а уйти не могла. Крепко держал он ее своими угрозами.

Наталья возмущенно завозилась на табуретке.

— Интересно… Чем же это Дьячков мог удерживать свободную женщину?

— Время такое было. Петр Иванович был сыном дворянки, да еще от купца. Вражеский элемент, значит. Потомок его, Иван, автоматически наследовал это звание. Ванечка еще ребенком слышал, как отчим по пьяному делу грозил плачущей Елизавете Матвеевне прогулкой вместе с сыном по этапу в лагеря.

От нетерпения мне не сиделось на месте. Побегав по маршруту «окно — дверь», я выдала:

— Я знаю, почему Елизавета не навещала могилку любимого жениха! Она знала, что жених не погиб! Дьячков тоже знал и использовал этот факт как дополнительный камень за пазухой. Наверняка грозил изуродованному пожаром Петру разоблачением и расстрельной статьей.

Баба Нюша всплакнула, за ней Наташка, а я, пригорюнившись, уселась на порожек двери.

— На моих руках умирала, — прошептала баба Нюша. — Перед смертью рассказала все, как было: пожар в доме Петруши ночью случился. Первым там оказался участковый Дьячков. Он-то и вытащил обгоревшего и беспамятного учителя из огня и спрятал в лесу, вроде, чтобы не добили. Подозревал покушение на убийство. Чуть позднее тайком доставил его на лошади в городскую больницу. Зарегистрировали беспамятного Петра Иваныча как неизвестного. Недели через три Дьячков сообщил об этом Елизавете, наказав никому ничего не рассказывать. Она уже лежала в психиатрической больнице. Счастливая Лизонька буквально руки целовала спасителю и просила немедленно договориться с ее лечащим врачом о кратковременной отлучке — в больницу к жениху. Дьячков и не думал противиться. Надеялся, что ужасающее уродство погорельца отвратит от него Елизавету. Не отвратило! Хотя вначале она и упала в обморок. Но когда очнулась, сказала, что это от счастья. Не ожидавший ее появления Петр, нашел силы натянуть на голову одеяло, из-под него, свистящим шепотом потребовал забыть о его существовании. Лизонька что-то лепетала, уверяла, что все у них будет хорошо. Петр мучительно и страшно закричал. Прибежавший врач потребовал немедленно освободить палату. После посещения больницы Дьячков пустил в ход запасной аргумент: расстрельную статью для Петра Иваныча. Пока его лечат как безымянного он в безопасности, но если Лизонька опознает в нем своего жениха, исход известен. С потомками эксплуататоров и врагов трудового народа не церемонились. Дьячков обещал молчать, если Елизавета, исключительно ради Петра, забудет прошлое и выйдет за него, Дьячкова, замуж. Та к и получилось. Позднее Елизавета Матвеевна боялась не чужих косых взглядов, а того, что сын Ванечка не поймет и не простит ее. Потому и скрывала правду. До последнего надеялась, что Петруша жив. Вдруг на старости лет надумает вернуться в родные места.

Та к и ждала любимого, как его мать Ольга своего купца Поспелова. Бедняжка Лизонька не знала — сыну Ванечке давно была известна правда. Дьячков не умел скандалить тихо, мальчик слышал его упреки. А когда подрос, с трудом, но отыскал отца в доме инвалидов и регулярно к нему наведывался. Сначала один, потом с подросшим Мишенькой. Жену не брал — зрелище, которое представлял собой Петр, было не из приятных.

Часть четвертая

Нет худа без добра

1

Баба Нюша давно ушла — прилегла отдохнуть в комнате, а мы с Наташкой, пришибленные услышанным, сидели на кухне. Куда там книжным любовным романам до реальных историй человеческих трагедий!

— Ясно одно, — в третий раз заявила Наташка. — Михаил сделает все, чтобы упрятать своего деда так, что его ни одна собака не найдет. Наша помощь ему точно не нужна. А вот нам помощь Иваныча не помешала бы.

Мысли подруги ходили по кругу, впрочем, как и мои, только кое в чем они у нас разнились. Именно поэтому я и буркнула:

— Иваныч Михаилу совсем не дед.

Тут же спохватилась, но поздно.

— А «совсем» кто?

— Не знаю.

— Не знаешь, не болтай глупости. Такое впечатление, что исповедь бабы Нюши твоих ушей не коснулась. Знаешь, что меня угнетает?

— То, что мы находимся в родовом гнезде бывшего участкового Дьячкова.

— И это тоже. Надо же, как одинаково мыслим… Я уверена, что именно он организовал поджог дома Петра. Не зря первым очутился на пожаре. Такое впечатление, что от бессонницы рядышком околачивался. А обгоревшего Петра вытащил из огня тогда, когда, по его мнению, спасти погорельца было уже не возможно. Немножко не рассчитал, но надеялся, что в больнице Лизонькин жених непременно умрет. Зато в глазах Елизаветы Дьячков будет выглядеть героем-спасателем.

— Мне кажется, Дьячков был вынужден вытащить Петра из огня по другой причине. Опасался его бесконтрольной живучести. Дом стоял на отшибе, у самого леса, наверное, к нему уже люди бежали. Могли учителя спасти, а он бы им указал поджигателя. Вот Дьячков и оттащил Петра в лес. Настоящие спасатели так не поступают. Неизвестно, сколько погорелец в лесу провалялся, пока Дьячков заявился с лошадью. Слава богу, что не добил. А может, не добил намеренно. Садист! Изощренная месть за Лизоньку. Пусть, мол, живет и мучается, зная, что бывшая невеста — жена его врага. Честно говоря, меня интересуют еще два момента: во-первых, почему у таких порядочных родителей, как баба Нюша и Иван по отчиму Павлович, сын Михаил вырос криминальной личностью? Во-вторых, тебе не кажется, что брачный союз директора школы Дьячкова Ивана, по отчиму Павловича и простой, судя по говору, бабы… Впрочем, в молодости Нюша могла быть красавицей.

— Думаешь, сделка? Сомневаюсь. Надо попросить фотографии, а заодно выяснить подробное криминальное прошлое Михаила. Ир, тебе не кажется, что мы ушли в сторону от нашей основной проблемы — исчезновения Синицыных?

— Не кажется. Все запутано, но как-то взаимосвязано. Даже не знаю, что делать. Скоро окончательно стемнеет. То ли оставаться здесь, то ли уматывать…

— Слушай, может, перед бегством из России купец Поспелов зарыл на конском выпасе клад? Как раз на нынешнем участке Синицыных. С собой в дорогу брать не решился. Времечко такое было!.. Грабили и свои, и чужие. Надеялся вернуться за Ольгой и Петрушей, а заодно и камешки прихватить. Иначе невозможно объяснить происхождение найденных теть Катей бриллиантов.

— Я же говорю, что все как-то взаимосвязано. Одно смущает: после бегства купца столько лет прошло. Неужели он ни с кем не поделился тайной? Возможные наследники давно бы заначку выкопали. Выходит, теть Катя его случайно обнаружила. Но едва ли она рассказывала о находке кому-нибудь постороннему. Если только Динке. Та ее при пересчете бриллиантов застала. Ну и по глупости кому-нибудь еще ляпнула. А мы с тобой еще удивляемся, откуда взялось столько «знатоков». Вспомни, что Катерина говорила Динке по телефону. Лапу Чеширского кота под псевдонимом «цапка» взяла у нее соседка. Следует ей напомнить о возврате. Вероятно, бабушка, почувствовав опасность и, не зная, куда спрятать камешки, успела шурануть рыхлитель через забор. Надеялась позднее забрать. Соседка с пятьдесят третьего, если и обнаружит знакомый инструмент на своем участке, приберет до ее возвращения. А Галина, решив, что тетя Катя цапку у них случайно забыла, тем же метательным способом отправила ее назад…

Я ойкнула и растерянно уставилась на Наташку. Следовало раньше догадаться. Соседка Синицыных Зинаида не ошиблась. Ранним утром пятницы она и в самом деле видела Катерину на даче. Та искала свою цапку, но не нашла. Не успела — времени было мало. Цапку случайно обнаружила я. Это значит…

Наши тихие переговоры прервал какой-то шорох. Я вытянулась в струнку и напряженно прислушалась. Наташка прислушалась без вытяжки, зато от усердия закатила глаза. Повторения не последовало. Мы хором намеренно громко согласились, что шуршала мышь. Этой грызунье нечего нас бояться. Мы люди мирные. Можно сказать, создали ей благоприятные условия — обеспечили тишину, шурши на здоровье, но она ими не воспользовалась. Наверное, очень застенчивая. Вот только источник шороха, по нашим понятиям, находился в разных местах. Я, молча, указала пальцем вниз, в подполье, Наталья, молча, махнула рукой в сторону коридора. Проверить ее версию было легче, чем мою, не проваливаться же вниз на ровном месте. А посему подруга встала и на цыпочках отправилась к входной двери. Мне пришлось обеспечивать состояние болтливой беззаботности. Вроде как мышиная возня нас нисколечки не волновала. Вот я и принялась увлеченно подсчитывать вслух общее количество мышиных шкурок, необходимых для пошива шубки. Живодерня какая-то, но медлить с выбором темы было нельзя, что в голову взбрело, то и болтала, напряженно прислушиваясь к действиям подруги. Не выдержав, отправилась следом.