Гордиев узел с бантиком - Валентина Андреева

— Ну нехай будет «хай!»

2

— Это кто ж такая? Не разгляжу, — первой опомнилась баба Нюша, решительно направляясь мне на выручку, — и зачем просит ее хаять? Из психушки сбежала?

Не хотелось объяснять, что гостья к нам с иностранным приветом. Я деликатно промолчала. Пусть сама отрекомендуется. Для покойницы слишком широко улыбается. Спрашивается, чему радуется? Для живой ведь она основательно мертвой лежала позавчера в баньке Синицыных. Живой труп, одним словом. И так и этак радоваться нечему. Интересно, долго он будет молчать?

И тут Наташка неожиданно устроила «рекламную паузу» — выронила добытое непонятно где коромысло. Наверное руки тряслись. Мы взвизгнули, ахнули, охнули и отвлеклись на виновницу грохота. Тр и Натальиных попытки поднять коромысло окончились неудачей. Баба Нюша застряла на середине коридорного пространства, решая, кому из нас ее помощь нужнее. А мне однообразное зрелище с коромыслом надоело. Я переключила внимание на крыльцо, решив вежливо поинтересоваться здоровьем покойницы. Но ее уже там не было.

— И где же эта залетная хайлушка? — возмутилась баба Нюша. — Никак чего-то испугалась.

— Ага, — разговорилась Наташка. — Коромысла. Прямо до смерти. Может, приняла его за осиновый кол?

— Может, это она кур переполошила. Странная какая-то.

Баба Нюша оттеснила меня от двери и закрыла ее на задвижку. Для верности я подергала дверь за ручку, она успешно отвалилась. Зато дверь на провокацию не поддалась.

— Не-е-е… — немного подумав, подала голос подруга. — Кур переполошил «колобок». Весь такой круглый и матом крыл мужеским голосом. Сказание о том, как он от бабушки ушел и от дедушки ушел в стиле «модерн». Теперь ваша куриная стая со страху только пометом нестись будет. Ир, ты оттаяла?

— Давно. Если надо где-нибудь что-нибудь еще сломать, я к вашим услугам.

— Давай сюда эту железку, ей не меньше ста лет, — проворчала баба Нюша, отнимая у меня ручку. — Отжила свое. Ох, не нравится мне вся эта суматоха. Надо фонарик поискать. Вдруг и внизу лампочку вывернули.

— У меня фонарик в машине, — быстро отреагировала Наташка. Потом она неуверенно провела рукой по волосам, как бы приглаживая мысли, и глухо, но отчаянно прогудела: — Моя машина…

Я привычно зажала ладонями уши. «Увертюра» прозвучала, следует ждать пронзительного вопля. Но его не последовало. Наташка «споткнулась» на ранней стадии его подготовки. Камнем преткновения послужила громкая и односложная команда бабы Нюши: «Спокойно!» А дальше она мягко проворковала, что после недавнего небольшого спора с сыном Натальину «игрушку» припарковали в гараж Мишуткиного коттеджа. Та к надежнее и спокойнее. Подруга заикнулась было о невозможности перегона, поскольку ключи от «Шкоды» у нее в сумке, а сумка, кладезь ее материальных ценностей, всегда при ней. Баба Нюша похвалила Наташку за предусмотрительность и напомнила, что в данный момент при ней коромысло, а сумка в комнате, но наверняка без ключей.

— Обыск?! — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, процедила подруга.

— Да нет, просто изъятие. Украли вместе с Иванычем, — стремясь ее успокоить, беззаботно поправила я. — Мы же сами заявили Михаилу, что никуда ехать не собираемся.

— Еле уговорила, — доверительно сообщила баба Нюша. — Уж очень ему хотелось от вас избавиться. За что он так взъелся? Аферистками и воровками обозвал.

Наташка обиделась:

— Сам он!.. Новый русский со старыми бандитскими замашками.

Я удачно пнула коромысло ногой. В том смысле, что промахнулась и никого не травмировала. Обе дамы уставились на меня с неподдельным интересом. Не мешкая, я объявила готовность номер один к спуску в пристройку, намекнув, что враг не дремлет. Скорее всего, хорошо сидит в курятнике на ранее снесенных курами яйцах. Наташка тут же подхватила с пола коромысло, но баба Нюша на нее шикнула и отняла, пристроив его на настенные штырьки.

Про отсутствие фонарика как-то забыли, про бандитское прошлое депутата Дьячкова тоже. Баба Нюша негласно взяла на себя роль руководителя и первой двинулась к ступенькам, поскольку знала, где расположен выключатель.

Недоразумения со светом избежали. И хотя он был достаточно тусклым, сразу стало понятно — путь «колобка» легкостью не отличался. Похоже, с планом пристройки он не знакомился, в дом проник с парадного входа, через крыльцо. В поисках выхода заблудился, оттого и наведался в курятник. Окольным маршрутом — через пару ведер, садово-огородный инвентарь и чем-то набитые под завязку мешки. Весь «подножный» материал в беспорядке раскинулся в разные стороны. Куры, естественно, этого не одобрили.

Ворота были распахнуты настежь. По-видимому, пришелец ломанулся в них с налета прямиком из курятника. С его габаритами хватило бы и одной створки, да видно натура у мужика слишком широкая. Сделать обход вокруг дома, а равно заглянуть в огород мы побоялись. Никто не хотел торчать на карауле у ворот в одиночку, равно как и «дозорить» наедине с самой собой. Решили не рисковать. Закрыв ворота, почувствовали себя уверенней. Мне даже не позволили подойти к ним с контрольной проверкой запора. Не очень-то и хотелось.

Уверенность немного поколебалась, когда вошли в комнату. Окно, через которое Михаил тайком вытащил Иваныча, так и осталось открытым. На легком сквозняке трепетала тонкая занавеска. Казалось, с улицы кто-то внимательно наблюдает за нами. Я сразу пожалела о коромысле. Наташка хорошо с ним смотрелась, мне это нисколько не мешало, зря баба Нюша его отняла. А вот оторванную мною дверную ручку так при себе и держит. В принципе, правильно. Не коромысло, конечно, но задействовать ее в качестве метательного орудия можно.

— Еще не хватало бояться не знамо кого в собственном доме, — заявила баба Нюша, убеждая в этом и себя, и нас.

Само собой, мы поддакнули, но перешагнуть порожек и войти в комнату, освещаемую только слабеньким ночничком, никто не решался. Я проявила инициативу, предложив порадоваться отсутствию перегородки. Без нее вся комната на виду, кроме нескольких не очень проблемных мест — круглого стола, накрытого скатертью, свешивающейся до пола, и угла у окна. Прямо за диваном, ранее занимаемым Иванычем. Порадовались единогласно, после чего баба Нюша зафитилила дверную ручку точнехонько в темный угол, сопроводив бросок немного запоздавшим требованием: «Вылезай, а то убью!» Отозвалась одна ручка, звякнувшая дважды — при стыковке с чем-то и последующим приземлением. Ясности не было. То ли и вправду метательница кого-то убила или серьезно покалечила, то ли там просто никто не прятался.

— Верни ручку, ирод! — ласково попросила Наташка, решив сменить тактику. — Вещь раритетная, многофункциональная, в хозяйстве еще пригодится…

Я на всякий случай присела. Ручка не бумеранг, в исходное положение — к рукам бабы Нюши не вернется. Учитывая мою «везучесть», есть опасение, что предпочтет затормозить о мой умный лоб.

Полное бездействие в углу вдохновило бабу Нюшу на решительные шаги. Точнее, на короткий забег с препятствиями. Прытко перескочив порожек и откинув в сторону стул, стоявший не на своем месте, она буквально вписалась в стену с выключателем. Комната озарилась мягким, немного неживым светом энергосберегающей лампы, постепенно набирающей яркость. Сразу стало понятно: в ней кто-то побывал. Свидетельством тому в первую очередь был стул, изначально занявший не свое место и откинутый бабой Нюшей на другое, тоже не свое. Затем — беспорядок на старинном комоде. Кто-то, пытавшийся обыскать его ящики, очень спешил. Часть постельного белья, вытащенного из них, так и осталась на полу, однако ящики были задвинуты. Возмущенная несанкционированным обыском баба Нюша рывком сдернула со стола скатерть. Я, как самая «везучая», оказалась на подхвате. Угодившая мне в голову скатерть, на короткий миг лишила способности видеть, но не слышать. Сдавленный писк соратниц навел на рациональную мысль — не стаскивать «паранджу» до более благоприятного момента. Подвели противоречивость и сложность моей натуры. Я приняла половинчатое решение. Освободила ровно половину физиономии, чтобы оценить ситуацию хоть одним глазком.

Увиденное заставило меня окончательно расстаться с «паранджой». Я швырнула ее на стул, промазала, но не расстроилась. Баба Нюша с Наташкой с усилием перетаскивали дубовый стол, стараясь не задеть лежащее под ней тело фрау Райнхильды. Вот настырная покойница!

Дальше началась сплошная суета. У фрау был такой же синюшный цвет лица, какой мы отметили в момент первого с ней знакомства в бане Синицыных. Только тогда приняли ее тело за хладный труп. Сразу вспомнилась Гелькина просьба к Наталье пристроить жену Туканова на обследование в свою бывшую клинику. У дамы явные проблемы со здоровьем. Пока ясно только одно: до своей Австрии она не добралась, надо вызывать ей «скорую».