Гордиев узел с бантиком - Валентина Андреева

На третьем круге ревизии стало окончательно ясно — подруга ищет и не находит к чему прицепиться, чтобы заклеймить позором платного врача, рекомендовавшего фрау выписанные им препараты для лечения стандартной гипертонии. В конце концов она смирилась и недовольно признала, что врач не дурак. Дура сама фрау. На протяжении последних двух недель испытывает приступы не иначе как пароксизмальной тахикардии с потерей сознания и до сих пор не проконсультировалась со своим эскулапом. Я зациклилась на термине «пароксизмальной». С ходу и не выговоришь. Не забыть бы…

— Мужь ему не очень множько доверяет, — признательно улыбнувшись, хлопнула глазами фрау, — Яков обещал показать меня хорошему специалисту. Мои приступы его пугают. Мы женаты почти два год, и он всегда такой заботливый.

— А вас, — жестко спросила Наташка, — вас эти приступы не пугают?

— Да меня — ага. Тожь. Тоже… — Голосок фрау ощутимо дрожал. От волнения она путалась в произношении все больше и больше. — Знаете, так внезапно начинают. Кажется, сердце выскочит, и сразу все темно. А потом опять норма. Как не бывать! Может, как это по-русски… Ну, болезнь привыкать…

— Результат акклиматизации? Маловероятно. И вы в таком состоянии решились лететь в Австрию? Одна, без мужа? — чувствуя, как насторожилась интуиция, поинтересовалась я.

— Я… лететь… — фрау смутилась. — Я не лететь в среду. Были проблемы… Не хотела говорить мужь, — она кинула быстрый взгляд на бабу Нюшу, но та, сложив на груди руки, смотрела в сторону окна. — Яков бы возражать. Я ему обещать, но хотела проверить… Все так странно…

— Но ваш муж сказал, что вы улетели в среду, — мне пришлось проявить упрямство.

— Вы знаете мой мужь?! — оторопела фрау. — Яков Туканофф?

Прикусив нижнюю губу, я промолчала. Пусть думает, что хочет. Баба Нюша, сраженная смыслом наших переговоров и разжавшая «плетенку» рук, тоже вольна в своих домыслах. Вон как сердито поглядывает.

— Яков не знал. Он думал, я улетала среду, — разволновалась Райнхильда. — Хотел отвезти меня аэропорт, но я настояла поехать одна. Здоровье было норма. А у него имелись срочные дела. Много работа. Он хотел прилететь позже… Ну и еще один обстоятельств… Я говорила… Мой билет был не на среду, а на четверг. Но я и четверг не улетел…

— Что-то мы заболтались, — оборвала я разговор, легонько пнув под столом Наташку. Нам просто необходимо посоветоваться. Надо столько всего провернуть!

Сама не своя баба Нюша слегка подскочила. Мне пришлось извиниться за причиненное беспокойство. Сослалась на непослушную ногу — затекла и взбрыкнула автоматически. Наташка моментально сообразила, что я ошиблась маршрутом и широко зевнула. Наглядная агитация за прекращение посиделок. Для усиления эффекта зевнула и я, предложив продолжить общение утром, после чего мы с подругой организованно встали. Приподнявшаяся было фрау вопросительно взглянула на бабу Нюшу и снова уселась. Я бы и сама вернулась на свой стул, если бы его не отставила Наташка. Выражение лица бабы Нюши не сулило ничего хорошего. Оно в полной мере отвечало понятию «зловещее». В принципе, правильно. Человек не научен притворяться. Такой реакции я и ожидала. Если права, сейчас нас должны выгнать.

Наташка «споткнулась» на очередном, на сей раз естественном зевке, да так и замерла с полуоткрытым ртом. Наша недавно благодушная хозяйка пристукнула кулаком по столу и властным, прямо-таки железобетонным голосом объявила:

— У меня нет места для ночлега! Не обессудьте. Собирайте манатки и уезжайте. Даст бог, быстро доберетесь куда надо. Сейчас позвоню и подадут вашу машину к моему дому.

Продекларировав свою волю, баба Нюша поднялась и, прихватив с комода мобильник, вынесла себя за порог комнаты.

3

— Фи-ига себе… — вытянув губы в трубочку, прогудела Наташка. — Чего это она?

— Не фига! — бодро отозвалась я, довольная правильностью своих выводов. — Все по плану. Быстренько собираем шмотки. С минуты на минуту заявятся орелики Михайло Дьячкова. Они рассуждать не приучены. Ваше общее дело — молчать как можно громче. С бабой Нюшей я сама попрощаюсь. Будет уговаривать остаться, не соглашайтесь. Сама соглашусь.

Наташка участливо посочувствовала печке, с которой я якобы упала, но, тем не менее, меньше чем за минуту упаковала наши немногочисленные пожитки плюс документы на машину, прихватила и сумочку фрау — хранилище лекарств. Не задерживаясь, мы отправились на крыльцо. Баба Нюша провожать нас не собиралась. Просто выпроваживала, контролируя наш выход.

Я намеренно притормозила, завязывая заранее развязанный шнурок кроссовки. Дождавшись, когда спутницы выйдут на крыльцо, обругала непослушный шнурок, а потом поделилась с ним сокровенными знаниями, предназначенными для ушей бабы Нюши. Она охнула и схватилась за сердце, прижав к груди какую-то скомканную вещицу. Я выпрямилась и с гордо поднятой головой отправилась следом за Натальей и Райнхильдой.

Поджидая меня, обе торчали на крыльце, вяло обсуждая деревенских собак за пустой перебрех…

— Ну и чего стоим? — возмутилась я. — Ноги нашей больше не будет на ступеньках этого крыльца!

— О-о-о! Я не очень поняла, какой нашей нога здесь не будет стоять. Общей? Как это? А! Один нога здесь, другая там? — тупила по незнанию фрау.

— Не каркай! — цыкнула на нее Наташка. — Только расчлененки нам и не хватало! Потом объясню. Видишь, машину к этому разбойничьему гнезду подают.

Наказав фрау проявлять максимум осторожности, мы с подругой резво сбежали по ступенькам и встали на подхвате. Вдруг Райнхильда надумает хлопнуться в обморок. Обошлось. Просто замечательно, что она не задает вопросов.

Натальина «Шкода» прибыла на удивление быстро и аккуратно притормозила. Из салона вышли двое крепких ребят и встали у дверей.

— Вещи — в машину! — приказным тоном заявила им Наташка и, отняв сумочку у фрау, метнула ее вместе с нашим почти невесомым пакетом одному из служивых. Поймав их автоматически, он что-то вякнул про закидон, но быстро сориентировался и небрежно закинул передачу на заднее сиденье.

Наталья еще не успела обойти всю машину в намерении выдвинуть какие-нибудь обвинения по поводу ее отвратительного содержания на территории коттеджа, как на крыльце появилась босоногая баба Нюша.

— Девки, погодите! — крикнула она, махнув чем-то белым. То ли полотенцем, то ли платком. Полная капитуляция! — Возвращайтесь! Куда вы поедете в такую темень.

— Туда, откуда нас никогда не выпроводят в такую темень, — отрезала Наташка. — К себе домой!

Я едва успела ухватить за руку Райнхильду. Показалось, что она, забыв мои наставления, намеревалась поддаться на приглашение. Ан, нет. Фрау строптиво топнула и заявила: «Мой нога тут никогда стоять не будет!» — И тут же подкрепила заявление действием. Несмотря на мою поддержку, ноги у нее разъехались и она уселась на скользкой траве, потянув меня за собой.

Такого везенья я не ожидала и с радостью присоседилась. Не надо искать подходящий повод для якобы вынужденного возвращения.

Подскочившая Наташка выговорила обеим за «выкрутасы» и напомнила, что рассиживаться некогда. Но руку помощи не протянула — осторожничала, чистюля. Именно поэтому процесс нашего с фрау восстановления несколько затянулся. В своих попытках подняться цеплялись друг за друга, в результате раскатали место «заседания» до состояния идеального суглинистого катка, чем очень повеселили парней Михаила. За развеселым ржанием они не слышали бабы-Нюшины вопли с требованием немедленно вытащить девок из грязи и доставить к крыльцу. Наташка бегала вокруг нас с советами, одновременно рассыпаясь угрозами в адрес служивых. Пусть только посмеют тронуть ее подруг хоть одним пальцем!..

Они все-таки посмели. Сразу после того как баба Нюша, покинув ступеньки крыльца, огрела одного из них, «черта чумазого», неопознанным куском материи и пригрозила увольнением.

В процессе моего перетягивания к лавочке под окном (возвращаться в дом я, само собой, категорически отказалась), успела удивиться живучести некоторых предрассудков. То, что в темноте мною было принято за белое полотенце или платок в руках бабы Нюши, на самом деле являлось половой тряпкой. Выпроваживая нас из дома, женщина намеревалась протереть пол, суеверно пресекая таким образом возможность нашего возвращения.

Поняв тщетность своих усилий пригласить меня и Райнхильду в гости, баба Нюша носилась босиком за Наташкой, умышленно старавшейся отыскать в разных местах машины что-нибудь бесполезное — на выброс. Жалела чехлы, а заодно тянула время. Запускать нас в салон, предварительно не застелив их этим «на выброс» категорически не желала. И от всей души «поливала» ливневые дожди, вечно идущие не ко времени. Когда в них «некоторые» (намек на нас с фрау) нуждаются позарез, фиг вам!