Гиперборейская чума - Андрей Лазарчук

Захваченная дача была, по сути, только навершием немаленьких подземных хором, построенных достаточно давно. Сейчас армагеддонянки — солидные пожилые женщины, проявившие такую неожиданную силу в рукопашной схватке, — явно перебарывая страх, обследовали их, постоянно натыкаясь на следы каких-то богосквернящих действ. Была там стена, разрисованная кровавыми знаками. Была яма, полная кошачьих черепов…

Но была и самого современного вида то ли химическая, то ли фармакологическая лаборатория с полной телевизорной коробкой упакованных в фольгу таблеток и запаянных в пластик шприц-тюбиков. Были несколько очень неплохих компьютеров, объединенных в сеть. Было что-то вроде студии звукозаписи — тоже с отличным оборудованием. Была мастерская — противоестественная помесь чего-то высокотехнологичного (один промышленный микроскоп шестисоткратного увеличения чего стоил…) и слесарки при ЖЭКе…

И — еще не остыла, еще излучала старое пыльное тепло массивная отражательная печь.

Пленные, охраняемые старушками армагеддо-нянками, вели себя достаточно нелепо — за исключением того, который ранил доктора и которому Ираида засветила в лоб. Он все еще валялся без сознания, хотя дышал хорошо. Время от времени у него розовели щеки и глаза начинали бегать под веками. Но даже рукопожатие Коломийца не разбудило его, а значит — приходилось ждать.

Остальные, кажется, изо всех сил сдерживались, чтобы не начать хохотать. Все происходящее казалось им остроумной и довольно злой шуткой, которую они сами учинили над своими пленителями и которая вот-вот завершится каким-то особо смачным аккордом.

— Неужели ты ничего не можешь придумать… ты, такой умный, такой…

Подошел Коломиец, потоптался рядом. Вздохнул.

— Что? — вскинулся Крис.

— Да вот…— И Коломиец поднял руку на уровне глаз. В колечке, созданном большим и указательным пальцами, сверкала зеркальной никелевой рубашкой пуля. — Смотри, Мартович, что я выковырял. Из пистолета этого черта. Сюда гляди — видишь ободок? А вот так он — снимается…— Коломиец поскоблил пулю твердым желтым ногтем. — Фольга — не фольга, но тонкий металл и мягкий. А под ним…

Металлическая пленка скрывала глубокую канавку, наполненную маленькими серыми игольчатыми кристаллами, похожими на мелко рубленный волос.

— Яд. — Голос Криса был потухший.

— Наверное. Во всяком случае, не соль.

— Что же делать? Что делать? — И в голосе Ираиды Крис впервые в жизни услышал панические нотки.

Из-под локтя Коломийца вдруг просунулась узкая темно-коричневая рука с необыкновенно длинными пальцами.

— Мошшна мне?

— Держи. — Коломиец положил пулю на бледную ладонь.

Вася наклонился над собственной рукой, как-то по-птичьи повернув и откинув голову. Один выпуклый глаз его устремился на пулю, второй — рассеянно блуждал.

— Это упо-упо, — сказал наконец Вася, распрямившись. — Оживлять. Шаман. Если в мертвого вот здесь, — он приставил два пальца к груди, — разрезать в крест и вставить упо-упо, мертвый поднимается и всю любой выполнять службу. Пока еще теплый кровь, разрезает надо. Остынет — нет, не сможет.

— А если в живого? — спросил Крис.

— Нельзя, — строго сказал Вася. — Шаман… как это?.. отчислять. Да. Дембель.

— Опять шаман, — выдохнул Крис.

— Но пистолет-то был у этого… — Ираида подбородком указала в сторону спящего. — И он тоже шаман?

— Ох, да не знаю я…— Крис схватился за виски. — Отупел. Устал. Песок в башке. Ты чувствуешь что-нибудь? — Он посмотрел на Ираиду беспомощно. — Будто опять… зарезали кого-то…

— Нет, — твердо сказала она. — Тебе кажется.

Но Крису явно не казалось. Судорожным мелким шагом он подшаркал к плетеному креслу и сгорбился на нем, раскачиваясь и что-то шепча.

И только потом остальные услышали тонкий прерывистый свист и ритмичные удары где-то под ногами.

Для Ираиды это был как будто повторный сон: с потолка посыпалась земля.

— Сюда! — крикнул Коломиец, бросаясь к ведущей наверх лестнице. — Все сюда! Скорее!

Трещиной — ломаной, острой, узкой — раскрылся пол. То ли дым, то ли пыль заклубились над ее краями, подсвеченные снизу. Коломиец шагнул через трещину и пропал, оставив на миг в воздухе свой мерцающий контур.

— Дядя Женя!!! — Ираида завопила во всю мощь легких, кинулась следом…

В потолок будто ударили чугунным копром, в углу что-то рухнуло, все заволокло пылью. И совершенно неожиданно — земля вдруг ушла из-под ног! Ираида вскрикнула сдавленно, взмахнула руками…

На этот раз она успела удержаться. На самом краю. Под ногами вздымалось звездное тесто. Ираида стояла, совершенно застыв, в положении неустойчивого равновесия. Тело перестало быть послушным и все понимающим. Его надо было тянуть или толкать. И кто-то схватил ее за руку и рванул — испуганно и резко. Она упала, покатилась. Вокруг был смрад и скрежет.

Непонятный сиреневый свет ясно озарял все.

Кирпичная стена вдруг выпятилась пузырем, лопнула, открыв гнилое нутро. Оттуда шагнул мертвец. Черная кожаная куртка была распахнута на решетчатой груди. На ремне через плечо болтался незнакомый короткий автомат.

Рядом вздулся такой же пузырь. У следующего мертвеца были длинные светлые свалявшиеся волосы и бисерная повязка вокруг пергаментного лба. Сюда, сюда! — давно уже кричал кто-то над ухом. Ираида, не в силах оторвать глаза от ужасного зрелища, попятилась.

Слева, как-то отдельно от всего, скорчился в кресле задумчивый Крис.

Епископша стояла широко расставив ножки и крепко упершись руками в невидимую дверь, которую кто-то пытался открыть. От пальцев ее разлетались бледные искры.

И еще кто-то из армагеддонянок стоял в подобной же позе — дальше и отдельно. И еще. И еще.

Подземелье, прежде обычное, вдруг стало похоже на крытый стадион. Стены и перегородки превратились в условность, в разметку — не на зеленом газоне, правда, а на древнем щербатом асфальте. Толстые полосы кирпичного цвета — бывшие стены, тонкие линии, белые и красные, — непонятно что. Отовсюду шли мертвецы, шли, как бы не замечая людей, не придавая им значения, но при этом — сжимая кольцо. Люди — вдруг ставшие немыми и безликими — метались и падали. Иногда над кем-то вздымалось легкое спиртовое пламя, и человек мгновенно исчезал. Узкая лестница стояла, ни на что не опираясь, где-то чуть в стороне от всего происходящего, но подойти к ней мешали толстые коричневые линии…

Что непонятно: Ираида никак не могла узнать человека, который тащил ее за руку.

На трибунах разочарованно свистели.

Внезапно коричневые линии разомкнулись, и обозначился прямой проход к лестнице — прямой и широкий. Ираида сделала туда шаг, но человек, который ее вел, выразил недовольство и порицание, — и они побежали дальше. Оказывается, путь ее был не к спасению — а иной.