Джинсы, стихи и волосы - Евгения Борисовна Снежкина

тут с ним сижу? Тягостный разговор какой. Чего он хочет?

– Сашенька, почему ты мне не отвечаешь?

– Ну, честно говоря, я даже не знаю, что сказать. Это мои стихи и мои чувства. Я конкурс выиграла. Почему вы так говорите? У меня не было никаких обязательств, что предоставить для сборника. Я выбрала эти.

Бастарков посмотрел куда-то вверх. Я подняла голову. Надо мной висело пузо. Ремень, рубашка, куски рубашки после нижней пуговицы немножко разъехалась и видна шерсть. Потом пузо отодвинулось, и я увидела, что мужик поднял вверх большой палец. Вот тут я уже совсем разозлилась.

– Простите, пожалуйста. Давайте мы пойдем отсюда?

– Сейчас, Сашенька. – Бастарков засуетился. – А почему? Тебе здесь не понравилось?

– Не понравилось. Мне стихи писать надо.

– Конечно, конечно… – Бастарков покраснел и начал махать руками этой самой милочке. Милочка долго не шла.

– Так что, Сашенька? Как насчет стихов?

– Ничего не буду менять.

– Ну давай попробуем договориться…

– Давайте с этим работать.

– Но как же мне тебя убедить…

– Не надо меня убеждать. Терпеть этого не могу.

Милочка наконец подошла. Бастарков рассчитался. Мы пошли к выходу, в гардеробной уже было много народу, мне в спину прилетело «нимфетка». Бастарков протянул номерок гардеробщику, а когда тот достал мою куртку, дал ему рубль. Меня аж передернуло. Он помог мне одеться и чуть дольше, чем мне казалось нужным, задержал руки на моих плечах, а потом попытался помочь застегнуть пуговицы. Я увернулась.

– Хорошо, Сашенька. Допустим, мы не будем менять стихи. Но нам придется очень, очень плотно с тобой работать. Там большое количество огрехов, нужна редактура. Поэтому будем, наверное, встречаться здесь. Или, может быть, в каком-то другом месте?

– Можно не здесь?

– Ну хорошо, можно в кафе на Пушкинской. Тебе удобно в «Лире»?

– В «Лире»? Ну давайте.

– И плотненько поработаем. Но учти. Мне придется очень сильно драться с начальниками за твои тексты. Имей в виду, может быть, мне и не удастся их отстоять. Но ты мне очень понравилась. Такая взрослая, искренняя, страстная…

– Спасибо. Можно я пойду?

– Ты куда? К метро?

– Да.

– Может, прогуляемся?

– Меня ждут. Пора.

– До свидания, с нетерпением буду ждать нашей встречи.

Бастарков протянул мне руку, я протянула свою, и тут он поднял ее к губам и поцеловал. И опять чуть дольше, чем хотелось бы.

5

Я пуста, совсем пуста, когда я живу без него. Только его глаза, губы, руки, голос могут наполнить меня. Наполненность им возвращает в мою жизнь краски, ароматы, смысл. Каждый раз только бы добежать, упасть к нему в объятия, лечь в кровать, а иногда куда дотяну. А потом постепенно ощущать возвращение.

– Ты чем занимался сегодня?

– Читал.

– Что?

– Вон лежит.

– «Капитал» Маркса?! Тебе в школе его было мало?

– Много ты понимаешь. Вообще учись читать сложные тексты.

– Это сложный текст? Это говно, котором нас гнобили всю советскую власть.

– Прочитай, попробуй.

– Ну уж нет. Приличные девушки такую гадость даже в руки не берут.

– Как хочешь. Слушай, у меня к тебе еще просьба.

– Что?

– Ко мне ребята должен прийти. Ты не могла бы сегодня пораньше…

– Подожди. То есть ты меня прячешь от своих друзей? Вы будете заниматься чем-то, что я не должна видеть? А девушки там будут?

– Ну что ты выдумываешь? Ничего такого. Придут ребята, мы будем разговаривать. Девушек не будет.

– Честно?

– Честно.

– А почему мне нельзя слушать, о чем вы говорите?

– Не то чтобы тебе нельзя слушать. Просто… Просто я не хочу их смущать. Это совершенно лишнее. Мы должны сконцентрироваться на работе, и спермотоксикоз будет только мешать.

– Все равно не понимаю.

– Они будут на тебя пялиться и выяснять, кто тут у них главный самец.

– Главный самец – ты.

– Все равно. Я прошу тебя.

– А девушек там точно не будет?

– Девушек не будет, успокойся.

– Знаешь, но все равно это обидно. Как будто я для тебя ничего не значу.

– Перестань. Просто так надо. Хорошо?

– Хорошо. Трусы мои дай.

– Ты чего, обиделась, что ли? Терпеть не могу, когда ты начинаешь дуться. Поругаемся?

– Нет. Ты меня любишь?

– Люблю.

– И то, что мне нужно уйти, ничего не значит?

– Не значит.

Ширинка никак не застегивалась, руки не слушались.

– Только я уйду прямо сейчас, хорошо?

– Пока.

Глава семнадцатая

1

– Молоко купил?

– Зачем?

– Мите нужно. Он вечером любит, у него тогда лучше голова варит. И подушку куда дел?

– Какую подушку?

– Вот здесь лежала, на кресле.

– В кровати посмотри. Зачем тебе подушка?

– Потому что Гоша всегда прячется в углу и обнимает подушку. Ему так удобнее.

– Откуда ты все это знаешь?

– Потому что я наблюдательная, а ты нет.

– Скажите пожалуйста.

– Да-да. Ты поэтому меня прятал?

– Нет.

– Ну и что. Как будто от того, что я на них посмотрю, они окаменеют.

– Дело вообще не в этом. Ты совсем из другой компании. Тебе там быть… Это же очень интимное. Наши мысли, наши впечатления. Ты бы хотела, чтобы у тебя, в твоей студии, сидел кто-то и слушал, что вы там друг другу говорите?

– Вообще говоря, нет. Мы даже к Володиной маме долго привыкали.

– Ну вот такая же история. Совершенно не важно, что мы друг другу говорим. Просто говорим без расчета на другие уши.

– Но от меня же и польза есть. Смотри, ты ведь ни разу не замечал, что Мите нужно молоко.

– Мы здесь не в семью играем.

– Почему?

– Ребята стесняются.

– Неправда. Тебе кажется.

– Стесняются-стесняются. Просто виду не подают.

– Кто сказал?

– Ну я сам вижу.

– Ох, с твоей внимательностью… Я тебе не верю.

– Ругаемся?

– Нет, не надо.

– У каждого из нас есть какая-то личная жизнь. У Гоши девушка. Это не значит, что мы должны все это тащить на работу.

– Может быть. Просто хочется всегда быть с тобой рядом. Мне тебя не хватает. Я слишком тебя люблю. Знаешь, есть такое чувство, что около тебя происходит что-то очень большое и важное. Что ты очень большой и важный. Нет, правда. Я даже думаю, что когда-нибудь про тебя учебники будут писать.

– До этого далеко еще.

– Ты очень талантливый.

– Между прочим, книжка не у меня, а у тебя выходит.

– И что? Ну выходит. Во-первых, не книжка, а сборник. Моих там только двадцать стихов.

– А еще месяц назад ты считала это достижением.

– Во-вторых, там редактор какой-то мутный, этот Бастарков. Противно с ним встречаться до ужаса.

– Ну, хочешь, я с тобой приду?

– А что ты там будешь делать? Нет, это моя история. Но, честно, они там какие-то… Ладно, давай лучше