Особый отдел и пепел ковчега - Юрий Брайдер

— Так как же моё предложение? — развалясь на диване, поинтересовалась Халявкина.

— Я бы с удовольствием, но, увы, собственного оружия не имею, — пожал плечами Цимбаларь. — А на пальцах этому искусству не научишь. Практика нужна.

— Нашёл проблему! Такая штука подойдёт? — Сунув руку за спинку дивана, Халявкина вытащила пистолет весьма грозного вида и без всякой опаски передала его собеседнику.

По специфическому окну затвора-кожуха, оставлявшему почти весь ствол открытым, и слегка выступающей дульной части Цимбаларь сразу узнал «беретту» — скорее всего, одну из модификаций девяносто второй серии. Судя по всему, магазин был полностью снаряжён.

— Серьёзная вещица, — примеряя пистолет к руке, сказал Цимбаларь. — Полицейская модель с двухрядным магазином на пятнадцать патронов. Игрушка не для женских ручек.

— Ты меня, менеджер, ещё мало знаешь, — хохотнула Халявкина. — Если будет надо, я и с гранатомётом справлюсь.

— А всё же, зачем вам оружие? — Цимбаларь вернул пистолет хозяйке.

— Я женщина одинокая, меня защитить некому. К тому же недоброжелатели достают. Вот один сукин кот пару лет назад отметину оставил. — Демонстрируя шрам, она отвела в сторону прядь волос. — Чуть богу душу не отдала.

— Для ношения огнестрельного оружия нужно иметь специальное разрешение, — сказал Цимбаларь, прислушиваясь к доносившемуся из кухни шуму.

— Ой, не будь ты таким занудой! — Она игриво передернула плечиками. — Нынче оружием только грудные дети да древние старушки не обзавелись. Некоторые мои знакомые даже автоматы в машинах возят... Ты прямо отвечай: научишь меня стрелять или нет? Учти, подобные предложения бывают только раз в жизни.

— Так и быть, — как бы делая над собой усилие, кивнул Цимбаларь. — Давайте попробуем... Деньги мне сейчас не помешали бы.

— Вот это уже совсем другой разговор! — Халявкина обрадовалась, и, похоже, непритворно. — Тогда не будем откладывать дело в долгий ящик. Пока ты не передумал, съездим за город и проведём первый урок... А твоему начальству я позвоню. Думаю, мне они не откажут.

— Никуда звонить не надо, — сказал Цимбаларь. — На сегодня осталось только два заказа. Думаю, девочки справятся и без меня.

— Конечно, справятся. Если честно сказать, ты им только мешаешь. Я пока переоденусь, а ты выпроваживай свою бригаду... Водительские права имеешь?

— Так точно.

— Тогда поедешь за рулем. Я сегодня что-то не в форме...

Халявкина, раздеваясь на ходу — под халатом у неё действительно ничего не было, — удалилась в спальню. Людочка, которой Цимбаларь передал свой бедж, тихо сказала:

— Я всё слышала. Не нравится мне эта затея. Опять начинаются какие-то опасные игры. Держись настороже.

— Я всю свою сознательную жизнь держусь настороже... Ты нашла что-нибудь?

— Ничего. Ни тайников, ни сейфов.

— Этого и следовало ожидать. Хранить-то ей сейчас особо нечего. Кроме воспоминаний, конечно...

— Ладно, езжай. — Людочка легонько толкнула его кулаком в грудь. — Только не очень-то нежничай! Учти, ядовитую змею приручить невозможно. Она укусит в самый неподходящий момент.

Причесавшись и накрасившись, Халявкина вновь превратилась в элегантную моложавую даму с аристократическими замашками. Никто бы и не сказал, что она с утра выжрала чуть ли не бутылку виски, щедр0 сдобренного никотином.

И всё бы ничего, но знающий человек сразу понимал, что уважающие себя светские львицы костюмы такого покроя в этом сезоне уже не носят. Да и туфельки из крокодиловой кожи явно остались у Халявкиной с лучших времён.

Окинув свою спутницу критическим взором, Цимбаларь сказал:

— Очень уж шикарно вы оделись. Для стрелковой тренировки желательно что-нибудь попроще. Спортивный костюм, например. Ведь некоторые упражнения рекомендуется проводить из положения «лёжа».

— Не переживайте. Если вдруг придётся лечь, я всё это с себя сниму, — без тени смущения заявила Халявкина, прижимавшая к груди вместительный ридикюль, в котором, по-видимому, и находился пистолет.

Уже хорошо знакомый Цимбаларю «Ситроен» стоял в двух кварталах от дома, прямо под знаком «остановка запрещена». Похоже, Халявкина в этой жизни действительно никого не боялась.

— Куда поедем? — спросил он, включив двигатель и присматриваясь к незнакомой панели приборов.

— Это уж, менеджер, тебе решать... Туда, где нам никто не помешает.

Для обучения стрельбе Цимбаларь выбрал отдалённый заброшенный карьер, окрестности которого пользовались дурной славой и не посещались ни пастухами, ни грибниками.

Каждый год поблизости находили два-три женских трупа, как правило, обезглавленных. Среди местных жителей ходили слухи, что на Сретенье и в День Всех Святых сатанисты устраивают в карьере свои кровавые оргии. Особый отдел однажды занимался этим, но без какого-либо успеха.

Оставив машину в зарослях, они спустились вниз по пологому песчаному склону. Цимбаларь нёс на плече грудную мишень, купленную по пути в оружейном магазине. В ридикюле Халявкиной что-то подозрительно позвякивало — то ли запасные магазины, то ли непочатая бутылка вискаря.

Глухой лес, стеной стоящий вокруг, имел какую-то сюрреалистическую окраску — там жёлтый мазок, там красный, там зелёный, там опять жёлтый. Вот-вот должны были начаться дожди и холода, но пока душу радовали последние деньки позднего бабьего лета.

Цимбаларь установил мишень вплотную к отвесной стене карьера и отсчитал положенные двадцать пять шагов. Открыв ридикюль, Халявкина подала ему пистолет — подала в общем-то правильно, стволом вниз, рукояткой вперёд. Необученные так с оружием не обращаются.

Цимбаларь принялся объяснять, как снимать предохранитель, как досылать патрон, как правильно целиться и как, нажимая на спуск, задерживать дыхание, но Халявкина нетерпеливо прервала его:

— Терпеть не могу теорию! Лучше покажи всё на практике, и я сразу всё пойму.

Пожав плечами, Цимбаларь поставил пистолет на боевой взвод и повёл стволом в сторону мишени, привычно ловя на мушку «десятку».

— Э-э-э! — запротестовала Халявкина. — Мы сюда не фанеру дырявить приехали. Ты покажи, как стреляют по движущимся целям.

— Тогда следовало завернуть в зоомагазин и купить выводок кроликов! — Цимбаларь еле сдерживал раздражение. — Или стаю попугайчиков.

— Зачем божьих тварей губить! У меня есть кое-что другое. — Она вытащила из ридикюля обыкновенное чайное блюдечко (вот, оказывается, что там брякало).

— По тарелкам стреляют дробью из специальных спортивных ружей! — возразил Цимбаларь. — Пистолет для этой цели совершенно не годится.

— А ты попробуй. Даю сто баксов за каждое попадание. — Она отбежала на полсотню шагов в сторону. — На старт. Внимание... Марш!

Пришлось Цимбаларю развернуться и стрелять навскидку, полагаясь больше на моторные реакции, чем на точность прицела. Из пяти брошенных Халявкиной блюдечек он поразил три — и это ещё при том, что некоторые летели к нему не плашмя, а ребром.

Впрочем, для опытного стрелка это был не ахти какой результат. Сказывался, наверное, чересчур тугой спуск незнакомого оружия.

Как только запас блюдечек оказался израсходованным. Цимбаларь вновь повернулся к девственно-чистой мишени и положил пять пуль подряд в центральный круг, пробив там большую чёрную дыру. Затем со словами: «Следующая серия ваша» — он протянул дымящуюся «беретту» Халявкиной.

Та, почти не целясь, бабахнула в белый свет и едва не выронила пистолет.

— Нет-нет! — немедленно заявила она. — Мне чуть руку не вывернуло. Ты, менеджер, прав — стрельба не женское занятие.

Халявкина присела на дощатый ящик, валявшийся возле старого кострища, и пригорюнилась. На её глаза навернулись почти натуральные слёзы, впрочем так и не преодолевшие преграду ресниц, густо накрашенных махровой тушью.

Похоже, что в спектакле, где одна-единственная артистка играла для одного-единственного зрителя, приближался заключительный акт. Однако ставки в этом представлении были так высоки, что им, наверное, позавидовала бы вся труппа какого-нибудь провинциального театра.

Цимбаларь уже понимал, что Халявкина приехала сюда не для того, чтобы брать уроки стрельбы (которой, вполне возможно, владела в совершенстве), а дабы испытать его собственные боевые навыки. И, судя по всему, результаты проверки её вполне устраивали. Теперь надо было ожидать изощрённой психологическом атаки, против которой в своё время не устояли ни поэт Уздечкин, ни граф Сент-Карбони, ни многие другие менее известные представители мужского пола.

— Александр! — с чувством произнесла Халявкина опустив на сей раз своё любимое обращение «менеджер». — Боюсь, что я взялась не за своё дело. Ничего у меня не получится! Но за науку спасибо. — Театральным жестом она протянула ему три зелёные сотни.