Особый отдел и пепел ковчега - Юрий Брайдер

— Слышу речь не мальчика, но мужа. — Цимбаларь покровительственно похлопал его по плечу. — Только не забывай, что в родной столице, в отличие от пустыни Дашти-Маркох, практикуется правостороннее движение и существует ограничение по скорости...

Очередной заказ на генеральную уборку, поступивший от Халявкиной в фирму «Золушка», согласно предварительной договорённости был переадресован в особый отдел. Руководство фирмы, конечно же, ценило постоянную клиентку, но портить отношения с милицией не собиралось. Тем более что полковник Горемыкин, от лица которого велись переговоры, обещал аккуратность, конфиденциальность и высокое качество.

В уборщиц набрали самых молодых и расторопных сотрудниц из разных служб отдела, не осталась в стороне и Людочка. Накануне, в присутствии профессионалов швабры и пылесоса, были проведены учения, местом для которой выбрали изрядно запущенную квартиру Кондакова.

К дому Халявкиной лжеуборщики подкатили на арендованном в «Золушке» фирменном микроавтобусе. Бригаду из пяти девушек, облачённых в форменные комбинезоны и косынки, возглавлял Цимбаларь, благодаря строгому черному костюму и такому же галстуку похожий на служащего похоронного бюро.

Хозяйка, заранее предупреждённая о визите, открыла дверь без лишних расспросов. Ненакрашенная, с всклокоченными волосами, одетая в затрапезный халат, она выглядела неважнецки — то ли не выспалась, то ли накануне перебрала лишку. Окажись здесь сейчас поэт Уздечкин, он вряд ли узнал бы в этой потрёпанной жизнью особе свою юную курносую птичку.

Упреждая неизбежный вопрос Халявкиной, Цимбаларь с достоинством представился:

— Александр Гуменюк, линейный менеджер фирмы клиринговых и коммунальных услуг «Золушка».

(Впрочем, все эти сведения имелись на бедже, украшавшем лацкан его костюма. )

— Что это ещё за новости! — фыркнула хозяйка. — Я менеджера не вызывала.

С прежним, несколько чопорным достоинством Цимбаларь объяснил:

— В связи с ростом числа жалоб и рекламаций каждую выездную бригаду нашей фирмы теперь сопровождает менеджер, несущий персональную ответственность за качество выполненных работ. Все свои просьбы, претензии и предложения можете сообщать непосредственно мне, а я уж прослежу, чтобы они были выполнены качественно и в срок.

— Ну тогда действуйте. — Оставив дверь открытой, Халявкина скрылась на кухне. Похоже, к собственной безопасности она относилась более чем наплевательски.

Цимбаларь пропустил вперёд себя девушек, экипированных по последнему слову моечно-уборочного дела, и спустя пару минут работа уже закипела. Сотрудницы особого отдела вкалывали хоть и без особой сноровки, но с энтузиазмом.

Самозваный менеджер занял стратегическую позицию в прихожей, откуда можно было наблюдать и за гостиной, и за спальней, и за ванной комнатой. Вдобавок он страховал Людочку, которая только делала вид, что обмахивает пыль с предметов меблировки, а на самом деле высматривала возможные тайники.

Если бы хозяйке пришло вдруг на ум позвонить и фирму «Золушка», ей бы ответили, что Александр Егорыч Гуменюк (кстати, тёзка Цимбаларя) действительно состоит в их штате и в настоящий момент вместе с бригадой находится на выезде. Более того, такой человек существовал в реальности, что могла подтвердить любая справочная служба. Короче, на сей раз с конспиративным обеспечением у опергруппы всё было тип-топ.

— Эй, менеджер, — позвала его Халявкина. — Иди хлопни стопарик.

— Рад бы, но в рабочее время спиртных напитков не употребляю, — ответил Цимбаларь, заходя на кухню. — И прежде на службе не употреблял, и теперь на гражданке воздерживаюсь.

— А ты разве военный? — стряхивая сигаретный пепел в рюмку с вискарём, поинтересовалась Халявкина.

— Бывший. Уволен в отставку по ранению. Пенсии на жизнь не хватает, вот и прирабатываю.

— Звание у тебя какое?

— Майор. — Тут уж Цимбаларь ни на йоту не погрешил против истины.

— Ранило-то тебя где? — В умении сходиться с людьми. Халявкиной можно было только позавидовать. С момента их первой встречи не прошло и получаса, а она уже вела себя с незнакомым человеком, как старая знакомая.

— В одной из горячих точек, — уклончиво ответил Цимбаларь.

— И куда, если не секрет?

— Полагаю, что демонстрировать свои шрамы в присутствии дамы не совсем корректно.

— Что же тут некорректного? — удивилась Халявкина. — Я вот перед тобой, можно сказать, без трусов сижу... — Приподняв полу халата, она подтвердила справедливость своих слов. — А ты кочевряжишься, как школьница. Или ранение в неприличном месте?

— Никак нет, во вполне приличном.

Цимбаларь задрал рубаху и показал две отметины, оставленные на его торсе пулей сослуживца, оплошавшего при заряжении табельного оружия, — спереди маленькую, словно оспина, а сзади такую, что три пальца можно было вложить.

— Сквозная, — потрогав шрамы, констатировала Халявкина. — И потроха, наверное, задело?

— Не без этого, — ответил Цимбаларь, заправляя рубашку в брюки. — Извините, но мне нужно взглянуть на работу подчинённых.

— Взгляни. — Халявкина царственным жестом отпустила его.

Слыша за спиной аппетитное бульканье дорогого виски, Цимбаларь, печатая шаг, проследовал в ванную комнату, где в поте лица трудилась сотрудница группы микробиологических аномалий Полина Дубасова, и, предварительно подмигнув ей, проникновенным тоном произнёс:

— Ты почему кафельную плитку только один раз помыла? Опять халтуришь? Это разве блеск? Это разгильдяйство! После нашего ухода плитка должна блестеть, как новая! Даже лучше новой! Немедленно переделать и доложить!

— Слушаюсь! — втихаря показывая ему язык, ответила Дубасова, между прочим, имевшая звание капитана. — Будет исполнено.

— Круто ты с ними, — заметила Халявкина, когда Цимбаларь вернулся на кухню. — Словно с новобранцами.

Сквозь осветлённые, но уже потемневшие у корней волосы на её виске виднелся розовый серповидный шрамик.

— Иначе нельзя, — с самым серьёзным видом пояснил Цимбаларь. — Эффективное руководство повышает производительность труда на десять процентов, а качество — на все двадцать пять. Люди ведь доброго отношения к себе не понимают. Если что-то и делают, то исключительно из-под палки. Тем более у нас контингент особый. Сплошь провинциальные красавицы, явившиеся покорять столицу. Метили в актрисы и манекенщицы, а оказались в уборщицах.

— Им ещё повезло, — с подвыванием зевнула Халявкина. — Многие вообще на панель попадают... Слушан, менеджер, а тебе приходилось людей убивать?

— Убивать врагов — моя профессия, — со значением произнёс Цимбаларь. — Правда, бывшая. Я служил в спецназе воздушно-десантных войск. Имею боевые награды.

— Ну ты молоток! И стреляешь, наверное, классно?

— Закончил курсы снайперов.

— Вот те на! — Халявкина приподняла брови. — А я всё думаю, кто бы меня научил метко стрелять!

— Сейчас существует много стрелковых клубов. — Цимбаларь сделал вид, что не понял достаточно прозрачного намёка. — Лично я порекомендовал бы вам битцевский или, в крайнем случае, динамовский. При клубах имеются курсы для начинающих.

— Поздно мне уже на курсы ходить. — Халявкина небрежно махнула рукой. — Да там, скорее всего, только из воздушек стреляют... Взял бы да научил меня, менеджер. В долгу не останусь.

— Меня зовут Александром, — напомнил Цимбаларь. — С вашего разрешения я отлучусь ещё на минутку.

Он зашёл в спальню, где Людочка специальным молоточком простукивала стены.

— Ну и что? — одними губами прошептал Цимбаларь.

— Ничего, — ещё тише произнесла Людочка. — Выгоняй её из кухни. Все остальные помещения уже проверены.

Цимбаларь кивнул, но для вида устроил Людочке разнос, рассчитанный исключительно на Халявкину.

— Ты как туалетный столик трёшь? Ты так свою задницу мочалкой тереть будешь! А это уникальная вещь! Если хоть одна царапинка останется, за всю жизнь не расплатишься!

Халявкина, оставаясь на кухне, поддержала ретивого менеджера:

— Деликатней надо, деликатней! Словно бы после менструации подмываешься.

Людочка в сердцах лягнула несчастный столик и решительным жестом отослала Цимбаларя: дескать, иди занимайся своим делом.

В очередной раз оказавшись на кухне, Цимбаларь вежливо попросил:

— Вы, пожалуйста, перейдите в соседнюю комнату. Сейчас здесь начнётся уборка.

Халявкина упираться не стала:

— Раз надо, значит, надо.

Прихватив бутылку и рюмку, она направилась в гостиную, где всё уже сверкало, как в операционной. В воздухе пахло не химией, как это можно было предположить, а горной свежестью. Цимбаларь даже подумал, что некоторым сотрудницам особого отдела не мешало бы сменить профессию — и людям польза, и себе выгода.