Я тебе изменяю - Амелия Борн

– К нам еще кого-то подселят? Римма Феликсовна решила начать собирать скелеты в шкафу? – мрачно пошутила я, на что Глеб лишь хмыкнул.

От этого звука по спине пробежали мурашки. Мы были слишком близко, его дыхание, любой изданный звук, интимно льнули к коже, словно прикосновение. И это было одновременно мучительно и странно… приятно.

От этих неприличных и вообще неуместных мыслей меня спас, как ни странно, голос, знакомый уже до тошноты.

– Здравствуйте, дорогая вы моя Риммочка Феликсовна! – пропела Божена где-то совсем рядом, и меня заметно передернуло.

От ее тона, от самого ее присутствия поблизости, хоть я и не могла видеть воочию эту фею силиконовых островов.

Рука Глеба, словно тот чутко уловил мои чувства, вдруг ободряюще сжала мою. И от этого невинного, в общем-то, прикосновения, по телу снова пронеслась дрожь.

Проклятье! Если я проведу здесь еще хотя бы несколько минут… просто свихнусь, наверно. Все те чувства, что накатывали ударной волной от столь тесного соприкосновения с мужем, были просто невыносимы. Недопустимы. Неправильны…

– У вас есть для меня новости, Риммочка Феликсовна? – снова донесся до нас сладкий голос Божены.

– Есть, моя дорогая, есть…

Я расслышала странный звук: словно крупа перекатывалась в банке. Боже, они же не собираются сейчас перебирать гречку?.. Это развлечение, кажется, нынче было уже совсем не в моде, но кто знал Римму Феликсовну?.. Я уж точно напрочь перестала понимать, что это вообще за человек.

– Вы добыли для меня игрушку! – восторженно воскликнула Божена.

Я прикрыла глаза, отгоняя от себя мысли о том, какими такими игрушками эти двое могли вообще баловаться?..

– Все, как ты просила, – утвердительно заметила Римма Феликсовна и я снова услышала этот звук… показавшийся до боли знакомым.

Точно! Это же старая погремушка Тео! Но зачем…

– Что за черт? – не выдержал рядом Глеб, явно тоже недоумевающий от всего происходящего.

Я аккуратно двинула ему ногой, прося замолчать, но промахнулась. Снова что-то жалобно зазвенело…

– Что это?! – испуганно воскликнула Божена и, судя по раздавшемуся следом шуму, подскочила вместе со своим выменем с оттоманки.

Я не видела, но готова была поклясться – Римма Феликсовна в ответ осуждающе посмотрела на наш шкаф.

– О, ерунда, – беззаботно ответила она. – Наверняка Лулу снова что-то уронила. Она стала такая беспокойная в последнее время… Садись же, садись, моя дорогая…

Скрипнула мебель: Вымя снова упало на оттоманку.

– Так вы отдадите мне… это? – спросила Божена и в голосе ее слышалось заискивание.

Снова зашуршала погремушка – Римма Феликсовна, похоже, дразнила свою собеседницу. Страшная она, все-таки, женщина…

– Отдам, – тем не менее, уверила она ее. – Но сначала ты должна рассказать мне все с самого начала…

– Зачем? – всхлипнула Божена в ответ. – Это так тяжело для меня…

– Но я должна знать правду. Итак, твой ребенок – не от моего сына, верно?

– Да, – снова жалобно простонало Вымя.

– И Глеб, как я понимаю, с тобой не спал…

– Я хотела… сделать все, как мы с вами раньше планировали… но оказалось, что пьяным он ни на что не способен!

Рядом возмущенно пошевелился сам Глеб. Я могла лишь гадать, что именно так его задело – ложь Божены, совместные планы этих двоих или то, что его обозвали немощным?..

Римма Феликсовна поцокала языком и продолжила свой допрос, будто была опытным следователем…

– Ты говорила, над тобой надругались…

– Не хочу даже вспоминать об этом! – драматично перебила Божена.

Голос свекрови внезапно стал жестче, в нем проступили металлические ноты, которых я прежде у нее даже и не слышала…

– А знаешь, что думаю я? Ты забеременела от того самого мужика, с которым вы снимали эти свои развратные видео. Он тебя бросил и ты попыталась затащить в постель моего сына, чтобы повесить этого ребенка на него…

– Да как вы смеете!

Вновь жалобно взвизгнула оттоманка: Божена резво вскочила на ноги.

– Я смею все, – холодно заметила свекровь. – Как мать своего сына, которого ты пыталась оболгать и рассорить с его семьей…

– Что вы себе позволяете! – продолжала верещать Божена. – Я приличная девушка!

– Приличные девушки не снимают неприличные видео, – с презрением заметила Римма Феликсовна. – Тебе ничего не светит, Божена, так что лучше признай, что я права…

– Да! – раздался резкий, полный злости и ненависти голос, в котором с трудом узнавалась неземная фея Божена. – Да, все так и было! Ненавижу тебя, старая карга, ненавижу!

Римма Феликсовна ничего не ответила, но, судя по последующей возне, она снова погнала Божену сумкой или что там ей попало под руку, как пастух – паршивую овцу.

Когда их шаги удалились куда-то в глубину квартиры, Глеб внезапно выдохнул:

– Да уж… после такого не грех и выпить.

Раздался звон, хлопок пробки и до меня снова донесся тот самый запах, что беспокоил меня раньше, только теперь куда более насыщенный и четкий…

– Будешь? – предложил муж, предварительно отхлебнув сам. – У мамы всегда был отличный вкус на херес.

Так вот что это было!

Я молча протянула руку за бутылкой и наши пальцы встретились: показалось, что меня словно током прострелило насквозь от этого мимолетного касания…

Пытаясь это скрыть, я поспешно отвернулась и сделала торопливый глоток.

Тело Глеба вдруг оказалось еще ближе, еще интимнее прижалось ко мне, хотя казалось, что после времени, проведенного в этом шкафу нос к носу, это уже и невозможно…

– Оль… – шепнул он мне на ухо и я едва не застонала вслух от того, сколько всего будило во мне это единственное слово – мое имя, а точнее – то, как он его произносил…

Как молитву. Как тантру. Как откровение…

– Что? – ответила и не узнала в этом испуганном писке собственного голоса.

А я ведь действительно боялась. Того, что он сделает дальше. Но еще больше – того, что он не сделает ничего…

Сильные руки резко развернули меня, и