Прекрасное далеко - Дмитрий Санин

— Пойдём, хватит дурь всякую в рот тащить.

— Почему — дурь? — Андрей, не пришедший ещё в себя, ошалело оторвался от атласа с рисунками типовых НЛО. — Наука ведь изучает эти явления. Даже в «Очевидном-невероятном»…

— Потому что это — не «Очевидное-невероятное», а полная и абсолютная дурь. Враньё. Написано шарлатанами — для опредлённой категории дураков. Можешь мне поверить.

Тут Андрей взбеленился:

— Как в книге может быть ложь?! Её же не пропустят!

Николай быстро оглянулся на очкастую пожилую продавщицу, похожую на мисс Марпл. Та, спустив очки на кончик носа, сосредоточенно чирикала красной ручкой в газете с кроссвордом, не обращая на них внимания.

— Пойдём, — он опять настойчиво потянул Андрея за рукав. — Брось каку. Честное слово, там всё — враньё. У нас пишут не правду — а то, что хотел бы увидеть читатель. Про богов, демонов, колдовство, астрологию, летающие тарелки…

Андрей с сожалением выпустил книги, и пошёл к выходу, как вдруг опять резко остановился. Уши его побагровели, и лицо пошло пятнами: прямо перед ним стояли яркие журналы с голыми телами на обложках.

— Порножурналы, что ли?! — в полном смятении шёпотом спросил он. — «Плейбой»…

— Пойдём, пойдём, у нас этого говна навалом…

— Что-то желаете приобрести? — тут же заинтересованно оторвалась от кроссворда мисс Марпл.

Николай нетерпеливо подтолкнул Андрея к выходу.

На улице молоденький гастраб-таджик, собирающий пустые тележки, с трудом толкал длинный и очень тяжёлый поезд, составленный из тележек, и Николай недовольно остановился, пропуская его. Одна тележка уехала вперёд, и Андрей, бросив пакеты с покупками на асфальт, побежал её ловить. Николай с удивлением смотрел, как тот помогает завести тележный поезд в автоматическую дверь.

— Коммунизм… — Андрей, пылая лицом, наконец прибежал, в восторге подхватив пакеты.

Николай, достав брелок, серьёзно посмотрел на него.

— Коммунизм?

— Ну раз всё есть, всё можно — значит, коммунизм! Светлое будущее!

«Форестер» проснулся и радостно тявкнул сигнализацией, приветствуя хозяина. Николай открыл дверцу багажника и стал закидывать пакеты.

— Пошёл такой «коммунизм» в жопу, — мрачно сказал он, прикрывая багажник.

— Почему? — обиженно спросил Андрей, садясь, и потянул ремень безопасности. Очарованный будущим, он горячо бросился отстаивать обретённый рай: — Ну ладно, еда бывает плохой — сам говорил, можно нормальную найти. Что поделать: накормить человечество без синтетики — вряд ли возможно. Но книги какие! И фильмы любые можно дома смотреть! Машина у тебя какая… — глаза Андрея горели, как у карапуза в магазине игрушек.

Николай вспомнил, что последний раз читал книгу месяц назад. Нарочно поездил тогда в метро — чтобы спокойно почитать…

— Книги-то есть, Андрюха — а вот времени читать нет. Пашу, как папа Карло. И друзья пашут — месяцами не видимся… Да и кино, когда дома на диске есть — почему-то всё никак не соберёшься его посмотреть…

Андрей дёрнул плечами и засмеялся.

— Что же такое могло случиться, что времени почитать нету?

Он не верил…

— А ничего особенного не случилось. Экономическое чудище у нас случилось. — Николай выкрутил послушный кожаный руль, и рванул с места; он любил агрессивную езду. — Ты работаешь, и тебе прилично платят. Потом, если ты работаешь хорошо и продуктивно, тебя немного повышают — и денег подбрасывают побольше; притом работы тоже прибавляется. И так снова и снова — до исчерпания возможностей человека. А человечек и рад — денег куры не клюют… А потом удивляемся — почему времени ни на что не хватает.

— Работа — это же смысл жизни! — неунывающе заметил Андрей. — Выше хвост!

Николай с отвращением скривился.

— Я готовился стать физиком. А работаю — долбаным менеджером в грёбаной стройфирме…

И, втопив газ так, что Андрея опять вжало в кресло, добавил тихо и явственно:

— Ненавижу…

Некоторое время они в молчании неслись по бульвару. Сыто и успокаивающе взрыкивал мощный мотор, тихонько мурлыкало радио. Андрей легкомысленно вертел головой, рассматривая новые дома и машины вокруг.

— Вот ты какое, будущее… — по его лицу блуждала блаженная улыбка. — Как много машин! Как за границей… А ведь и вправду, дома стали делать из пластмассы…

Николай добродушно усмехнулся, зыркнув весело горящим жёлтым глазом:

— Это не дома из пластмассы, это отделка такая. Вентилируемые фасады.

— Рекламные щиты… Красиво, — заметил Андрей.

— Тьфу…

— Ты просто привык и забыл, — серьёзно сказал Андрей. — А ведь здесь был унылый серый район. Безликий, пустынный — прямые линии, бетон с пятнами потёков. А теперь — посмотри, как много новых весёлых красивых домов появилось… Нет больше унылости. Реклама украшает, раскрасила серость…

— Тьфу…

Вдруг Андрей закричал:

— Стой!

— Что?!

— Женщина лежит у дороги!

— Где? — Николай вильнул к тротуару и дал задний ход.

На пыльном газоне боком, поджав голые колени, лежала молодая женщина в короткой юбке. Соломенные волосы растрепались, скрывая лицо. Джинсовая курточка перемазана. Под щёку она положила испачканную руку; на бледном колене темнел синяк.

Николай снова нажал на газ.

— Проститутка, — пояснил он. — Перепила, отдыхает после ночной смены. Или ширнулась трудовой дозой, не сходя с рабочего места.

— Проститутка?.. Доза?.. — озадаченно повторил Андрей, и затих.

Через некоторое время он вдруг тихо попросил:

— Коля, давай вернёмся… А если женщине просто плохо?

Николай мысленно застонал: ближайший разворот был очень далеко. И возиться с пьяной шлюхой ему совсем не хотелось.

…Жилистый усатый врач, в выцветшем синем комбинезоне с красным крестом, собранный и очень серьёзный, торопливо захлопнул дверцу, «скорая» взвыла сиреной, и умчалась в потоке машин, увозя девушку. Самая обычная девушка, довольно миленькая — только вывалянная в пыли. Она еле шевелила языком, тихонько плача от боли: вечером шла домой, вдруг всё закружилось; упала, и так лежала. На многолюдной улице, до самого полудня, лежал человек с приступом — и никто не подошёл…

Вернее, кто-то всё же подходил — у девушки исчезли сумочка и мобильник…

Николай угрюмо молчал. Он избегал смотреть Андрею в глаза.

— НЕ ТРОГАЙ!!!

Андрей вздрогнул и от неожиданности выронил шприц, отдёрнув руку, словно укололся. Одноразовый шприц, тонкий, как карандаш — Андрей таких ещё не видел. Шприц лежал на ступенях, остро поблёскивая короткой иголкой в свете тусклой лампочки — Андрей его случайно задел ногой, и хотел выбросить в мусоропровод; он очень не любил мусора и надписей на стенах. А в подъезде Николая стены, недавно покрашенные, уже были изуверски разрисованы фломастером и аэрозольными красками. Разноцветные угловатые объёмные буквы, уродливые и кричащие, незнакомые английские слова и кривые эмблемы. Безвкусная грязная мешанина красок — как в фильмах про Гарлем. И этот шприц…

— Ты не укололся?!!

Николай почему-то сильно побледнел; он нагнулся к Андрею через перила, и напряжённо смотрел прямо в лицо. Как взрослый, спрашивающий «Где бо-бо?» у ребёнка. На лбу и верхней губе у него заблестела испарина, и зрачки стали похожи на чёрные блестящие пуговицы.

Андрей испуганно посмотрел на руку, и замотал головой.

— А ногу?! Не уколол?!

— Нет…

Николай стремительно спустился к Андрею, вытащил из кармана клочок бумаги, и, кряхтя, очень злобно ругаясь, брезгливо подхватил шприц — через бумагу, двумя пальцами, как ядовитого паука. Шприц он отправил в шахту лифта, просунув через решётку.

— Ты точно не укололся? — с недоверчивой тревогой переспросил он, вернувшись к Андрею.

— Да нет же! А в чём дело? Вы тут нестерильности так боитесь?

Николай сурово набычился:

— Руки — будешь мыть несколько раз, понял?

— Как скажешь, — удивлённо пожал плечами Андрей. — А что это за шприц?

— Наркоманы, Андрюха… Героин. Такую заразу можно подхватить — не дай Бог.

Глаза Андрея сделались огромными и замерли, как у святого на фреске.

— Г Е Р О И Н?! У нас?! А милиция?..

— Много их, Андрей. Как алкашей в наше время. Везде эта дрянь валяется… Пошли.

— М Н О Г О?!!

Двумя этажами выше на площадке курили малолетние девицы. Сладенько пахло шоколадными сигариллами. Увидев Николая и Андрея, они разом умолкли, и проводили их долгими, ничего не выражающими взглядами — глупенькими и ясненькими, как у мультяшек. Шприц был явно не их.

Дома Андрей, под благосклонно-одобрительное бурчание Николая, несколько раз тщательно вымыл руки. Пока Николай рассовывал остатки пикника в холодильник (сказать кому — не поверят: шашлык не доели!), Андрей включил телевизор в комнате. Он тут же непроизвольно уставился в экран, зачарованно оцепенев — как будто у горящего в темноте костра. Показывали рекламу.