Прекрасное далеко - Дмитрий Санин

Николай хотел добавить про Югославию, и что в молодости сам, дурак такой, участвовал в этих «демократических» шабашах и яростно верил в эту чушь, и что сейчас со стыда умирает за себя тогдашнего — но вдруг осёкся:

— Ты что, Андрюха?

Андрей сидел ссутулившись, стиснув руки между колен, как в ознобе, с побелевшими губами.

— Коля, мне очень надо позвонить домой… — не глядя, попросил он чужим, севшим голосом. — Можно?

— Да пожалуйста… Тот, по телефону, этого не запрещал. Куда?

— В город Грозный. Чечено-Ингушская АССР…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: МЕТРОЛОГИЯ ВРЕМЕНИ

Если есть на земле дьявол, то он не козлоногий рогач, а трехголовый дракон, и башки эти его — трусость, жадность и предательство. Если одна прикусит человека, то уж остальные его доедят дотла. Давай поклянемся, Шарапов, рубить эти проклятущие головы, пока мечи не иступятся, а когда силы кончатся, нас с тобой можно будет к чертям на пенсию выкидать и сказке нашей конец!

Дворник за окном старательно будил новый день, энергично расшевеливая его метлой. День, сонно потягиваясь в золотистых лучах утреннего солнца, лениво вставал над городом — плотной дымкой, предвестницей первой весенней жары.

— Андрюха, давай ещё по бутеру с икрой!

Андрей зябко повёл плечами.

— Не хочу, спасибо…

Он оторвался от окна и тоскливо посмотрел на Николая:

— Ты прав, невкусная она тут у вас. Даже не невкусная, а… никакая.

И опять замер, отрешённо глядя перед собой.

— Тогда чаю! — Николай бодро потянулся за чайником. — Если не всегда можно есть — то пить всегда можно, как говорил Атос. А насчёт икры — эх, как бы я хотел поесть той икры, как в детстве…

— Я ведь, наверное, погиб… — вдруг спокойно сказал Андрей, будто самому себе. — Потому меня и пустили в будущее, что себя здесь уже не встречу, не нарушу никаких причинно-следственных законов…

— Ну, знаешь, это глупости, — уверенно сказал Николай, и громыхнул для убедительности огромной кружкой. — Зная будущее, ты не допустишь никакой беды, вернувшись. Петля замкнётся. Логично?

Андрей покосился на его горящие честным жёлтым огнём глаза, и ему стало легче.

— Ты, наверное, снова прав…

Николай, прищурив глаз, откусил сразу половину бутерброда, и весело задвигал упрямой челюстью, с удовольствием хрустя лопающимися икринками. Он подмигнул Андрею, и сунул ему в руку второй бутерброд. Андрей нехотя кусил. Потом ещё раз…

…Николай довольно жмурился, сидя с праздничным видом, и густо, заразительно посмеивался. Он громко звенел ложкой в кружке, травил одну за одной свои байки, излучая уютное спокойствие. Андрей, понемногу втянувшись, разулыбался; даже пару раз посмеялся, доверчиво, открыв рот, глядя на бывалого Николая. (За это умение обаять и заговаривать зубы Николая и прозвали Котом-баюном.)

Так Николай весело разглагольствовал и мазал бутерброды, один за одним. А сам думал о другом. Что вот так живёшь, горюешь, радуешься — а будущего у тебя уже нет… Ночью, когда Андрей задремал, он слазил на «Память Чечни». Ткаченко Андрей пропал без вести в Грозном, вместе с семьёй — в девяносто втором…

Вот так вот…

Николай подумал, что надо бы хлопнуть по рюмочке лекарства, и плевать на раннее время — так будет вернее. Он встал, чтобы открыть холодильник, как вдруг снова раздался звонок мобильного.

— Николай Иванович, вы только не напивайтесь, пожалуйста, — устало сказал в трубку знакомый низкий голос, и тут же исчез.

«Всё ведь знают!!!» — ёкнуло внутри, словно пол под Николаем подпрыгнул. — «Откуда?!!»

Однако, не шелохнувшись, он спокойно пробасил в опустевший телефон:

— Петя, ты с ума сошёл звонить сейчас?! Я всё помню!

И, как ни в чём ни бывало, повернулся к Андрею. Тот не обратил на звонок внимания.

— До часа дня у нас вагон времени. Пойдём бродить?

— Пойдём, — равнодушно согласился Андрей.

…Пока Николай лазил зачем-то в свой «форестер», широко распахнулась дверь парадного. По ступенькам бодро сбежал молодой, лет тридцати, светловолосый мужчина — холёный, в идеально выглаженных брюках и белой рубашке с коротким рукавом, с аккуратным пробором. Холёной, несколько хиловатой ручкой он прижимал к себе толстую папку.

— Доброе утро, — отчётливо сказал ему Николай.

Мужчина, глядя перед собой, проследовал мимо, не заметив приветствия, беззвучно насвистывая пухлыми губами, с думой в глазах, оставив лёгкий запах французского парфюма. Он открыл дверь огромного джипа, сияющего чёрным бриллиантом, и его полный стриженый затылок скрылся в кожаном нутре джипа. Следом исчезли брючина и лакированный ботинок. Джип величественно тронулся — оказалось, он заслонял пешеходную дорожку. Какая-то молоденькая мамочка, барахтавшаяся с коляской в рытвине на газоне, в отчаянных попытках объехать джип, обрадованно покатила коляску в освободившийся проход.

— Послал боженька соседа, — сплюнул Николай, оскалив мелкие кошачьи зубы и недобро глядя джипу вслед. — Ни разу, сучонок, не поздоровался — за все полгода… Ещё раз попробует не ответить — харю разобью, — в жёлтых глазах Николая вспыхнуло и погасло тигриное бешенство. — Обрати внимание, Андрей. Мелкая шишечка в каком-то комитете при мэрии, ему даже водитель не полагается. А машинка — за шестьдесят тысяч долларов. И квартирку тут прикупил за двести тысяч долларов… А ещё, говорят, коттеджик строит, именьице на несколько гектар. Куда уж тут секретарям обкома с их задрипанными чёрными «волгами»… Р-ряха на ширине бёдер, по-ме-щи-чек новоявленный…

Андрей машинально посмотрел туда, куда уплыл сияющий джип.

— Сколько-сколько?! — спохватился он.

Николай повторил.

Андрей тихо присвистнул:

— Обычная квартира — в обычном панельном доме?..

— Это он ещё недорого купил…

— Двести тысяч долларов… — Андрей озадаченно покачал головой. — Рехнуться… А почему ты так любишь называть цены в долларах? — вдруг спросил он.

— Привычка… — пожал плечами Николай.

Он уже закрывал «форестер», как тихо подкатила патрульная машина. Николай спокойно, деловито захлопнул дверцу — всем видом демонстрируя, что он — не их клиент. Обычный жилец дома возле своей машины, совсем не подозрительный…

Патрульных «эцилоппов» он очень не любил. Пару раз был ими обчищен, а один раз его даже отправили в вытрезвитель, задержав возле самого дома. Николай тогда выпил всего две бутылки пива — обычный пятничный послеработный расслабон, просто смешно для его комплекции. Но это не имело значения: от него «пахло спиртным», и он попал под план по сбору пьяных… В вытрезвителе, на безукоризненно вежливую просьбу Николая отпустить его, совершенно нормального и адекватного, в связи с явным недоразумением — внезапно набросились вчетвером, придушили дубинкой, и оставили голого до утра в холодной бетонной камере. Стоит ли упоминать, что наутро ему вернули пустой кошелёк, без трёх тысяч, которые были там до задержания… «Был доставлен в бессознательном состоянии, в тяжёлой степени опьянения. Денег при себе не имел».

Поэтому Николай, умом понимая, что не все менты сволочи, что всё-таки худо-бедно они ограждают общество от криминала, и даже, говорят, гибнут под бандитскими пулями — тем не менее, старательно держался подальше, и твёрдо усвоил: при встрече вести себя как со стаей собак — не показывать страха и не делать резких движений…

Вдруг он обмер: у Андрея ведь не было документов! По спине его побежал нехороший липкий холодок…

«Езжайте мимо… езжайте мимо… ничего подозрительного…» — отчаянно заговаривал патруль Николай.

Но патруль мимо не проехал, а остановился. Недвусмысленно рядом с ними.

По их душу.

Из машины грузно полезли три хмурых сержанта в чёрных бронежилетах, гремя «суками», обступили, и потребовали предъявить документы. Раньше таким тоном требовали двадцать копеек…

— Это мой друг, из Новгорода, — как можно спокойнее сказал Николай, протягивая свои права и показывая на Андрея.

— Разберёмся, — ледяным тоном ответил старший наряда. Один сержант, присев на корточки, стал ощупывать швы на брюках Николая. Другой сержант занялся Андреем. Старший лениво стоял в сторонке, страхуя.

— Это что?! — грозно спросил первый сержант. Он сунул руку Николаю в карман джинсов, повозился там, и достал свёрнутый комочком фантик от жевательной резинки. Ощущение было омерзительное, как в детстве, когда гопники выворачивали карманы. Только вот драться сейчас никак нельзя было… Сержант, тем временем, развернул фольгу. В глазах его мелькнуло разочарование — наркотиков там не оказалось.

— Придётся проехать с нами, — хмуро сказал старший Андрею. Его тут же взяли под руки и усадили в машину.