Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Материалы архива Л. Леончини. Том 2 - Анатолий Гейнцельман

25–26 февраля

Феодосия

Апостолы (Ев. От Луки 12, 6–10)

Не пять ли птиц, стрелою сокрушенных,Продаст торгаш за пару пенязей,У Бога же, у Бога окрыленныхВ природе несть избраннее друзей,

И потому апостолов ХристовыхВолосья все судьбою сочтены;Несите же тяжелые оковы:Дороже вы мне вестников весны.

Кто исповедует перед врагамиВсего и всем горящего меня,Архангелы лилейными рукамиСнесут того в немеркнущего дня

Обитель райскую блаженным ликом,Отвергший же меня перед людьмиОстанется в неведении дикомЗерном невсхожим вековой зимы.

Казнящую Спасителя десницуПростит Господь, не ведавшую зла,На Духа же Святого не проститсяПознания преступная хула!

28 июня

Старый Крым

Голуби

Барочный храм Святого Марка.На площади разбит цветник.Октябрьское солнце жаркоПалит латунный воротник

И саблю генерала Фанти,И метлы худосочных пальмВ геометрическом акантеИ сонме хризантемных чалм.

Нагое университетаСлепит строение вблизи,И, словно на зените лета,Везде закрыты жалюзи.

На распылавшейся скамейкеЯ, разленясь, насупротивСижу удушливой келейки,Что, девочку закрепостив

Мою, лягушечие глазкиЗеленые мне таращитНавстречу, словно для указки,Кося на королевский щит.

Скорей бы колокольчик, что ли,Академический педельПотряс, чтоб вышла из неволиМоя плененная газель;

Скорей бы прогуляться к Vasc’е,Где кедры хмурые стоят,Где Фра Анжеликовы сказкиВсё сызнова творит закат.

Но неугомонимы совыУченые, и в коридорНе высыпал полуготовый,Недоучившийся доктор.

Как молчаливы, как послушныЦветы узорчатых корзин!Как безразличен и как скученНебес лазурный балдахин!

Но чу! из полутемной щелиЗаснувшей улички трамвай,Визжа, катится у панели,Нарушив окрыленных стай

Покой полуденный, – и с желобаЦерковного и с темных нишВзвились в лазоревое голуби,В лазоревое море с крыш!

Взвились, вихрятся всюду белые,Снежинки, тучи, паруса!Мечты нетленные, бестелыеОсвободились в небеса!

А! сколько их неслышно килямиЧертоги неба бороздят,И снова, убежденный крыльями,Я верую, что Хаос свят!

Тут выпорхнула из-под аркиС чудовищною кипой книгНа площадь пресвятого МаркаМоя газель – и детский крик

При виде синеву разящихБессчетных крыл раздался тут:– Таких мне, Толик, настоящихСтарайся раздобыть минут!

– Голубка, я твой неразлучный,Неопалимый голубок,Избранник песни сладкозвучной,Приявший лавровый венок!

– Я – незапятнанная Пери,Ты – шестикрылый серафим!Но лишь в обители ХимерыМы будем счастливы. Летим!

Задумана 29 октября 1909. Флоренция

Создана 1 августа 1917. Ст. Крым

Агармыш (фрагмент)

I

Воспламененный глаз негаснущего ФебаНемилосердно жжет проклятого вертепаУже поникшие колосья Персефоны,И задремавшие зеленые короныЛесов недышащих, и радостные всплескиЕдва рожденного, охваченного срубомСтуденого ключа под величавым дубом.Без одеяния сегодня голубая,Неувядающая бесконечность рая;Упали кружева и мантии кисейнойКлубящийся покров, корабль тысячерейный,И лишь Агармыша тяжелые пилястрыКой-где воздушные увенчивают астры,Кой-где жемчужные одели ожерельяИгривых облаков, послушников весельяНеобычайного небес монастыря,Где вечен хоровод Небесного Царя!Невдалеке пылит шоссейная дорогаИ поселение болгарское убогоСокрыло в холодке заветных вертоградовХатеночек ряды в побеленных нарядах.За ним червонные раскинулися нивыИ лес недвижимый до изогнутой гривыНеустрашающих, гостеприимных гор.Есть чем очаровать ненасытимый взор!Какая тишина! Какая благодать!Куда еще идти! Чего еще желать!

II

Пустое! Это ложь.Над родиною ножЧудовищный занесен,И, словно дождь черешенВ понтийскую грозу,Простерлися внизуБесчисленные жертвы!Взгляни-ка, очи мертвыОплеванной России,И все ее стихииВ березовом гробуЖестокую судьбуОтныне делят с ней…Закройся, слезы лейУ бедной плащаницыСраженной птицы…

III

Над великой державой Российской,Что сокрылась во тьме киммерийской,Не заплачешь ты, значит, природа,Над судьбою злосчастной народа,Не потешишь сочувствием нас.Ах! В Элладе священный погасВ Элевзине давно уж огонь!Гелиосов дерзающий коньИ священные вечные музыНе закроют ужасные шлюзы,Где прорвался гноящий КоцитМеж познанья раздробленных плит.

IV

Нет, ошибся я, сестрица,Плачет голубая птицаГде-то в синеве небесной,И хихикает телесный,Пестрогрудый попугай!Там, где некогда был рай,Птица неба слезы точит,Попугай в ответ лопочет…Я читаю слов пифийскихОкровавленные списки…

Начало августа

Ст. Крым

Облачко

Как легкое облачко в жаркую поруНесется по синего неба простору,Взирая на гор величавых дыханье,На нивы больные и тварей стенанье,На моря туманные вечные дали,На песни всё той же, такой же печали,

Как легкое облачко в синей купели,Что тает неслышно без видимой целиОт царственной ласки священного солнца,Что, тая, лишилось своих балахонцевИз кружев подвижных, руками зефировСотканных зачем-то на синих панирах, —

Как легкое облачко легкую душуСвященной навек отдает синеве,Так я, озлобленный, пускай не нарушуПредсмертным проклятьем голодной вдовеИ мачехе Жизни надежды пустыеНа близость последнего в мире Мессии.

19 августа

Ст. Крым

Замок сна

Непроницаемый стрелами Феба,За пологом неисповедной НочиЕсть темный край за рубежом Эреба,Куда смеженные уносят очи,

А в том краю забытая пустыняВо тьме извечной всюду распростерлась,В которой нет ни красок и ни линийИ братнина разодранного горла.

Но слышны там серебряные всплескиКуда-то извивающейся Леты,Бесплодные творящей арабески,Как ясновидящие все поэты.

И островок в ее сонливом ложеМеж камышей шуршащих распростерся,На пышный бархатный ковер похожийПахучих трав невидимою ворсой.

И посреди, глазами озаренныйКровавыми великолепных маков,Алеет замок тысячеколонный,Хранимый вязью таинственных знаков

От разума кощунственного клешней,От всех надежд юдоли погребенной,От жалких слов чувствительности вешнейИ солнца чар, навек развороженных.

Скорей, скорей к обители Гипноза,Оставив жизни прокаженный дом,Перенеси возлюбленного, Роза,Когда мы, обнимаяся, заснем!

Страдали мы и верили немало,А навидались и того полней!Снимай одежды все! Под одеялоЛожись ко мне нагая поскорей!

Обнявшись, я головкою на грудкиТвои склонюсь и припаду к тебе,И в поцелуях нестерпимо жуткийЗатехнет стон о чьей-то там судьбе.

Целуй в уста возлюбленного, Роза,И незаметно посреди хоромОчутимся мы тихого Гипноза,Когда в объятьях трепетных заснем!

21 ноября

Ст. Крым

1919

Спасение

Резец и кисть, перо и стека,Октавы смутнодумных струн —Вот в чем спасенье человекаПеред неразрешимых рун

Мучительно манящей жутью,Вот чем невыносимый торгС беззубой смертью у распутьяВозможно претворить в восторг

Вакхического опьяненьяИ элевзинской чистоты,И в Фидиево устремленье,И в Поликлетовы мечты.

16 февраля

Жуть

Качаются голые веткиВ чулочке зимы ледяномУ жарко натопленной клетки,Где бьется развенчанный гном.

Свинцовые скуфьи навислиНа грязный разъезженный снег,Фантазии пестрые числаНе служат, как оси телег,

Не смазанных сладостным дегтем,И песен не тешит хаосВ веленевом гробе, что когтемИсчерчен, продавлен насквозь.

И кажешься вороном чернымНа дуба кристальных ветвяхНевольно себе, что, покорныйЧему-то, на падаль в червях

Слетает зачем-то и жутко,И хищно, и жалко кричит;И злостною кажется шуткойНа солнце синеющий Крит,

И храм вековой Агригента,И Этны волнующей грудь;А грязная снежная лентаДороги твердит: позабудь,

Навек позабудь эти чарыИ русским безумьем живи,Равенства лобзай кошемарыИ снежные груди в крови.

19 февраля