Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Материалы архива Л. Леончини. Том 2 - Анатолий Гейнцельман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
9 февраля
Феодосия
Очищения!
Как глаза у блядующей девки,Изрубцован полозьями, мутенЛедяной камилавок у Невки,Но тебе он, Григорий Распутин,
Золотая, атласная саржа!Ты – символ отвратительной язвы,Горностаем покрытой, – и баржаВыгребная гордилась бы разве
Катафалком тебе и клоаке,Для которой пророком АстартыИ блядующим фетишем мракаСправедливости жалкие карты
Ты, ханжа и преступник и шулер,Передергивал в годы проклятья!А! святая возмездия пуля,А! поэта священная братья!
Не впервые мы терпим шпицрутен,Не впервые нас гонят сквозь строй,Но чтоб символом был нам Распутин,Нет, палач, лучше в землю зарой!
Пусть никто не виновен в обмане,Пусть виновных не знает мудрец,Но в невинном разбойничьем станеМы, казненные духом, Отец,
Очищенья, очищенья в ХанаанеОжидаем за великое страданьеВ искупителей священном Иордане!Мы боролись до последнего дыханья, —
Ниспошли же нам предтечу Иоанна,Пусть крещением залечит наши раны,Пусть врачует преисподние изъяны,Пусть поставит серафимов для охраны.
Очищенья! Очищенья в Ханаане,Заслуженного за долгое страданье!Мы явленья ожидаем у ИорданаДолгожданного Мессии. Осианна!
9 февраля
Феодосия
Смерти
Ну, полно угрожать, Старуха,Окровавленною косой,Нирваны адской повитуха,Я уж не заинька косой!
Прибавится лишь жалкий колосВ твоем чудовищном снопу,Но вечности нетленный голосНе увязать тебе в снопу.
Ине один на смертном ложеВозляжет солнца аколит:С ним рядом на него похожийЛюбви прострется аколит,
Денницы сын, душисто-алый,Цветами избранный царем,И заглушишь ли ты кимвалыНад умирающим царем.
Веди же рать туберкулезаВ мою расшатанную грудь,Неувядающая РозаПокроет стынущую грудь.
Счастлив, счастлив я, знай, я в счастьи,Меня не режет адамант,И потому я в черной пастиНе растворюсь, как адамант.
Счастлив, счастлив я на отходе,Я царское дитя люблю,Свободнее во всей природеНе сыщешь бега кораблю!
И потому иди же, сводня,С бессмертной Розой серафимИз-под косы взлетит сегодня,Шестокрылатый Серафим!
10 февраля
Феодосия
Торжество Феба
За горами Мегера-Зима прикорнула,Знать и ей соглядатаем быть надоест,И не целится в грудь из студеного дулаПочему-то озлобленный вечно норд-ест!
Бирюзовою мантией венчанно небо,А у моря хитон – голубая яшма,У коней же, подкованных золотом Феба,На попоне пурпуровой пряжи кайма.
Как влюбленная девушка нежен возница,Повелитель небес неустанных коней,И цветы золотые летят с колесницыНа усталую грудь и на жемчуг морей.
И ликуешь невольно, как будто бы жизниНе испита унылая чаша до дна,И покажешься сам себе радостным крыжнемИли чайкой, что где-то далеко видна!
И поверишь невольно, что дикие руныТы неверно в свитке заповедном прочелИ что скоро развеется ужас заструнныйИ вернутся мечты на отцовский престол!
10 февраля
Феодосия
Колокольцы
Зазолотились колокольцевЗвончатые в груди звонницы,Волшебно трельные подольцы:
Пасхальные взвилися птицы…И откровенье СердобольцаВ студеные сердец бойницы,
Не пораженное позором,Ласкалося, – но каркал воронНад плащаницами с укором…
12 февраля
Феодосия
Гетера и поэт
I
Не будь ликующим тевтоном,Гетера-Жизнь, и осмотриВнимательнее по притонамДобычу: подлинно ль цари
Сдались твоим грудям сурьмленным?Цари Мечты, а не тиранТупоголовых, заярмленныхНедокрамольничавших стран.
И, если ты найдешь подобных,Хоть до мозга костей ликуй!Холопов же пустоутробныхСтрастями плотскими прикуй
К давно заплеванному ложу!Как избранный тобой тевтон,Ты мира сброшенную кожуИ колоссальный легион
Безоборонных победишь!Родительницей только мышьПо праву назовет тебя,Ушко лапчонкою свербя.
II
Мне любовь и большие страданьяПрекратили глубинных корнейРоковое всегда содроганье —И направили в царство теней.
Говорят, я еще существуюИ, одетый в шутовский наряд,Посещаю гетеру больнуюИ циничный ее маскарад,
Но ответствен ли я за улитку,За жемчужинки домик пустой?Не бездушное ль тело за ниткуЖизнь-Гетера тереблет рукой?
Оттого, что когда-то по грязиВ зипунишке худом и с кошевкойОтправлялось за пищей в лабазыИ ругалось с базарной торговкой,
Только горнее слово осталось,Беспредельности Девичьи Зори,Вдохновенья нетленная алость,Аллилуйное синее море!
12 февраля
Феодосия
Анемоны
Благовестителей бесплодныхКрылящий шелестами крыл,Экстаза слов багрянородных,Марий смиренных Гавриил,
Оставя голубой оазис,Пришел в Бастилию людей,Где, опираяся на базисТелесный, правил Асмодей.
У окровавленного тронаАлели хищные цветы,о только робко АнемоныХранили образ чистоты:
На белоснежной колыбелиОни в метелях родились.И на безволненной свирелиНебес серебряный нарцисс
Им ангелов великий образВ Эдеме Божьем показал, —И совратительница кобраПоползла в подземельный зал,
А Гавриил собрал малютокИ, кудрем перевив букет,От Асмодея мерзких шутокВскрылил в преображенный свет,
Вскрылил к заоблачной вершине,Где, искупая дольний срам,Стоял в незыблемой пустынеГолубоглавый белый храм.
И, блеском райским обливаясь,Уста беззвонные звонницРазверз он: стаи задыхалисьТам меди звонкокрылых птиц.
И с алтаря часовни древнейОн сбросил беззастежных книгСухую ересь, и ЦаревнуМечту избавил от вериг:
Поэт ее в горах последнийПред тем, как броситься на дно,Приворожил, смертельно бледный,На голубое полотно.
Затем коленопреклоненнойЛик закрывающий серафС хитона ткани позлащеннойСнял белолепестный аграф,
И тихо, тихо анемоныЕй улыбнулися тогдаИ к основанию короныЕе приникли навсегда.
И купола тогда раскрылись,И белоснежная четаВ лазури вечной зазыбилась:Архангел Божий и Мечта!
13 февраля
Феодосия
Плащаница
Ты одна за моей плащаницей,Как Мадонна с Голгофы, пойдешь;И забрызгает грязь колесницу,И подол твой, и блески калош.
Простынями больной потаскушкиВсё увешает небо февраль;И лабазы, трактиры, избушкиПлощадными словами печаль
Безысходную встретят малютки,Что рыдает за гробом навзрыд;И булыжник дорожный для шуткиЕй в подошвы вопьет свой гранит.
И не будет цветочков на крышке…И в наемной карете пасторИ босяк в шутовском сюртучишке,С треуголкой и факелом, взор
Ненадолго от черных шалевокОтвлекут, меж которыми спит,Как и в жизни смирен и неловок,Беспредельности жалкий пиит.
И не станут звонить колокольни,И венков с эпитафией нет,И старушке протявкает школьник:То непризнанный, видно, поэт!
Ты одна за моей плащаницейПоплетешься на тесный погост;Но не будь там подбитою птицейИ скажи мне с улыбкою тост.
И скажи мне: Как рада я, Толя,Как я рада теперь за тебя,Что твоя прекратилась неволя,Что ушел ты безумно любя.
Ты расскажешь лазоревой маме,Что оставил сестрицу одну,И за мною она с василькамиГолубыми отправит весну.
И ты выйдешь мне к двери навстречуЛучезарным серафом Отца,Поцелуем тебе я отвечу, —И блаженству не будет конца!
14 февраля
Феодосия
Розовые лестницы
По розовым лестницам небаСрывать голубые фиалкиВедешь ты меня из Эреба,И жизни прошедшей не жалко
Мне радостей творчества скорбных;Ты жить не хотела у прялки,Я долга верблюдом двугорбымВ подданстве не мог быть у палки.
Пустая гнела нас беседа,Унылые каркали галки,И горек был ломоть нам хлеба,Как будто седой приживалке.
И в неба граненого словаОт скуки я долго метал кий,И тело казнил я суровоИ жил наподобье весталки.
Но ты златорунного ФебаПризнала в верижнике жалком.По розовым лестницам небаСрывать голубые фиалки
Ведешь ты меня, и в гирляндыСвиваем мы небо без прялкиИ скачем, как встарь корибанты,В лазурных фиалок скакалки.
15 февраля
