Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Материалы архива Л. Леончини. Том 2 - Анатолий Гейнцельман

9 февраля

Феодосия

Очищения!

Как глаза у блядующей девки,Изрубцован полозьями, мутенЛедяной камилавок у Невки,Но тебе он, Григорий Распутин,

Золотая, атласная саржа!Ты – символ отвратительной язвы,Горностаем покрытой, – и баржаВыгребная гордилась бы разве

Катафалком тебе и клоаке,Для которой пророком АстартыИ блядующим фетишем мракаСправедливости жалкие карты

Ты, ханжа и преступник и шулер,Передергивал в годы проклятья!А! святая возмездия пуля,А! поэта священная братья!

Не впервые мы терпим шпицрутен,Не впервые нас гонят сквозь строй,Но чтоб символом был нам Распутин,Нет, палач, лучше в землю зарой!

Пусть никто не виновен в обмане,Пусть виновных не знает мудрец,Но в невинном разбойничьем станеМы, казненные духом, Отец,

Очищенья, очищенья в ХанаанеОжидаем за великое страданьеВ искупителей священном Иордане!Мы боролись до последнего дыханья, —

Ниспошли же нам предтечу Иоанна,Пусть крещением залечит наши раны,Пусть врачует преисподние изъяны,Пусть поставит серафимов для охраны.

Очищенья! Очищенья в Ханаане,Заслуженного за долгое страданье!Мы явленья ожидаем у ИорданаДолгожданного Мессии. Осианна!

9 февраля

Феодосия

Смерти

Ну, полно угрожать, Старуха,Окровавленною косой,Нирваны адской повитуха,Я уж не заинька косой!

Прибавится лишь жалкий колосВ твоем чудовищном снопу,Но вечности нетленный голосНе увязать тебе в снопу.

Ине один на смертном ложеВозляжет солнца аколит:С ним рядом на него похожийЛюбви прострется аколит,

Денницы сын, душисто-алый,Цветами избранный царем,И заглушишь ли ты кимвалыНад умирающим царем.

Веди же рать туберкулезаВ мою расшатанную грудь,Неувядающая РозаПокроет стынущую грудь.

Счастлив, счастлив я, знай, я в счастьи,Меня не режет адамант,И потому я в черной пастиНе растворюсь, как адамант.

Счастлив, счастлив я на отходе,Я царское дитя люблю,Свободнее во всей природеНе сыщешь бега кораблю!

И потому иди же, сводня,С бессмертной Розой серафимИз-под косы взлетит сегодня,Шестокрылатый Серафим!

10 февраля

Феодосия

Торжество Феба

За горами Мегера-Зима прикорнула,Знать и ей соглядатаем быть надоест,И не целится в грудь из студеного дулаПочему-то озлобленный вечно норд-ест!

Бирюзовою мантией венчанно небо,А у моря хитон – голубая яшма,У коней же, подкованных золотом Феба,На попоне пурпуровой пряжи кайма.

Как влюбленная девушка нежен возница,Повелитель небес неустанных коней,И цветы золотые летят с колесницыНа усталую грудь и на жемчуг морей.

И ликуешь невольно, как будто бы жизниНе испита унылая чаша до дна,И покажешься сам себе радостным крыжнемИли чайкой, что где-то далеко видна!

И поверишь невольно, что дикие руныТы неверно в свитке заповедном прочелИ что скоро развеется ужас заструнныйИ вернутся мечты на отцовский престол!

10 февраля

Феодосия

Колокольцы

Зазолотились колокольцевЗвончатые в груди звонницы,Волшебно трельные подольцы:

Пасхальные взвилися птицы…И откровенье СердобольцаВ студеные сердец бойницы,

Не пораженное позором,Ласкалося, – но каркал воронНад плащаницами с укором…

12 февраля

Феодосия

Гетера и поэт

I

Не будь ликующим тевтоном,Гетера-Жизнь, и осмотриВнимательнее по притонамДобычу: подлинно ль цари

Сдались твоим грудям сурьмленным?Цари Мечты, а не тиранТупоголовых, заярмленныхНедокрамольничавших стран.

И, если ты найдешь подобных,Хоть до мозга костей ликуй!Холопов же пустоутробныхСтрастями плотскими прикуй

К давно заплеванному ложу!Как избранный тобой тевтон,Ты мира сброшенную кожуИ колоссальный легион

Безоборонных победишь!Родительницей только мышьПо праву назовет тебя,Ушко лапчонкою свербя.

II

Мне любовь и большие страданьяПрекратили глубинных корнейРоковое всегда содроганье —И направили в царство теней.

Говорят, я еще существуюИ, одетый в шутовский наряд,Посещаю гетеру больнуюИ циничный ее маскарад,

Но ответствен ли я за улитку,За жемчужинки домик пустой?Не бездушное ль тело за ниткуЖизнь-Гетера тереблет рукой?

Оттого, что когда-то по грязиВ зипунишке худом и с кошевкойОтправлялось за пищей в лабазыИ ругалось с базарной торговкой,

Только горнее слово осталось,Беспредельности Девичьи Зори,Вдохновенья нетленная алость,Аллилуйное синее море!

12 февраля

Феодосия

Анемоны

Благовестителей бесплодныхКрылящий шелестами крыл,Экстаза слов багрянородных,Марий смиренных Гавриил,

Оставя голубой оазис,Пришел в Бастилию людей,Где, опираяся на базисТелесный, правил Асмодей.

У окровавленного тронаАлели хищные цветы,о только робко АнемоныХранили образ чистоты:

На белоснежной колыбелиОни в метелях родились.И на безволненной свирелиНебес серебряный нарцисс

Им ангелов великий образВ Эдеме Божьем показал, —И совратительница кобраПоползла в подземельный зал,

А Гавриил собрал малютокИ, кудрем перевив букет,От Асмодея мерзких шутокВскрылил в преображенный свет,

Вскрылил к заоблачной вершине,Где, искупая дольний срам,Стоял в незыблемой пустынеГолубоглавый белый храм.

И, блеском райским обливаясь,Уста беззвонные звонницРазверз он: стаи задыхалисьТам меди звонкокрылых птиц.

И с алтаря часовни древнейОн сбросил беззастежных книгСухую ересь, и ЦаревнуМечту избавил от вериг:

Поэт ее в горах последнийПред тем, как броситься на дно,Приворожил, смертельно бледный,На голубое полотно.

Затем коленопреклоненнойЛик закрывающий серафС хитона ткани позлащеннойСнял белолепестный аграф,

И тихо, тихо анемоныЕй улыбнулися тогдаИ к основанию короныЕе приникли навсегда.

И купола тогда раскрылись,И белоснежная четаВ лазури вечной зазыбилась:Архангел Божий и Мечта!

13 февраля

Феодосия

Плащаница

Ты одна за моей плащаницей,Как Мадонна с Голгофы, пойдешь;И забрызгает грязь колесницу,И подол твой, и блески калош.

Простынями больной потаскушкиВсё увешает небо февраль;И лабазы, трактиры, избушкиПлощадными словами печаль

Безысходную встретят малютки,Что рыдает за гробом навзрыд;И булыжник дорожный для шуткиЕй в подошвы вопьет свой гранит.

И не будет цветочков на крышке…И в наемной карете пасторИ босяк в шутовском сюртучишке,С треуголкой и факелом, взор

Ненадолго от черных шалевокОтвлекут, меж которыми спит,Как и в жизни смирен и неловок,Беспредельности жалкий пиит.

И не станут звонить колокольни,И венков с эпитафией нет,И старушке протявкает школьник:То непризнанный, видно, поэт!

Ты одна за моей плащаницейПоплетешься на тесный погост;Но не будь там подбитою птицейИ скажи мне с улыбкою тост.

И скажи мне: Как рада я, Толя,Как я рада теперь за тебя,Что твоя прекратилась неволя,Что ушел ты безумно любя.

Ты расскажешь лазоревой маме,Что оставил сестрицу одну,И за мною она с василькамиГолубыми отправит весну.

И ты выйдешь мне к двери навстречуЛучезарным серафом Отца,Поцелуем тебе я отвечу, —И блаженству не будет конца!

14 февраля

Феодосия

Розовые лестницы

По розовым лестницам небаСрывать голубые фиалкиВедешь ты меня из Эреба,И жизни прошедшей не жалко

Мне радостей творчества скорбных;Ты жить не хотела у прялки,Я долга верблюдом двугорбымВ подданстве не мог быть у палки.

Пустая гнела нас беседа,Унылые каркали галки,И горек был ломоть нам хлеба,Как будто седой приживалке.

И в неба граненого словаОт скуки я долго метал кий,И тело казнил я суровоИ жил наподобье весталки.

Но ты златорунного ФебаПризнала в верижнике жалком.По розовым лестницам небаСрывать голубые фиалки

Ведешь ты меня, и в гирляндыСвиваем мы небо без прялкиИ скачем, как встарь корибанты,В лазурных фиалок скакалки.

15 февраля