Бу великий и ужасный - Дино Динаев

Уже по его силе стало понятно, в каком мы все находились напряжении.

Мы шли на обед с Ольгой Аблязовой.

Я должен был идти с Элей, у нее такая попа, что весь порт оглядывается, включая слепых и паралитиков. Как же иначе, если она умудряется носить форменный бушлат длиннее юбки. Когда она идет, создается ощущение, что на ней только короткий пиджак. Если я не знал правды, сам бы без сознания упал.

Вот беда, у Эли нет талонов в портовую тошниловку. Для того чтобы их получить, надо 20 лет пахать в порту, пережить 10 начальников, самому оказаться на грани вылета за злостное нарушение должностных инструкций, уже потом в качестве моральной компенсации получить заветный рулончик с рубчиками и штемпелем.

Шучу. Эля питается крайне нерегулярно, хотя для девушки ее возраста ест часто и обильно. Хотя, кто знает, сколько едят девушки в ее возрасте. У меня нет ни родственников ее возраста, ни собственных детей. Откуда они возьмутся, если я неженат, бездетен и гол как сокол. Или свободен как сокол. Или просто свободен!

Ольга женщина видная. Грудь 3-й номер, красивое улыбчивое лицо. Она постарше Эли, стало быть, в сексе научена изощреннее.

Муж Ольги часто уезжает в командировки, а она не всегда удачно отбивается от назойливых любовников. У нее двое взрослых сыновей, и муж, продвинутый свингер, заставляет их всех вместе посещать баню.

– Я спросила Гену «Можно мне хотя бы трусики составить?» – бесхитростно рассказывала она мне. – А он сказал «Снимай все!» Ну, я и разделась. А когда мальчики тоже разделись…

Она зарделась. Ясен пень, у подростков случилась бешеная эрекция.

– Я так смеялась! – призналась она. – Потом и они не выдержали. Мы стояли друг напротив друга и ржали. Меня всю трясло, я даже описалась. Они вроде тоже.

У меня слишком хорошо развито воображение, но лучше бы я не представлял себе эту картину. Отлично сложенная женщина, в самую меру слегка округлившаяся после двух родов, с гладкой белой кожей, стоит, содрогаясь от смеха голая и свободная. Подрагивают чуть разведенные в стороны груди с вызывающе торчащими сосками, колыхаются ягодицы. Женщина вертится из стороны в сторону, точно стараясь спрятать от нескромных взглядов треугольник волос, зажатый меж ровных ног. Она заразительно смеется, запрокидывая головку с короткой стрижкой, с жадно открытым ртом.

Не знаю, как Гена вытерпел, чтобы не уволочь ее в душ и вставить прямо там. Или она не все договаривает.

Эрекция штука заразная, я уверен, что у Гены тоже встал вслед за мальчиками. С Геной я знаком, ражий абсолютно лысый дядька. Когда дело касается Ольги, он становится послушным как ягненок. Даже если она велела бы натянуть себя вошедшему в баню электрику (был и такой случай, в смысле не натянуть, а вошел электрик, уверенный что семья культурно отдыхает в купальниках, а когда увидел голую маму и пацанов с торчками, наверняка, охренел), он бы только хихикал.

Также я уверен, что мальчики совсем не описались, в сексе это называется совсем по-другому.

– Ты меня совсем не слушаешь? О чем ты все время думаешь, Сэм? Витаешь в облаках! У меня ощущение, что ты не со мной, а где-то очень далеко! – капризно морщит она носик.

Я поторопился ее опровергнуть.

– Почему же? Я тебя внимательно слушаю. Ты сказала, что была в плановом отделе управления порта и тебе там сказали…Чего тебе там сказали?

– Ты странный человек, Сэм. Я была уверена, что ты меня совсем не слушаешь. Так вот я была у плановом и Стрельникова, ну ты знаешь ее?

Я кивнул, хотя представления не имею, кто это. У меня плохая память на имена, я даже своих быстро сменяющихся шефов не успеваю всех запомнить. Женщин же я запоминаю не по именам, а по размерам бюста.

– Ты слышал, что Шикако убили? – выпалила Ольга.

Не люблю женщин за это, ты только настроишься, выходя на финишную прямую, а они тут же портят кайф, говоря «только не в меня!».

Меня словно ушатом холодной морской воды облили, смыв начисто разыгравшиеся эротические фантазии.

– Кто сказал, что убили? Вполне мог произойти несчастный случай, – вяло возразил я.

– Не говори, чего не знаешь! – важно произнесла она, как и все женщины, Ольга обожал поучать, хлебом не корми, это у них от детей пошло, женщины постоянно чему-то их учат, а те по малолетству терпят.

Закатывая глаза, охая и ахая, она довела до меня то, что удалось выведать у всезнающих подружек из планового отдела, которые из-за территориальной близости к начальству знали больше нашего.

Вчера вечером Шикако действительно посетил старый городской квартал. Чего его туда понесло, никто толком сказать не мог. Женщины из планового сделали предположение, что он на улице познакомился с дамой, и та пригласила его к себе. Адрес и даже номер дома женщины назвать не смогли, как и у всех бухгалтерш у них была напряженка с цифрами.

Шикако загостился, выпил-закусил, не знаю, дошло ли у них до дела, и показал ли топ-менеджер преимущества японского секса, где принято закатывать женские трусики в консервные банки, а потом нюхать их, все это неизвестно.

Пришел местный бугай, рвань и пьянь. Слово за слово, хреном по столу. Началась драка, бугай нашего японца так приложил, думали, ранил, а оказалось, убил.

Самое знаменательное, что нашего бугая успели заснять. Когда он понял, что натворил и кинулся наутек, его зафиксировали камеры видеонаблюдения.

– Вот и славно, значит, этого урода скоро поймают, – пробормотал я.

– Как ты думаешь, Сэм, его будут судить в Японии? – спросила Аблязова и требовательно посмотрела мне в глаза.

– Сэм, нам надо встретиться!

Никак не могу отучить Кару орать по телефону. Не знаю, что у него за дурацкий аппарат, но по нему разговор ведем не только мы с Карой, но и все мои случайные свидетели. Учитывая, что Кара бандит, и обычные тема для разговора у него воровство, подкуп должностных лиц и разбой, а так же то, что случайными свидетелями являются мои коллеги по работе, а иногда и непосредственное начальство, то становится понятным мое недовольство.

Для продолжения разговора я вынужден был выйти в коридор с его чертовой акустикой, но другого выхода не существовало в природе. Разве что Кару утопить у мыса Наймуши, знаменитого своим нудистским пляжем.

– Сэм, с тобой люди хотят пообщаться! – выпалил Кара.

Периодически он не оставлял попытки заставить меня воровать, мотивируя это тем, что воруют все и нет такого человека, который бы не воровал.

– Кара, я говорил тебе, что не будут во всем этом участвовать! – сказал я. – И не звони мне больше, я твой номер в черный список занесу, и вообще телефон выкину.

Он действительно не стал мне звонить, а подкараулил, когда мы с Эльвирой направлялись на склад. В мешковатой робе с отвислым женоподобным задом он смотрелся нелепо.

– Кто это? – спросила Эля.

– Вор! – сказал я и, извинившись, подошел к Каре, который умудрился делать такие незаметные знаки, что на нас обратили внимание даже пьяные докеры.

– Что за жопастая красотка? – спросил Кара. – Я не помешаю, ты не думай.

– Ты отличный пример того, как человек своим появлением все портит, а потом имеет наглость утверждать, что не помешает.

– Это кто наглый? – Кара весь подобрался, и в глазах загорелся огонек, в котором даже конченый оптимист не обнаружил бы капли дружелюбия.

Я понял, что перегнул. На пирсе Кару все боялись. Причину я не выяснил, но стоило Каре цыкнуть, как самый пьяный докер трезвел на глазах. Я не слышал, чтобы Кара кого-то избил, вообще, хотя бы пальцем тронул, тем более странно, что авторитет у него был железный.

– Я же тебя предупреждал, чтобы ты не подходил ко мне на людях! – примеряющие сказал я, росту в нем под два метра, веса, наверное, центнер, кулачищи, водку он после отрезания половины желудка не потребляет, вмажет так, что из одного морского инженера парочка получится, только размером поменьше. – Все знают, что ты вор, скажут, что Сэм снова с ворами связался.

– Это кто сказал, что я вор? – с вызовом спросил Кара. – Кто такое мог сказать?

– Ну, начальник мой сказал Годзинский! – вынужден был признать я.

– Да какой я вор? У меня всего три условные судимости! – горячился Кара.

Я с трудом его успокоил.

– Чего хотел? А то меня люди ждут.

Кара оценил Эллину красоту.

– Вдул ей?

– Я ей в отцы гожусь, – пожурил я его, не желая признавать, что думал об этом. – Так что за люди хотели меня видеть?

– Француз!

– О, как! Чего ему от меня надо?

Эстурген Колмотаев по прозвищу Француз контролировал всю теневую жизнь порта. Страшный человек. Ходили слухи про сад утопленников на морском дне. К ногам неугодного человека привязывали бетонный блок и живым скидывали в морскую впадину. На дне покойника раздували газы, но плита не давала всплыть. Так покойники и стояли рядами. Говорят, что там же находился и один из пропавших без вести генеральных капитанов порта.