Информационная война - Владимир Разуваев

Один короткий пример. Безусловно, что правы на Западе те, кто считает, что российское историческое наследие с его постоянными иностранными вторжениями пробуждает у Москвы ощущение повышенной опасности.15 Да, у нашей страны время от времени появляется комплекс осажденной крепости. Отрицать это глупо. Но также глупо отрицать то, что те, кто создают этот комплекс, делают правильный выбор. Это я опять о катастрофических провалах в западной аналитике. У России есть собственная историческая логика, и те, кто этого не учитывают, совершают серьезнейшую ошибку. Но кто это на Западе признает? Единицы. Причем единицы, которые давно уже не находятся на государственной службе и имеют мало шансов высказать свое мнение в мейнстримовских СМИ.

Честно говоря, в информационных войнах дело даже не в том, какой является российская политика, а в том, какой ее воспринимают. Особенно США. Пока ситуация обстоит так, что европейские члены НАТО послушно придерживаются мнения своего старшего партнера.

Почти общий тезис западных СМИ: Россия пытается нанести удар по западной демократии.16 В качестве примера приводится недоказанное нападение российских хакеров на процесс президентских выборов в США в 2016 году. На всякий случай хочется напомнить, что первое зафиксированное вмешательство ЦРУ в выборы за рубежом случилось в Италии в 1948 году. Оно было успешным, несмотря на то, что это ведомство было создано всего за несколько месяцев до того. Далее была Франция и множество других стран. Все это продолжается до сих пор. Мировая политика сама диктует свои законы. Иногда – жесткие, даже жестокие.

Другой вопрос: а Соединенные Штаты и их союзники не пытаются изменить государственный строй в России? Я прошу меня быть правильно понятым: я, как бывший дипломат, вовсе не собираюсь тем самым признавать что-то, о чем я не знаю. Однако прекрасно в курсе, что еще в начале 1990-х годов различные структуры (мне известно только о частных) Соединенных Штатов вели активную работу по поддержке своих сторонников в России. Насколько я могу понять, та же ситуация сохранилась и в настоящее время. Впрочем, я могу ошибаться и признаю за собой это право.

Есть еще одна сторона проблемы. При принятии любого важного решения необходимо, чтобы оно основывалось на тщательном анализе имеющихся реалий, а не на идеологических убеждениях. А между тем, идеологические (а не информационные) расхождения между Западом и Россией все время углубляются, и у Москвы появляется все больше союзников среди западного политического спектра. Это обстоятельство вызывает раздражение. Впрочем, об этой черте современного мира – как-нибудь в другой раз.

Еще один мой тезис состоит в том, что традиционные западные СМИ испытывают все большее раздражение по поводу того, что они теряют свой прежний статус. Во-первых, им все больше не доверяют. Скажем, доверие американцев к своим мейнстримовским СМИ опустилось до исторического минимума. Это катастрофа. В октябре 2016 года исследовательский центр Pew провел социологический опрос, согласно результатам которого 61 процент населения либо не доверяет, либо не очень доверяют американским новостным СМИ. Только пять процентов населения им «полностью доверяют». Мне лично кажется, что эта тенденция имеет место и в России. Это я опять к тому, что мир меняется. Ари Флейшер писал в The Wall Street Journal в декабре 2016 года, что центральные СМИ должны играть свою роль, как и другие издания. Однако «когда пресса слишком либеральна или несправедлива, СМИ подвергают опасности все то, чем они занимаются».17 Он же подчеркнул, что «ведущие средства массовой информации утратили доверие американского народа». Рено Жирар в Le Figaro от 6 декабря 2016 года отметил, что влияние крупных международных СМИ на международные отношения стали чрезвычайно слабыми. Пресса уже не может больше менять стратегическое равновесие как прежде в Косово, Ираке и Ливии.18

Однако традиционная западная пресса не готова это принять. Ситуация вызывает у нее раздражение. А когда ты в чем-то ошибся или виновен, то проще всего списать свои недоразумения на внешнюю силу. Очень часто в качестве таковой выступает Россия. В том числе RT и Sputnik. Впрочем, об этом подробнее несколько дальше.

Однако дело не только в том, что мейнстримовские западные СМИ находятся перед проблемой потери доверия аудитории. Еще одна проблема состоит в том, что из-за этого факта они теряют деньги. В частности, на рекламе. Как ни странно, результат, с точки зрения западной прессы, опять же оказывается прежним: во всем виновата Россия. Тут мне поневоле вспоминается классическая фраза Бориса Ельцина: «Во всем виноват Чубайс».

Суть следующего тезиса состоит в том, что западные традиционные СМИ готовы сделать все, для того, чтобы вернуть прежнее монопольное положение на рынке информационных услуг. Их многое раздражает в меняющейся ситуации. Россия не находится в перечне на первом месте. Главное – это потеря власти и денег. Однако вполне естественное раздражение от этого оказывается направленным на Россию. И потому именно ей больше всего достается.

Здесь, конечно, надо бы добавить, что в основном своем большинстве теряющие влияние и деньги западные мейнстримовские СМИ являются либеральными, однако об этом столько писалось в соответствующей прессе, что я не рискну касаться этой темы, не боясь упреков в плагиате.

Еще одно замечание, которое, наверное, следует сделать, сводится к тому, что по всем признакам, в либеральных западных СМИ в настоящее время введена негласная цензура. Во всяком случае, когда речь идет о России. Только не говорите мне о том, что цензура бывает только формальной. Я достаточно много лет проработал в прессе, причем либеральной, чтобы понять и запомнить, что никакого формализма в данном случае быть не может. И – безусловно – никаких взаимных договоренностей. Просто стороны прекрасно понимают друг друга без слов. И делают общее дело.

Не верите? Напрасно. Именно так было в советской прессе во время перестройки. И почти наверняка именно так все происходит и в американской и европейской прессе. Никаких формальных договоренностей. Никакой формальной цензуры. Просто тех, кто пробует выйти за ее пределы, увольняют.

Доказательства? Только косвенные. А может быть, и прямые. Почему в мейнстримовских изданиях буквально приветствуется определение «подлая» в отношении политики России, но никогда не бывает термина «достойная»? А ведь если исходить из того, что СМИ являются нейтральными, то надо представить обе точки зрения. Почему существуют принципиально разные отражения того, что происходило в Алеппо и в Мосуле? Поток беженцев из этих городов был одинаково силен. Поэтому не говорите мне ничего по поводу отсутствия цензуры в западных СМИ. Она есть, но только негласная.

Социальные сети превратились в инструмент пропаганды и контрпропаганды, а затем снова пропаганды и контрпропаганды. Один из примеров этого – семилетняя Бана аль-Абед, которая показывала последствия наступления сирийской армии на Алеппо в своем аккаунте. Две сотни тысяч подписчиков были в ужасе от рассказов о лишениях, бомбежках, голоде и нехватке питьевой воды. Все они сочувствовали жителям восточной части Алеппо и негодовали по поводу варварского поведения сирийцев и русских. Естественно, последние оказались во всем виноваты. Особенно после того, как Sputnik выразил сомнение, что девочка семи лет смогла не только сформулировать продуманную позицию, но и в совершенстве выучить английский язык. Потом об этом написал Оливье Перрен в Le Temps.19 К его профессиональной чести, он высказал по крайней мере две противоположные позиции, которые могли существовать в отношении этой ситуации.

Видимо, одна из причин сложившейся ситуации со СМИ состоит в том, что они оказались психологически не готовы к быстрым изменениям в мире и появлению тех же самых социальных сетей. Пример с Бана аль-Абед это демонстрирует довольно-таки четко. Модель распространения информации по этому вопросу оказалась следующей. Маленькая семилетняя сирийская девочка публикует в интернете свои сообщения об ужасных последствиях действий сирийских и российских войск в Алеппо. Затем западные СМИ активно все это тиражируют. Вопросов у них к автору нет. Они появляются только у агентства Sputnik. И только у Перрена возникает некоторое сомнение.

Однако отличный английский язык у семилетней девочки, которая не является его носителем, действительно приводит к некоторым сомнениям.

Почему западные СМИ оказались к ним не готовы?

Первая причина совершенно очевидна: они хотели поверить в сообщаемое Бана аль-Абед просто потому, что информация соответствовала мейнстримовской тенденции. Надо было заклеймить Россию и Башара Асада, а для этого все средства были хороши. Но это только первая причина. Вторая, возможно, сводится к тому, что на каком-то этапе традиционные СМИ на Западе оказались под прессом конкуренции со стороны феномена, который можно назвать «сам себе журналист» в киберпространстве. И, вместо того, чтобы улучшить свою профессиональную работу, пошли по более легкому пути: стали использовать социальные сети в своих интересах. Причем очень часто некритично, особенно когда это было выгодно по коммерческим или (и) политическим соображениям.