Блудный муж - Александр Николаевич Петрин

Иван Тимофев, встречая Лутошкина, сообщнически подмигивал:

— Ну как — на стадион ходишь? Чекушку на двоих не сообразим? Хо-хо! Прикидывайся! Знаем!..

Но через две недели в облпотребсоюзовской стенной газете появилась статья Лихоноса «Об итогах работы профбюро на ближайший отчетный период». После цифр, показывающих, сколько проведено собраний и докладов, Лутошкин прочитал:

«В ряду мероприятий достойно внимания, например, мероприятие по перевоспитанию счетовода Лутошкина А. С., снискавшего печальную известность хулиганскими выходками в трезвом виде во внеслужебное время. Под влиянием коллектива он встал на твердый путь исправления. Идя навстречу его потребностям, профбюро нашло возможным выделить ему десять рублей для лечения больной тещи…»

После этого сотрудники облпотребсоюза стали разговаривать с Лутошкиным мягким, предупредительным тоном, каким разговаривают с тяжелобольным, сумасшедшим или морально неустойчивым. Легкомысленные счетные девицы, завидев его, перестали хохотать и сплетничать, а Лутошкин, проходя, опускал голову, подозревая, что речь шла именно о нем. Он похудел и побледнел.

Еще через две недели, отчитываясь на общем профсоюзном собрании облпотребсоюза, Лихонос нашел глазами Лутошкина, примостившегося в самом дальнем уголке зала заседаний, и устремил на него указующий перст:

— Вот, к примеру, возьмем счетовода Лутошкина! Видите — любо глянуть, человеком стал! А между прочим, чего греха таить, поступали к нам сигналы из соответствующих органов насчет недостойного его поведения в общественных местах…

Все присутствующие в зале с любопытством оглянулись на счетовода, ставшего человеком.

— Вы, Лутошкин, не смущайтесь! — продолжал Лихонос. — Дело прошлое. Так вот. Товарищ Лутошкин все осознал, исправился. И профбюро, идя навстречу его потребностям, выдало ему десять рублей для лечения больной тещи… Что за смех, товарищи! Смешного здесь ничего нет! У каждого может теща заболеть!.. Считаю смех неуместным! Далее…

Еще один удар ожидал Лутошкина, когда он, шатаясь от всего пережитого, поднимался по лестнице к себе домой. Соседка Фоминишна, въедливая и любопытная старуха, остановила его на площадке:

— Вы, Саша, меня извините, но я должна с вами поговорить. Как старый человек, который вам в матери годится… Я давно вас знаю и хочу предостеречь. Хулиганство, знаете, к добру не приведет. Это я к тому, что вот приходил человек — из профбюро, что ли, высокий такой, опрашивал всех жильцов в подъезде — хулиганите ли вы, не оскорбляете ли кого… Мы, конечно, заступились за вас… но все-таки… На работе, знаете, начали что-то замечать… А они к вам хорошо относятся. Помощь всевозможную предоставляют…

На следующий день, когда начальник заготуправления облпотребсоюза просматривал утреннюю почту, к нему явился расстроенный Лихонос:

— Насчет Лутошкина Александра Семеновича…

— Ну, как он?

Лихонос трагически махнул рукой:

— Горбатого, видно, могила исправит! Безнадежный человек! Представьте, сегодня ворвался в мой отдел, кричит, чуть не выражается! Все это в присутствии!.. Уж как мы с ним ни старались: и беседовали, и помощь дали, то, се… Нет, к таким субчикам надо применять меры принудительного порядка! Я вот тут набросал проект приказа насчет строгого выговора с предупреждением. Попробуем так… А не поможет — что ж, пусть пеняет на себя: хулиганам в нашем здоровом коллективе не место.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЕЗДА

Инструктор Василь Иванович посадил меня за баранку машины с табличкой «Учебная» и отечески хлопнул по плечу:

— Давай, Сашок, жми! Поглядим, какой из тебя шоферюга выйдет!

У меня аж сердце пело, когда я вертел баранку, колеся по улицам. Василь Иванович одобрительно кивал, но когда мы выехали за город и погнали мимо леса, велел остановить машину и пересел на мое место.

— Неправильно что-нибудь, Василь Иванович?

— Все правильно, — ответил Василь Иванович. — Только нам сейчас требовается в одно местечко заскочить… Дорога там плохая, сам поведу… А ты приглядывайся покуда… Понял, нет?

Я начал присматриваться.

Мы свернули в лес, а Василь Иванович, как настоящий ас шоферского дела, повел машину по кочкам и колдобинам, лавируя между пней, пока не остановились между свежей вырубки.

Василь Иванович вылез, откинул боковой борт и сказал:

— Давай, Сашок, берись-ка: закатим пяток поленец… Знакомая женщина одна просила: ей на погреб требовается.

Я с непривычки испугался, но Василь Иванович отечески хлопнул меня по плечу:

— Порядок будет! Какой же ты шоферюга выйдешь, если такой чепухи боишься? Для шофера — что самое главное? Самое главное — рот не разевать! Понял, нет?

Я успокоился, и мы с Василь Ивановичем быстро закатили в кузов пять бревен.

— Сейчас другой дорогой проскочим, — сказал Василь Иванович, садясь за баранку. — А то недалеко постоянный пост автоинспекции околачивается. Они все время возле речки ушицу варят и могут придраться. А ты — примечай покуда…

Мы проскочили автоинспекторов другой дорогой, которую я хорошо приметил. Дальше машину опять повел я, а Василь Иванович словно приценивался к различным видам.

— Стой! — закричал он вдруг. — Останови!

Я остановил машину.

— Давай, Сашок, заскочим, глянь: это не бахча ли во-он зеленеется?

Я заскочил на бахчу и доложил, что там растут тыквы без сторожа и даже принес Василь Ивановичу одну зеленую тыквочку напоказ.

Василь Иванович разломал ее, понюхал, надкусил и вздохнул:

— Эх, жалко: коровы у меня нету… А у тебя? Хотя какая в общежитии корова… Эх, мать честная! Вот незадача… Ну, ладно, вали!..

Мы отвезли знакомой женщине бревна и опять поехали по городу.

Василь Иванович все о чем-то задумывался, потом махнул рукой.

— Хрен с ней! Давай, Сашок, заскочим опять на ту бахчу!..

Потом заскочили домой к Василь Ивановичу и свалили около сотни зеленых тыквочек во дворе.

— Зачем они вам, Василь Иванович? У вас же никакой скотины нету?

Василь Иванович почесал затылок и сказал:

— Да куда-нибудь пристроим… На худой конец — выкину. А чего им там лежать зря? У настоящего шоферюги ничего не должно пропадать! Ему все годится! Он найдет, куда приспособить! Понял, нет?

…Экзамен, к слову, у меня принимал не Василь Иванович, а другой инструктор.

СРЕДСТВО ПЕРЕДВИЖЕНИЯ

— Вот я и обзавелся собственными колесами! — сказал Юра Смолин, любовно оглядывая свой новенький «Запорожец». — Теперь каких-нибудь полчаса, и ты, как говорится, вдали от шума городского: дыши воздухом, слушай птиц, наслаждайся тишиной! Какое удобство!

Я тоже проникся уважением к собственным Юриным колесам и в знак этого погладил рукавом своего нового пиджака дверку.

— Что ты делаешь! — испуганно вскричал Юра. — Я ее замшей протираю!

Он с сомнением оглядел мой костюм и вздохнул:

— Ладно, влезай, только не ерзай и ногами не двигай, а то в салоне обивка портится.

Я осторожно сел на мягкое сиденье и замер, боясь что-нибудь испортить.

— Куда поедем? — спросил Юра. — Колеса тем хороши, что все пути открыты: куда хочешь, туда и поедешь. Как сказал один