Блудный муж - Александр Николаевич Петрин

СЕМЬ ШКУРОК

Витя Кошкин, гордо подбоченясь, стоял на перекрестке в роскошной шапке из ондатры, золотистой и сверкающей, как нимб.

Все прохожие на него заглядывались и, по всему видно, желали спросить: «Где вы достали такую шапку?»

Я, конечно, тоже первым делом спросил.

— Сам сшил… — самодовольно ухмыльнулся Витя. Я хотел обидеться, но Витя серьезно заверил:

— Честное слово! Я теперь состою в БВУ…

— В каком БВУ?

— Самодеятельном! На общественных началах! — объяснил Витя. — Наш лозунг: «Сломим хребет гидре вымогательства в системе обслуживания!» Уже шесть человек нас там состоит! Решили все бытовые услуги оказывать себе сами: кто что умеет… А то надоели эти бесконечные «магарычи». Хотя бы делали хорошо, а то ведь и халтурят.

— Это вы правильно… — начал догадываться я. — Как говорится: если бы парни всего мира…

— Да еще капризы всякие! — не слушая меня, возмущался Витя. — У нас дома сантехника никуда не годится, чуть не каждую неделю ремонтируем, а наш домовой слесарь Мишаня знаешь что говорит? «Ты, говорит, мне трояк не суй, я тебе не барыга какой. Я, говорит, уважаю с умным человеком выпить, потолковать о науке, о спорте»… А в спорте ему интересно, из чего, например, сделаны золотые медали — из настоящего золота или нет, сколько весят, имеет ли право чемпион их продать, за сколько. Да вон и сам он, легкий на помине…

К нам подошел здоровенный парень, похожий на подвыпившего бычка.

— Здорово, бугры! — заорал он еще издали и, тиская нам руки, спросил Витю:

— Как дела, клиент, все законно? Нигде не протекает? А я все хочу к тебе завалиться: охота об науке потолковать. Проблема тут одна меня интересует… Недавно один хлюст при портфеле и галстуке рассказывал, будто есть такие планеты: слетал туда примерно на неделю, а на земле за это время лет двадцать пройдет.

— Есть, — сухо ответил Витя. — Парадокс Эйнштейна он имел в виду.

— Законно! — обрадовался Мишаня. — Вот бы записаться, а? Тут, понял, какое дело: я недавно с Лидкой своей развелся, алименты, конечно… А слетал бы туда на недельку, да хоть на месяц, за это время нашей пацанке восемнадцать лет стукнет и порядок! Сила, а?

— Тебя не возьмут… — буркнул Витя. — Квалификация низкая…

— Должны обучить! — уверенно тряхнул головой Мишаня. — Ты, значит, как свободный будешь, звякни мне в домоуправление, мы с тобой это дело хорошенько обмозгуем за пузырьком!..

Мишаня пошел дальше, а Витя злорадно сказал:

— Придется ему с кем другим обмозговывать, у меня теперь сантехнику ремонтирует аспирантка из НИИ жилищного хозяйства. У нее диссертация как раз по теме унитазов и бачков. А ей платье шьет Вовка-лекальщик… А прически у нас делает один художник-оформитель из ОПС. Он раньше крутил любовь с одной парикмахершей, так в свободное время она его обучила владеть ножницами там, расческой… На своем пуделе он тренировался и обучился гораздо лучше парикмахерши, потому что имеет художественный вкус! А Вовка смотрел-смотрел, как жена за каждое платье портнихе Эльвире Трофимовне по полсотни отваливает, обозлился: неужто, говорит, я, лекальщик высшего разряда, в таких простых шаблонах, как выкройки, не разберусь! И сейчас шьет. Эльвире Трофимовне — до него куда! Есть у нас еще один инженер по электронике — электроприборы нам ремонтирует… Словом, оказываем друг другу взаимные услуги!

— Бесплатно?

— По идее должно быть бесплатно… — замялся Витя. — Но вопросы труда и зарплаты у нас пока полностью не решены… Ведь одно дело лампочку в телевизоре сменить, а другое — сшить шапку или хотя бы платье — разница? В дальнейшем надеемся этот вопрос утрясти, а пока приходится платить друг другу… Но без вымогательств всяких. По твердым государственным расценкам, и работа добросовестная, не тяп-ляп. Видал качество?

И Витя ткнул пальцем в свою шапку.

— Как же ты научился?

— Да меня один скорняк разволновал. Я, понимаешь, за свой счет три раза отпуск брал, в районы ездил шкурки добывать. Сколько мучений видал: в милицию меня забирали, а один шкурник, к которому я домой явился, спихнул меня в погреб и велел жене ошпарить кипятком — думал, что подослан из охотинспекции! Насилу переубедил! Приобрел семь шкурок как раз на шапку, прихожу к скорняку, а он: тут отрежется, там отрежется, давай еще три шкурки!.. А у самого глаза так и забегали, как у жулика! Я показал ему шиш и ушел. Думаю: неужели я с техническим образованием не сумею шапку сшить?.. Достал книжку «Кустарь-надомник», в двадцатые годы издана, и — видишь?

Витя горделиво поправил свою шапку.

— А мне сошьешь? — спросил я, захваченный идеей.

— Запросто! — ответил Витя. — Согласно государственным расценкам!

Целый год я искал шкурки. Я брал отпуск за свой счет и ездил в глубинные районы, где среди озер и болот модный зверек ондатра скрывается от целой армии шкурников, за которыми в свою очередь охотились местные шерлоки холмсы и приезжий левый покупатель. Не стану описывать все приключения, которые я там пережил: как меня укусила неизвестная собака, когда я удирал от дружинника через проходные дворы; как в станционной уборной меня душили одичавшие от гонений шкурники, приняв за корреспондента журнала «Охота»… Словом, семь шкурок я достал — золотистых и сверкающих!

В ближайшее воскресенье я отправился с ними к Вите Кошкину.

Витя сидел за столом, заваленным, как у настоящего скорняка, меховыми обрезками, и пытался смонтировать из микроскопических кусочков нечто цельное, работая с тщательностью и кропотливостью художника, создающего мозаичное панно. На болванках торчали две уже готовые шапки.

— Как БВУ? — спросил я. — Процветает?

— Распалось БВУ… — сказал Витя, печально махнув рукой. — Исхалтурились все… Художнику моя жена дала импортный лак для себя, а он этот лак — в заначку, а ей облил волосы какой-то не то политурой, не то клеем, еле-еле потом керосином отмыли! А Вовка-лекальщик совсем обнаглел, дерет почище Эльвиры Трофимовны и материал портит, потому что набрал заказов со всего города, даже по ночам на машинке строчит! Мечтает уйти с завода, да боится, как бы не причислили к тунеядцам…

— А как аспирантка?

Витя вздохнул:

— Та, конечно, делает все аккуратно. И в это время любит во всех подробностях рассказывать, отчего с мужем развелась. Ты же знаешь, какая у меня жена: отсталый элемент!.. Все понимает по-своему и, конечно, скандалит. Даже к матери временно переехала… Та — тоже все понимает по-своему и тоже скандалит… и мне какой прок выслушивать мемуары аспирантки о ее бывших и текущих мужьях, мне интересней с умным человеком поговорить о науке, о спорте…

И мечтательно заговорил:

— А парадокс Эйнштейна — любопытная-таки штука! Не только в