Колхозный помещик образца XIX века - Михаил Леккор

class="p1">Андрей Георгиевич постарался по возможности мирно выйти из этого тупика и поцеловал ее, потом еще и еще. А руки непрерывно гладили и ласкали девичье, или, пардон, уже женское тело.

Настя вначале сопротивлялась, но потом быстро сломалась. Не железная же она, в конце концов?

Глава 16

Через вселенскую паузу и еще пять дополнительных минут разговор продолжился. Женщина, как всегда в таком случае, сдалась и только представила некоторые мелкие условия:

— Венчание должно быть, как у всех в высшем свете, чтобы никто не вякал и не шептал потом о нашей свадьбе.

Ничего себе мелочи. Впрочем, ладно, побегаем, попрыгаем, что любимой не сделаешь.

— Ну, — необдуманно обтекаемо согласился Макурин, — конечно же, моя дорогая, а как же! Обязательно, таким образом, все рты закроем.

Настя на это взвилась:

— Не надо мне тут таким образом делать. Потом окажется, что ничего не получается и ты только раздвинешь руками. Мол, ты не против, но ведь не получается!

Она нависла над ним, грозная и темная, как большая туча. Из глаз то и дело метались молнии, и вообще казалось, что для него наступил последний день Помпеи.

Однако, как и любой мужчина в такой ситуации, он постарался найти что-то частично хорошее из общего плохого. Его глаза пройдя по лицу грозного противника (будущей жены, гм?), скользнув дальше, остановился на двух прелестных грудках. Они были прекрасны, в чем Андрей Георгиевич быстро уверовал, коснувшись губами и языком одного из сосков.

А-а! — отозвалась она и сразу сдалась, спрятавшись в одеяле. Через некоторое время оттуда послышался голос Насти, — вот ведь гад такой, пользуешься слабостью беззащитной девушки. Хотя приятно, конечно, — призналась она.

— Давай все же так, — деловито предложил он, чувствуя, что сегодня разумно думать может только он, — хоть ты и против, но проведем бракосочетание здесь.

— Но я требую условий! — тут же стала активно разворачивать свой огромный список будущая жена.

— И никаких «я пытался, но у меня не получилось», — невежливо перебил он ее, — как только ты почувствуешь, что венчание фальшивое, мы сразу прекращаем, и перейдем к Ильину дню в Санкт-Петербурге.

— То есть я не становлюсь женой, — огорченно уточнила Настя, — ведь мы не венчаемся!

— Зато мы проводим свадьбу «как положено» и тебе ни к чему придраться, — докончил свое предложение Макурин.

Казалось бы, он во всем аккуратно согласился и, можно сказать, капитулировал перед ней. Но Настя как-то и не особо радовалась. Даже наоборот, опечалилась. Тебе вообще, что надо, милая? Что-то провести или выесть будущему мужу мозги?

Уточнил на всякий случай:

— Но вместе с тем, ты не думай, что я. пользуясь этим, буду тянуть с венчанием. Я хочу, чтобы ты стала моей женой перед Богом и государством уже сегодня, — видя ее недоумение, объяснил: — перед друг другом мы уже стали этой ночью. Осталась только формальность.

Она задумчиво провела рукой по его щеке, выскользнув из одеяла и показав всю свою красоту перед будущим мужем. Андрей Георгиевич, разумеется, тут же этим воспользовался, перехватив руку и страстно ее поцеловав.

Прикосновение губ выглядело, как замыкание рабочих контактов под напряжением. Все ее тело содрогнулось, а из прелестных губ раздалось мучительно-страстное: «А-ах!»

Он еле-еле удержался, чтобы не схватить ее в объятия и продолжить амурное влечение. Только старческий разум его остановил. На белом свете был уже, между прочим, приличный день. И хотя помещика никто не осмелится поднять, крепостные его только обрадуются, что хозяин их не дергает. Но только ведь и дела так не идут. А их в этот будний день пришлось очень изрядно и сами они почему-то не произрастают.

— Настя! — решил он, — встаем на раз!

— Ну-у, хотя бы еще немножечко поспим! — заскулила она, — чуть-чуть, совсем маленько.

Она, естественно, уже не очень-то и хотела спать. Просто ей очень так нравилось лежать с милымчеловеком. Болтать ни о чем, предаваться плотским утехам и не думать совершенно не о чем.

Макурин тоже любил так лежать, но текущие важные дела, гхм! И он бесповоротно встал, несмотря на ее умоляющий взгляд.

— Я пойду, скажу на кухню завтрак, а ты уже вставай, — предложил он Насте. Даже пригрозил: — а не то приду, сам одену.

— Вот ведь, окаянный, — погрузилась она в одеяло в знак протеста, — сам не спит и мне не дает!

— У нас сегодня свадьба, — промурлыкал он в ответ, погладил открытую лодыжку Насти, и, не слушая крики протеста, прошел на первый этаж. На кухне вполне понятно ничего еще не было, хотя персонал уже находился — мальчишка — поваренок растапливал огромную печь, а его мать в роли кухарки сидела рядом на табурете. Похоже не то, что уже не спала, но и к созидательному труду еще готова не была.

Неожиданное появление помещика был как звук трубы Гавриила на Страшном Суде. Кухарка встрепенулась так, что опрокинула табурет, а ее сын сделал движение, как будто сам собирался оказаться в печи вместо дров.

— Так, — прокомментировал Андрей Георгиевич, понимая, что оказался здесь не к месту, но не собираясь по этому поводу мандражировать, — мы сейчас собираемся завтракать. Минут через пять подавайте еду.

— А-а, — протянула кухарка, не готовая сказать, что завтрак еще совершенно не готов, и они сами только — только здесь появились.

— Ничего серьезного, — понял он, — колбаса с яичницей, по паре блинов. Варенье, животное масло, может быть творог, мед. Чай, конечно. Пять минут вам хватит. Пошевеливайтесь!

Это не вольные повара XXI века, которые и сами могут послать посетителей куда угодно. Крепостные же!

Посмотрев, как они засуетились, Андрей Георгиевич одобрительно кивнул и неспешно пошел. Зуб готов отдать, поваренок понесет первые блюда, хотя бы тот же творог со сметаной раньше, чем он сам придет в столовую. Тем более, ему еще невесту поднимать. А там, пока поцелуешь, пока приласкаешь, час пройдет!

В спальне, однако, у него произошел полный облом. Настя, совершенно живая и пробужденная, словно это не она категорически отказывалась подниматься, активно одевалась при помощи появившейся Анюты.

При виде жениха она всполошилась, глазами показав на стоявшую рядом Анюту. Как мог чужой молодой мужчина, раз еще невенчанный, значит чужой, так свободно всходить в спальню девушки!

Но Макурин лишь махнул рукой. Словно она не жила в крепостном мире. Женщины этого мирка, конечно, ничего не скажут господам, но, тем не менее, сами будут знать все и обо всем. И не надо смущаться. Они все и вся знают, тем более Анюта, бывшая свидетельницей вечерней сценки укладки в постель и теперь видевшая кровь на простыне. Молодец,