Остров Немого - Гвидо Згардоли

родился в сухих лесах губернии Хедмарк и вот сейчас, когда ему не было и шестидесяти, уже страдал от изнурительной боли в костях.

Мортен протер стекло рукой, чтобы посмотреть на дом своей сестры Агнес, стоящий напротив, самое старое здание на острове. Но всё вокруг было окутано туманом. Он смог разглядеть только дверь, часть крыши и, кажется, одно из окон. В любом случае там было темно – все спали. Кроме Яна, мужа сестры.

Мортен посмотрел направо, в сторону маяка. Тот был не виден в тумане, но его свет размеренно мигал, белыми всполохами пробивая тьму каждые пять секунд. Ян, должно быть, сидел наверху, в комнате смотрителя, заканчивал дежурство.

Мортен вошел в спальню сыновей, всё еще надеясь, что звук, который его разбудил, был ударом об пол, – может, кто-то из мальчиков во сне свалился с кровати.

Он остановился в дверях, вглядываясь в полумрак. Всё казалось спокойным. Близнецы тихо спали.

Арне, старший – он родился на десять минут раньше, – лежал на боку, свесившись с матраса, его одеяло сбилось. В отличие от него, Асбьёрн лежал в том же положении, в котором и уснул: руки на груди, ноги вытянуты, голова в центре подушки, ангельское выражение лица. Один беспокойный и мятежный, другой – уравновешенный и осторожный: даже во сне их характеры проявляли себя.

В десять они уже казались взрослыми. Мортен уже видел в них будущих мужчин, которые скоро заменят его на маяке. Мортен вдруг осознал, что годы пролетели стремительно, как по щелчку пальцев. Он закутался поглубже в свитер, словно хотел укрыться от страхов. Неужели он начинает стареть? Мысли об этом тревожили его уже некоторое время. Это и есть старость? Наблюдать, как дети занимают место отца? Видеть их взрослыми? Так это происходит?

Возвращаться в постель не имело смысла. Он оделся, плеснул водой в лицо и медленно вытерся, наслаждаясь тишиной.

Мортен заглянул в третью комнату – матери и отца. Ее маленькие квадратные окошки выходили на море.

Отец приподнялся в постели.

– Что случилось? – спросил Сверре.

Его волосы лежали на одну сторону; лицо было уставшее, как после бессонной ночи.

– Ничего, – прошептал Мортен. – Спи.

Он закрыл все двери, чтобы никого не разбудить, и забросил дрова в камин. Угасающие угли разгорелись, и через несколько минут комната наполнилась светом. Мортен сел и снова прислушался.

В доме не было ни звука, кроме треска огня. Он подумал, что туман приглушает звуки, делает их тихими, похожими на снег. И даже чайки во время тумана не летают – пережидают на земле.

Над огнем он разогрел кофе, оставшийся после ужина, выпил его, надел куртку, ботинки и вышел.

Капли тумана осели на ресницах и каштановых волосах, выбивавшихся из-под шапки. Он достал сигарету – но скорее по привычке, потому что отлично знал, что табак уже намок и не разгорится. Туман поднимался клубами, как дым. Границы острова были неразличимы, но Мортен слышал, как волны бьются о берег, и по этому шуму догадывался, где заканчивалась суша и начиналась вода.

Он пошел к маяку, хотя и не видел его. И только в дюжине шагов перед ним появилось серое каменное основание. Мортен вздохнул с облегчением, разглядев череду красных и желтых полос, теряющихся в тумане.

Он открыл узкую входную дверь, поднялся по металлической лестнице с гремящими ступенями. Мортен ступал тяжело и громко – специально, чтобы Ян услышал и не испугался.

Но Ян спал – прямо за столом в комнате смотрителя, положив голову на руки. Перед ним лежал раскрытый бортовой журнал – именно так называли книгу с записями о маяке, хотя остров не был кораблем, а смотритель маяка – капитаном.

– Ян! – крикнул Мортен. – Ян, проснись!

Ян Шалгсон поднял голову.

– Что такое? – спросил он.

Трубка упала с его коленей на пол.

– Как что? Ты уснул!

Мортен огляделся. Всё было в порядке. Кроме Яна, который спал во время дежурства.

– Не может быть! А ты что здесь делаешь? – спросил Ян, глядя на карманные часы. Он кашлянул и потер глаза.

– Ты завел механизм? – Мортен смотрел на стену тумана за окнами.

– Сейчас. Уже иду.

Ян поднял трубку и проверил, не разбилась ли она.

Черты его лица были грубыми, словно вырубленными из дерева топором. Мортен считал его простаком, но честным и отзывчивым. А еще его родственник гнал картофельный акевит, способный поднять даже мертвеца. Ян женился на сестре Мортена Агнес, и у них родились две милые девочки – теперь выросшие в красивых девушек. Старшая, Карин, весной вышла замуж за сына местного рыбака Арнульфа Весоса – парня, которого Бьёрнебу знали с тех пор, как тот родился.

– Ты что-нибудь слышал? – спросил Мортен.

– Что именно?

Мортен задумался: и в самом деле, а что именно он тогда услышал?

– Удар. Как будто мешок упал на землю.

Вдруг ему всё это показалось? И ничего такого не было?

– Мешок? – удивился Ян и покачал головой. – Нет, не припоминаю. А ты, что ли, слышал?

– Я проснулся от этого! – ответил Мортен.

– Может, ящик какой-то упал в кладовке? – предположил Ян. Его густые длинные усы были желтыми от дыма.

Мортен махнул рукой.

– Там нечему падать.

– Может, тебе просто приснилось?

– Может, и так. Всё в порядке? – Мортен посмотрел на бортовой журнал.

– Да, – ответил Ян и подошел к таблице на стене. – Солнце взойдет в семь двенадцать, – пробубнил он. – Ну, если туман не рассосется, то вообще не важно, взойдет оно или нет.

– Вот именно, – согласился Мортен. – Надо подежурить еще пять часов. А там посмотрим.

– Хорошо.

С тех пор как Сверре заболел артритом, Мортен стал значиться главным смотрителем маяка в книгах арендалского управления судоходства. Он