Авиаторы Его Величества - Василий Вадимович Зеленков

Профессор истории Джаллийской академии философии Лют Таргед, кроме всего прочего, знал ее как штурмана «Аве Асандаро», когда галиот еще принадлежал Вермингу Готье.

– Лорд Кадом, вы ведете себя жестоко, – укоризненно заметил Ренат.

– Я готов искупить вину ужином, – отшутился граф.

– Полагаю, мы воспользуемся возможностью, – ответил за себя и Рената Алеманд, мысленно поблагодарил Вардида за своевременное вмешательство и увел хмельного лейтенанта подальше.

По скрытым в альковах столам начали разносить блюда. Вардид проводил одного из вышколенных лакеев взглядом и, судя по обозначившейся в уголках глаз улыбке, остался доволен.

Мария посмотрела через плечо. Герольд больше не выкрикивал имена – все гости прибыли. Амилла куда-то исчезла. Алеманд разговаривал с Ренатом. Фаина слушала виолончелистов.

Задумавшись, доктор встретилась взглядом с девушкой. Та откровенно любопытничала, словно чувствуя, как взрослые скрывают от нее нечто по-настоящему интересное.

Через секунду человеческий узор изменился, и гости скрыли Фаину от Марии.

– Вы интересуетесь историей, милорд? – припомнив рассказ Амиллы о графе, доктор повернулась к Вардиду.

– Скорее искусством. История всегда тесно связана с искусством, – он смотрел на нее оценивающе. – Вы должны это понимать.

– Граф про «Леди в жемчужном ободе», – засмеялся Лют. – У картины долгая и поразительная история. Триста сорок четыре года полотно переходило из рук в руки, пока не оказалось тут, в Кадоме. Я помог выяснить детали путешествия. Потом мы затронули тему альконско-россонских отношений и углубились в события последнего столкновения. Заодно рассмотрели конфликты и с другими странами…

«Боюсь, лорд Кадом говорил не о картинах…» – подумала Мария и спросила вслух:

– А конфликты внутри королевства?

– Мой конек!

– Доктор Гейц, я невольно подслушал ваш разговор с лейтенантом Рейсом, – продолжил Вардид. – Не согласен с вами насчет Гита. Здесь был государственный механизм.

– Вы подразумеваете земельные традиции?

– Вы правы. Гит всегда отличало бережное отношение к земле. Когда-то давно…

«Очень давно», – беззвучно дополнила Мария, подчеркнув первое слово.

– …у нас существовали общины и старейшины. Они пережили владычество Этране́и, власть Россона, и в том числе завоевание Альконтом.

Лют улыбнулся, словно сам читал графу эту лекцию.

– Да… Несколько лет назад я изучала гитские традиции. Не сказала бы, что сейчас их можно считать отдельной системой. Они скорее дополняют существующие законы, защищая права крестьян. Например, разрушенный стихийным бедствием дом полагается восстанавливать хозяину земли, а не арендатору. Верно? – Доктор дождалась, пока Вардид кивнет, и закончила: – Я читала о предложенной вами земельной реформе и других инновационных идеях. Вы не выглядите сторонником традиций.

– Разве мы не можем идти в ногу со временем и сохранять свои корни? – поинтересовался граф, пощипывая бороду.

Мария почувствовала подвох.

– Кхм… Вы опасаетесь не естественного взаимовлияния с Альконтом и Венетрой, а создания некоего сонма, – она специально использовала архаизм, – суррогатных традиций, которые навяжут всем подданным королевства?

– Профессор Таргед был совершенно прав… – восхищенно ответил Вардид. – Вы – находка. Желание спаять свое королевство в единое целое – разумное, правильное стремление любого хорошего монарха, но…

– Не ценой самобытности народов?

– Раньше нас вообще не пускали в Коронную Коллегию. Теперь многие вынуждены пренебрегать землей и отдавать годы небу ради офицерского звания – чтобы их не считали людьми второго сорта. До сих пор обрести влияние можно только через военную службу. Словно ничего и не изменилось за века.

Вардид явно заговорил на любимую больную тему. Мария любезно подтолкнула его к пропасти:

– В Греоне существует закон, по которому любой человек, внесший серьезный вклад в развитие королевства, вправе просить о привилегиях. Вы слышали о Жера́не Кернье́?

Этот греонский придворный деятель жил два века назад. Под его влиянием внутренняя политика Короны сильно изменилась. Благодаря Кернье социальные границы размылись, доступ в высшие круги получили промышленники, владельцы крупных фермерских хозяйств и богатые предприниматели. Упрощение законов сделало классовую систему гибче, но привело к ослаблению монарха. Сегодня его величество король Греона являлся скорее символом, чем правителем, хотя и не декоративной куклой, как в Россоне. До прихода Маркавинов к власти книги Кернье были в Альконте под запретом.

– Я сторонник некоторых его предложений, – наклонил голову граф.

– Неужели? – Мария вскинула брови и обвела рукой зал: – Не боитесь заявлять в свете о таких своих симпатиях?

– Я у себя дома, – припечатал Вардид; от него повеяло угрюмой, как гитские леса, силой. – Меня заинтересовали идеи, воплощение которых расширило бы перспективы перед теми неординарными людьми, что не могут или не хотят тратить годы на военную службу. Я составил несколько предложений и планировал зачитать их на следующем заседании Коллегии.

– Вы окажетесь в меньшинстве, – предупредила доктор.

– Не я первый, не я последний, – ответил пословицей граф.

– Мария, а вы помните, что выкладки Кернье использовали джаллийцы при создании последней конституции? – придирчиво уточнил Лют, которому в ее вопросе послышался недостаток уважения к политику. – Кстати, на Венетре целая школа энтузиастов, изучающих его труды. Милорд состоит с ними в переписке.

Мария насторожилась. Граф недовольно поджал губы – последняя фраза определенно ему не понравилась, – но подтвердил:

– Несколько промышленников, пара фермеров и крупный финансист. Меня познакомил с ними человек, который временами находит интересные вещи для моей харанской коллекции.

– Я собираюсь их навестить, – оживленно добавил Лют. – Затем и приехал, не только к графу. Не хотите отправиться со мной, Мария? Мне кажется, вы почерпнете из поездки немало интересного. Я же получу внимательную слушательницу и приятную собеседницу.

Доктор смешалась. Вряд ли внезапное путешествие входило в планы Амиллы.

– Как скоро вы планируете отбыть?

– Завтра вечером. Лорд Кадом – великолепный хозяин, но, как говорят в Альконте, порядочному джентльмену не подобает надоедать своим присутствием.

– Не преувеличивайте, – отмахнулся Вардид. – Не хочу вас огорчать, однако доктор Гейц на приеме с подругой. Скорее всего, у них есть договоренности.

– Мы не планировали так далеко, милорд, – возразила Мария.

Перспектива показалась ей интересной. Пройдоха, которого Ольг Фолакрис вогнал в долги, выяснил, что Измаил Чевли отправился в сторону Венетры. Это не могло быть просто совпадением.

– Профессор Таргед, мне нужно подумать.

Лют замахал руками, показывая, что не настаивает на немедленном решении.

Мария снова внимательно посмотрела на графа. Он выглядел увлекающейся натурой и говорил о Гите и соотечественниках со страстью истинного патриота. Поэтому не хотел афишировать переписку с последователями Кернье и чтобы Мария отправилась на Венетру. Она могла потом написать о поездке. Знакомство с подобными людьми плохо отразилось бы на репутации Вардида и ослабило бы его влияние среди альконской аристократии.

К графу подошел лакей:

– Леди Кадом просит вашего внимания.

Вардид поднял руку, показав, что принял сообщение к сведению, и извинился перед собеседниками:

– Боюсь, мне не следует забывать о других гостях. Профессор Таргед, доктор Гейц, прошу вас, присоединяйтесь к ужину.

Граф ушел. Лют оглянулся на свой стол.

– Откуда у него интерес к Кернье? – задумчиво спросила Мария, пытаясь вытянуть из профессора побольше. – Мне говорили, он страстно увлечен искусством.

– Искусство и Гит. Гит и искусство. Граф поддерживает молодых и перспективных художников: покупает работы самородков, устраивает выставки, привлекает критиков. А его