Авиаторы Его Величества - Василий Вадимович Зеленков

– Харанская? В смысле та, которой занимается человек, познакомивший его с венетрийцами…

– Она самая большая… – Лют сдвинул брови.

Марии не понравился его взгляд. Она оборвала подозрительный разговор:

– Впрочем, неважно. Я бы тоже не отказалась поужинать. Еще увидимся?

– Да… Сообщите, как выясните, сможете ли со мной поехать. Я был бы неимоверно счастлив. Хорошо, что вы перестали тратить время в небе, – он улыбнулся. – Пишите чаще.

«Ошибаетесь, профессор Таргед», – подумала доктор.

Пожелав ему хорошего вечера, она двинулась сквозь изменчивую вязь гостей. За коротким разговором с графом и Лютом крылось нечто важное, но оно ускользало ящерицей, оставляя бесполезный хвост ощущений. Мария тщетно силилась понять, что происходит.

Приглашенные неторопливо беседовали, касаясь исключительно светских тем. Рассказывали о знакомых, вспоминали чьи-то свадьбы. Изредка дамы поглядывали в зал, ожидая начала танцев. Одна из них посмотрела на Марию поверх бокала и наклонилась к уху подруги. Доктор чинно отвела глаза, списав все на собственную мнительность, и чуть не столкнулась с Алемандом. Он придержал ее за локоть и непроницаемо предложил:

– Пойдемте к столу.

За столом сидела одна Фаина. Амиллы до сих пор не было. Марии пришлось выдержать еще несколько раундов светских бесед, прежде чем заиграли виелы и герольд объявил начало танцев.

Достопочтенные граф и графиня Кадом открыли бал. Фаина нетерпеливо посмотрела на брата. Алеманд понял намек, встал и предложил ей руку. Девушка просияла, зеленые глаза офицера потеплели.

Он извинился перед доктором, задержал на ней взгляд и в очередной раз с трудом сохранил на лице невозмутимое выражение. Ему оставалось лишь благодарить судьбу за приобретенную выдержку. Мария выглядела непринужденной и женственной – настоящей альконкой.

Пары закружились по залу, а доктор неожиданно ощутила усталость от необходимости продолжать наполненную расшаркиваниями игру. Мысли вернулись к разговору с графом.

Историки много писали о Королевстве Альконт и гораздо больше говорили, считая по-своему уникальным. В статьях мелькали определения от «военной диктатуры» до «сбалансированного монаршего аппарата» и еще одни цверги знают что.

Споры были яростными, но история оставалась историей. Мария бесстрастно оценивала факты и порой, подобно многим коллегам, приходила в замешательство.

Самое молодое в Северном и Центральном регионах материка государство быстро развилось, окрепло и проскочило те этапы, через которые медленно и болезненно прошли Россон и Греон.

Альконцев, гитцев и венетрийцев, несмотря на внутренние распри, объединяло желание бороться за лучшую жизнь. Конечно, все понимали «лучшую жизнь» по-своему. Однако кризисы, сломившие соседей, лишь закалили упрямых варваров, крестьян и горцев.

Альконцы прибыли с западной оконечности Аркаллайского хребта на четырех воздушных городах: Арконе, Ветске, Ард и Ле́нкове – и доказали всем, что прочно обоснуются в завоеванных небесах.

«Мирным государством» королевство называли лишь в правление Илариндов и только потому, что соседи опасались крупнейшего флота в регионе. Это были времена культурного расцвета.

Когда Альконту объявили торговое эмбарго, стране помогли продержаться Гит и Венетра. Гит был кладовой, Венетра – мастерской. Финал Холодной альконско-греонской войны не стал ни для кого сюрпризом.

Все объяснялось закономерностями истории, как и прочие события при Игорендах, Илариндах, Романдах и Рестеровых.

Потом к власти пришли Маркавины и сотворили Альконское чудо.

Его изучали россонцы, джаллийцы, греонцы, аранчайцы – все. Никто так и не дал феномену внятного объяснения.

Многие решения Эдгара I, Анатолия и Эдгара II выглядели случайными, но итоги заставляли ученых считать, что правители разыгрывают долгосрочную и тщательно продуманную комбинацию. За последние девяносто лет королевство сильно изменилось, догнав и перегнав большинство соседей.

Альконт всегда перемалывал ресурсы, как жернова перемалывают зерно: армия, земледелие, промышленность.

Флот требовал людей, корабли, оружие и продовольствие. Земледельцы нуждались в технологиях для облегчения труда и лучших результатов. Фабрикам и горнодобывающим цехам было необходимо оборудование. Люди погибали в небе, в горных обвалах, от рук рейдеров и пиратов. Корабли списывались и отправлялись на металлолом. Многомиллионное государство каждый день переваривало в чреве тысячи тонн хлеба, мяса, рыбы, овощей. Земледельцы просили двойную плату за снимаемый несколько раз в год урожай, а рабочие и шахтеры – льготы за вредное производство.

Шестерни гигантской машины крутились, котлы кипели, трубы дымили, вздымались валы, раздувались меха, мигали лампы. Механизм кряхтел, скрипел, выл, визжал, потрескивал электрическими вспышками.

Доктор Мария Гейц всегда представляла Королевство Альконт как необъятных размеров промышленный цех, работающий подобно единому организму.

Маркавины наладили замкнутый цикл огромной живой машины и получали все, что нужно, удовлетворив практически всех. Именно при Эдгаре I в Альконте начали выплачивать льготы крупным семьям и ввели девять бесплатных обязательных общеобразовательных классов.

«Как им это удалось?» – Марии стало душно.

Она поднялась из-за стола.

Голова кружилась, мысли тоже подражали вальсировавшим парам. Доктор с трудом собирала их вместе, не в силах определить, какую роль в похищении Длани играл граф. Вардид не казался дураком, но для заговорщика излишне открыто говорил о своих взглядах. Пригласил болтуна Люта, рассказал ему о переписке с последователями Кернье. Дал понять, как сильно не хочет, чтобы Мария летела на Венетру…

«Это тебя не касается», – попыталась сказать себе Лем.

Две личности спорили в ее сознании.

Капитана Лем Декс не интересовали Альконт и устойчивость маркавинского трона. Ей нравилось путешествовать, кутить в кабаках и рисковать в гонках. Она любила «Аве Асандаро», свою команду и хорошее оружие. Терпеть не могла рамки этикета, ненавидела правила. Ее жизнь состояла из неба и вольного ветра, а не из душных залов и фальшивых улыбок. Лем не желала находиться здесь, в Кадоме…

Только вот доктор общественных наук Мария Гейц чувствовала, что попала именно туда, где нужна больше всего. Она потратила полжизни, стараясь получить возможность служить Короне.

Сейчас ей предоставили шанс.

От духоты и бардака в мыслях доктор ощутила дурноту. Боясь упасть от головокружения и потому крепко держась за перила лестницы, она медленно вышла из зала.

Полумрак длинного коридора смягчали неяркие электрические лампы. Здесь легче дышалось: не было музыки, навязчивого аромата роз и толпы. Тут прогуливались увлеченные исключительно друг другом парочки, а люди на украшавших стены портретах выглядели или бесконечно далекими от глупой суеты, или слишком надменными, чтобы обращать на гостей внимание.

Мария бросила взгляд назад – там теплел свет бального зала. Поколебавшись, она толкнула ближайшую дверь и оказалась в библиотеке.

Первым доктор заметила гостеприимно приоткрытый бар. Плеснула в бокал бренди и выпила залпом. Крепкий алкоголь наждачкой прочистил разум и помог собраться.

Мария встряхнула головой, отстранившись от недовольного капитана; налила еще и осмотрелась.

Здесь не хранились раритеты. Место предназначалось для приятного времяпрепровождения. На полках стояли надежная классика и дюжины две достойных книг последнего десятилетия. Подборка отражала предпочтения графа. Или, скорее, создавала у посетителей нужное, с точки зрения Вардида, впечатление о вкусах хозяина дома.

Марию всегда очаровывали книги. Ее с детства тянуло к корешкам за пыльными стеклами шкафов.

Она взяла с полки светло-бежевый том с изображением несущегося над волнами корабля и витиеватой надписью на обложке. Издание