Нехорошее место - Дин Кунц

— Я тоже, хотя все возможно. Но ты сказал Хавалоу правду. Конечно же, Френк не убивал Ирен Фаррис и всех, кто находился в доме. Иначе не ходил бы с документами, которые связывали его с убитыми.

Дождь усилился, барабаня по крыше, багажнику, капоту «Тойоты». Водяная пелена размыла очертания супермаркета.

— Знаешь, что я думаю? — вновь заговорил Бобби. — Я думаю, Френк использовал документы на имя Фарриса, и тот, кто его преследует, об этом узнал.

— Насколько я понимаю, ты про мистера Синий свет. Того самого парня, который может на ходу разваливать машину, в которой ты сидишь, и разбивать лампы уличных фонарей.

— Да, про него.

— Если он существует.

— Мистер Синий свет узнал, что Френк использует имя Фарриса, и поехал по этому адресу в надежде его найти. Но Френк никогда там не был. Эти имя и адрес совершенно случайно использовал тот, кто изготовил Френку комплект поддельных документов. Поэтому мистер Синий свет, не найдя Френка, убил всех, кого обнаружил в доме, возможно, подумал, что они ему лгут и прячут Френка, а может, потому что озверел от ярости.

— Да, он бы знал, как поступить с Хавалоу.

— Так ты полагаешь, я на правильном пути?

Она задумалась.

— Пожалуй.

Он широко улыбнулся:

— Это ведь так забавно, быть детективом, правда?

— Забавно? — переспросила она.

— Ну, я хотел сказать, интересно.

— Возможно, мы работаем на человека, который убил четверых, или на того, за кем гоняется жестокий убийца, а тебе это видится забавным?

— Не таким забавным, как секс, но более забавным, чем боулинг.

— Бобби, иногда ты просто бесишь меня. Но я тебя люблю.

Он взял ее за руку.

— Если уж мы собираемся продолжать расследование, я бы хотел выжать из него максимум удовольствия. Но по твоему первому слову я готов указать Френку на дверь.

— Почему? Из-за твоего сна? Из-за Плохого? — Она покачала головой. — Нет. Если мы начнем пугаться снов, то скоро будем бояться всего. Потеряем уверенность в себе, а без уверенности в себе частному детективу не добиться успеха.

Даже в сумрачном свете приборного щитка Джулия увидела озабоченность в глазах мужа.

— Да, я знал, что ты так скажешь, — прервал Бобби затянувшуюся паузу. — Так что давай как можно быстрее докопаемся до истины. Согласно второму водительскому удостоверению он — Джеймс Роуман и живет в Эль-Торо.

— Уже половина девятого.

— Мы можем добраться туда, найти дом… где-то за сорок пять минут. Это не поздно.

— Хорошо.

Вместо того чтобы врубить первую передачу, Бобби отклонил спинку сиденья назад, снял нейлоновую, на подкладке куртку.

— Открой бардачок и достань мой револьвер. С этого момента я буду всюду носить его с собой.

У каждого из них была лицензия на ношение оружия. Джулия сняла свою куртку, потом достала из-под сиденья две плечевые кобуры. Вытащила из бардачка оружие, два короткоствольных револьвера «смит-и-вессон чифс спешл» 38-го калибра, надежных и компактных, которые легко скрывались под обычной одеждой даже без помощи портного или с минимальной помощью.

Дома не было. Если Джеймс Роуман и жил здесь, то теперь переехал на новое место. Посреди участка осталась бетонная плита, окруженная травой, кустами и несколькими деревьями, как будто гигантский кран подцепил сам дом и унес неведомо куда.

Бобби припарковался на подъездной дорожке, и они вышли из «Тойоты», чтобы получше разглядеть участок. Несмотря на дождь, света уличного фонаря вполне хватало для того, чтобы они увидели, что травяной покров лужайки изодран шинами тяжелых автомобилей. Тут и там валялись деревянные щепки, куски штукатурки и пластика, поблескивали осколки стекла.

Но больше всего о печальной судьбе дома рассказали кусты и деревья. Те, что росли в непосредственной близости от бетонной плиты, засохли полностью или сохранили лишь несколько зеленых листочков, многие ветки обуглились. Та же судьба постигла и деревья. Их черные, голые ветки в эту дождливую январскую ночь навевали воспоминания о Хэллоуине.

— Пожар, — сказала Джулия. — А все, что осталось, разломали и увезли.

— Давай поговорим с соседом.

По обе стороны пустыря стояли дома, но окна светились только в одном, с северной стороны.

Дверь им открыл мужчина ростом в шесть футов и два дюйма, крепкого сложения, седоволосый, с аккуратно подстриженными тоже седыми усами. Его звали Парк Хэмпстид, и, судя по внешности и манерам, он был отставным военным. Он пригласил их в дом при условии, что они оставят мокрую обувь на крыльце. В носках они последовали за хозяином на кухню, где желтая виниловая обивка не могла пострадать от их влажной одежды. Но и тут Хэмпстид заставил их подождать, пока не застелил два стула пляжными полотенцами цвета персика.

— Вы уж меня извините, я такой чистюля.

Бобби уже заметил, что в доме с дубовыми полами и современной мебелью все блестит, ни в одном углу не найти и пылинки.

— Тридцать лет в морской пехоте приучили меня уважать чистоту и порядок, — объяснил Хэмпстид. — А после того, как Шейрон, это моя жена, умерла три года назад, я, возможно, свихнулся на чистоте. Первые шесть или восемь месяцев после ее смерти как минимум дважды в неделю проводил генеральную уборку, потому что, когда этим занимался, сердце не болело так сильно. Потратил целое состояние на чистящие средства, бумажные полотенца, полироли, мешки для пылесоса. И вот что я вам скажу, военной пенсии недостаточно для того, чтобы поддерживать идеальную чистоту. Но этот период уже позади. Я по-прежнему чистюля, но уже не одержим чистотой.

Он как раз заварил кофе, так что налил и себе, и им. Нужно ли говорить, что чашки, блюдца и ложки сверкали. Хэмпстид выдал им по бумажной салфетке и сел напротив.

— Конечно, — кивнул он после того, как ему объяснили, что привело их сюда, — я знал Джима Роумана. Хороший сосед. Пилот вертолета с авиационной базы в Эль-Торо. Мое последнее место службы перед выходом в отставку. Отличный был парень, из тех, кто снимет с себя последнюю рубашку, отдаст тебе и еще спросит, не нужны ли деньги, чтобы купить подходящий к ней галстук.

— Был? — переспросила Джулия.

— Он погиб при пожаре? — добавил Бобби, вспомнив сожженную растительность и копоть на бетонной плите.

Хэмпстид нахмурился.

— Нет. Он умер через шесть месяцев после Шейрон. Где-то… два с половиной года назад. Его вертолет разбился во время маневров. В сорок один год. Он на одиннадцать лет младше меня. Осталась жена, Мэрали. Четырнадцатилетняя дочь, Валери. Двенадцатилетний сын, Майк. Хорошие дети. Ужасная трагедия. У них была очень дружная семья, и гибель Джима стала страшным ударом. Какие-то их родственники живут в Небраске, но, по большому счету, обратиться за поддержкой им было не к кому. — Хэмпстид посмотрел на Бобби, на тихонько гудящий холодильник, глаза у него затуманились. — Вот я и попытался помочь, советовал Мэрали насчет финансов, подставлял плечо, на которое она могла опереться, выслушивал детей, когда у них возникали вопросы. Время от времени возил их в Диснейленд, в аквапарки, вы понимаете. Мэрали частенько говорила, что я ниспослан ей Богом, но в действительности они были нужны мне больше, чем я — им. Потому что, помогая им, я наконец-то начал примиряться с уходом Шейрон.