Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

— Что — ещё? — заглядывая ему в глаза, спросила госпожа Эллейв.

— Так... ничего, — пробормотал Ниэльм. — Помнишь то письмо, которое я передал от тебя сестрице Онирис? Так вот, если бы на моём месте был Эрдруф, ничего бы не вышло. Потому что он не умеет держать язык за зубами, вот!

При звуке этого имени госпожа Эллейв опять стала задумчивой, как тогда.

— Онирис... Она ещё спит, наверное, — проговорила она.

— Наверно, — пожал плечами Ниэльм. — Ещё очень рано.

— Я вчера даже не увиделась с ней, — с досадой вздохнула госпожа Эллейв. — Эта... усталость, будь она неладна!

— Ну ничего, сегодня вы с ней увидитесь, — с уверенностью сказал Ниэльм.

В это время Темань, проснувшаяся намного раньше, чем обычно в городе (она забыла закрыть на ночь занавески, и рассвет разбудил её), встала с постели и подошла к окну, чтобы вдохнуть сладостный весенний воздух. Вчера она пропустила всё застолье, потому что хотела держаться подальше от выпивки; Тирлейф принёс ей в комнату немного кушаний, и она вкусила их в одиночестве. Она слышала, что Збира вернулась из города в изрядном подпитии, и не одна, а в компании какой-то своей новой знакомой, которую встретила по дороге в Верхнюю Геницу. Это Темань не особенно интересовало: одной нетрезвой гостьей больше, одной меньше — какая разница?

У колодца слышались голоса: один принадлежал Ниэльму, а второй — незнакомый, молодой, приятный и сильный, наводящий на мысль о рокоте горных водопадов. Ледяных и чистых струй, низвергающихся с первобытной мощью... Темань встряхнула головой, отмахиваясь от поэтических образов, которые лезли на ум к месту и не к месту. Но голос и впрямь был примечательный, приятно будоражащий, исполненный волчьей силы. Если бы Темань была юной впечатлительной барышней, как много лет тому назад, она непременно покрылась бы от звука этого голоса романтическими мурашками.  

Но та далёкая пора давно миновала, поэтому Темань просто накинула халат, из любопытства спустилась во двор и направила свои шаги в сторону колодца, кутая плечи в легкую летнюю накидку. Пока она шла туда, сын с обладательницей интересного голоса уже удалились — вероятно, пошли прогуливаться в сад.

— Доброго утречка, сударыня, — пропыхтел Эрдруф, пробегая мимо с коромыслом и двумя полными вёдрами.

— Доброе утро, Эрдруф, — поздоровалась Темань.

Ноги и спина у этого рослого и развитого для своих лет мальчика были очень крепкими, привычными к работе. Он носился с тяжёлыми вёдрами почти бегом, роняя капли и плеская воду через край, а кожа на его босых ступнях так задубела, что и гвоздём не проткнёшь.

Немного углубившись в сад, Темань наконец увидела обладательницу приятного голоса: то была очень рослая навья отменного телосложения — едва ли не крепче, чем Збира. Её стрижка и осанка выдавали в ней морского офицера, серая приталенная жилетка с шёлковой спинкой туго облегала её сильное туловище — с тонкой талией, развитыми мускулами, великолепной спиной и плоским, твёрдым животом. Ниэльм, доверчиво обнимая её за шею и обхватив ногами, взирал на неё полными восторга глазами, а она прижимала его к себе ласково и крепко, с теплом во взгляде.

Доверчивость объятий Ниэльма и его распахнутый сияющий взгляд были удивительны, учитывая, что гостья приехала только вчера. И сразу такая дружба? Темани вдруг вспомнился разговор с Тирлейфом о будущем поступлении сына в Корабельную школу: увлечённость мальчика морем и кораблями была сродни безумию, он просто бредил ими, зачитывался книгами на морскую тему. Тирлейф подарил ему восхитительную модель парусника — с настоящими парусами и снастями, размером чуть ли не с самого Ниэльма. Это была уменьшенная копия флагманского корабля «Победа Владычицы», на котором в Гильгернской битве погибла госпожа Аэльгерд, прославленная глава флота Длани. Ниэльм тогда прыгал от счастья, сдувал с парусника пылинки и не разрешал младшему брату к нему прикасаться — боялся, что малыш его испортит. Гостья была морским офицером — быть может, это и расположило к ней Ниэльма так быстро?

Однако, насколько можно было понять из обрывков разговора, долетевших до слуха Темани при приближении, эти двое познакомились совсем не вчера, а намного раньше.

— С тем письмом ты, конечно, оказал нам с Онирис просто неоценимую услугу, дружище! — сказала гостья. — Спасибо тебе. Как там кораблик — цел?

— Цел, а как же! — воскликнул Ниэльм. — Я его очень берегу в своём тайнике. А батюшка мне подарил просто огромный парусник! Это точь-в-точь «Победа Владычицы», только в уменьшенном размере.

— Кхм, прошу прощения, — вмешалась Темань, обнаруживая своё присутствие. — Не имею чести знать твоего имени, госпожа корком... корком ведь?

Гостья, обернувшись, спустила Ниэльма наземь и почтительно выпрямилась перед Теманью.

— Совершенно верно, сударыня. Эллейв, корабельный командующий флота Её Величества.

Точно зверь из засады, обрушилась на Темань бездонная бескрайность её глаз, лишь с виду светлых, а на самом деле — глубоких, как звёздная ночь. Темань повисла в невесомости, окружённая разумной мерцающей вселенной, такой леденяще-огромной, что она ощущала себя крошечной пылинкой. Тысячи разумных звёздных скоплений смотрели на неё со всех сторон, изучая и пронизывая лучами, и её язык прилип к нёбу, а ног своих она вообще не чувствовала.

— Доброе утро, госпожа Темань, — звёздным гулом прогудела эта вселенная, отдаваясь эхом в каждом уголке души и тела. — Вчера я не имела возможности поприветствовать тебя должным образом, за что приношу извинения.

— Д-доброе утро, — с трудом отыскав в недрах своего нутра голос, пробормотала Темань. — Я... Я случайно услышала что-то относительно письма... И насчёт Онирис... Я не ослышалась? Вы давно знакомы?

— Ты всё верно поняла, госпожа Темань, — ответила бескрайняя звёздная бездна, заключённая в телесную оболочку светловолосой навьи-капитана. — Мы с твоей дочерью Онирис знакомы достаточно давно, с прошлой осени. Нас с ней связывают глубокие чувства... Но Онирис боялась открыть тебе правду о нас, потому что опасалась, что ты можешь воспринять это... гм, не совсем благосклонно. Поэтому мы скрывали наши с ней встречи. Увы, её болезнь, от которой она, к счастью, уже оправилась, также была вызвана её страхом и душевным напряжением в ожидании неизбежного. А неизбежным, госпожа Темань, является то, что мы с тобой сейчас стоим лицом к лицу, и я имею честь просить у тебя руки прекрасной Онирис. Мой корабль носит её