История руссов. Варяги и русская государственность - Сергей Парамонов

Васильев не понимает, что Византия во времена Михаила III вовсе не была каким-нибудь Люксембургом или Монако, а могущественной империей, соперничавшей с Арабским халифатом и наносившей последнему тяжелые удары (в том числе и в 860 году!). Васильев забывает, что Византия обладала крупным военным флотом из настоящих боевых судов, которым ничего не стоило уничтожить ладьи руссов. Вся сила руссов заключалась в быстроте и своевременности удара: в Царьграде не было ни армии, ни флота, ни императора, который мог бы немедленно организовать защиту. Единственной защитой были высокие стены.

Васильев считает греков какими-то недоносками, которые не были в состоянии защищать себя. Как только первый перепуг прошел, немедленно были бы подтянуты подкрепления и из Фракии, и из Малой Азии, население Царьграда мобилизовано, флот возвратился бы (шутка сказать: 10 месяцев!), арабская кампания прекращена, и все руссы до единого перебиты, ибо оказались бы в мешке.

Васильев забывает, что при таких долгих осадах немедленно развивались повальные болезни, как это было на Куре с теми же руссами, забывает он и о том, что Фотий указывает на наличие болезни из-за разлагавшихся трупов, заваливающих все окрестности Царьграда.

Васильев не понимает, что стояние под Царьградом 10 месяцев (по крайней мере!) было бессмыслено: за это время было награблено столько, что в ладьях всего не увезешь, — зачем же сидеть под Царьградом и чего-то ждать? В действительности руссы были всего неделю, за это время они достигли полностью своей цели: отомстили тысячекратно, награбили до отказа.

Но Васильев считает, что Царьград не был совершенно окружен (в противность всем историческим источникам и здравому смыслу). Неужели руссы были такими галантными грабителями из романов для институток, что оставили для удобства свободный проход в город?

Можете себе представить, что Васильев считает, что в момент, когда пригороды пылали, колодцы заваливались трупами, резали не только людей, но и все живое подряд, включая кур, — в Царьград приезжали сотни делегатов со всех концов христианского мира, в том числе и делегаты от римского папы, 3 месяца просидевшие в Царьграде до начала собора, состоявшегося приблизительно в марте 861 года.

По Васильеву, император занимался на соборе религиозными словопрениями, а его подданных в это время резали под стенами, как баранов. Если в город проникали сотни делегатов, почему туда не проникли и руссы?

Всё сказанное Васильевым по этому поводу является бесподобной, стопроцентной глупостью. И до тех пор, пока в истории не будет уничтожена безудержная фантазия, оторванность от реальной жизни, мы будем топтаться на месте в алхимии истории.

Васильев трудолюбив, точен, безупречно честен в обращении с фактами истории, но логически думать он не умеет.

8. В своих рассуждениях Васильев опирается на следующие факты. Церковь отмечает четыре раза в год особыми молитвословиями спасение Царьграда от врагов: 1) 7 августа по случаю избавления от осады персами, аварами и «скифами» в 626 году при императоре Ираклии; 2) 25 июня по случаю избавления от арабов в 674–678 годах при императоре Константине IV; 3) 16 августа по случаю избавления от осады арабами в 717–718 годах при императоре Льве III Исавре; 4) наконец, 5 июня празднуется избавление от нападения, которое можно отнести как раз к 860 году и нападению руссов. Так как руссы напали 18 июня, а избавление празднуется 5 июня, то Васильев предполагает, что осада длилась почти год. Конечно, это не так. В чем же загвоздка?

Васильев отмечает, что даты 7 августа и 16 августа установлены твердо, что же касается 5 июня и 25 июня, то здесь неясно, к какому, собственно, нападению они относятся.

В отношении 25 июня имеется только краткая заметка: «нападение сарацинов и “Roun” и религиозная процессия во Влахерне», другая заметка о том же событии упоминает только одних сарацинов.

Что за таинственный народ «Roun», никто не знает, но еще в 1892 году Красносельцев усмотрел в этом ошибочно написанное «Rous». Сам Васильев указывает (стр. 209), что рукопись, в которой встретилось Roun, «очень испорчена и полна ошибок». Потому мы вправе принять мысль Красносельцева, что здесь упомянут народ «Русь».

Если это так, то празднование избавления от руссов празднуется не 5-го, а 25 июня. Тогда все приходит в полную гармонию: руссы напали 18 июня, грабили целую неделю и уехали 25 июня 860 года. Но нам могут возразить: ведь речь идет о нападении сарацинов и руссов, где же сарацины?

Правда, в 860 году сарацины прямо не нападали на Царьград, но зато была серьезная война с ними, неудивительно, что в благодарности небу упомянуты все враги, от которых избавились. Так как манускрипт, содержащий дату, относится не к IX, а к X столетию, то с особой требовательностью подходить к религиозному источнику нельзя, — не следует забывать, что многие греческие официальные летописи вообще обходятся без дат, а если и употребляют, то часто с явными ошибками.

Мы, конечно, не считаем эту деталь выясненной окончательно, но возможность указанного решения не исключена.

9. В связи с только что сказанным становится ясно, что все греческие источники, сообщившие, что император возвратился в Царьград во время осады руссами, основаны на каком-то недоразумении. Сам Васильев отмечает, что самые серьезные и надежные источники об этом не говорят ни слова. Фотий же прямо восклицает: какой ужас — ни армии, ни флота, ни императора!

Да, наконец, где же хоть капля здравого смысла: допустим, что император бросился, узнав об опасности Царьграду, назад, но как он физически мог проникнуть за его стены, ведь геликоптеров тогда не было! Как он мог переехать с малоазийской стороны незамеченным через Босфор, как он мог вылезть на стены?

Наконец, какой идиот, будучи императором, бросится с горсточкой придворных на спасение огромного города, осажденного многими тысячами врагов? Ведь его присутствие соотношения сил не меняло, зато сам он представлял собой замечательную добычу, с которой можно было содрать невероятный выкуп.

Просто не верится, чтобы взрослые серьезные люди обсуждали сказочки для детей дошкольного возраста.

Васильев в этом отношении безупречен: он сообщает все факты, ему известные, и подчеркивает, что никаких положительных свидетельств в пользу только что упомянутых утверждений нет.

Но, будучи безусловно честен в изложении фактов, он все же отдает дань своему порочному мышлению — он всё время твердит о неудаче руссов.

Но ведь венецианские хроники положительно утверждают о триумфе руссов, нет ни одного исторического данного, что во время осады было сражение и руссы, на суше ли, на море ли, были разбиты. Сам Фотий, свидетель событий, говорит, что причина отступления руссов неизвестна, и приписывает это Божьей милости. Значит, руссы вернулись совершенно целые, — это раз.

Урон, нанесенный грекам, был огромным, и обида отомщена тысячекратно, — это два.

Наконец, не только предместья Царьграда, окрестности, но и Принцевы острова[105] были ограблены и добыча была огромна, — это три. Где же здесь неудача?

Правда, руссам не удалось взять Царьграда, но сам же Фотий говорит, что это зависело от желания победителей. Зачем было брать его, если месть была насыщена, лодки полны награбленного добра, а штурм города означал только людские потери? Руссы, выполнив все свои желания, спокойно отплыли с триумфом.

Здесь не место разбирать подробно всю книгу Васильева. Одно несомненно: она ни в малейшей мере не изменяет картины событий, набросанной нами в первом выпуске, в некоторых местах она решительно порывает с норманизмом, в других местах она остается на старых позициях именно потому, что Васильев, решивши загадку наполовину, не смог решить ее всю. Было действительно два похода: 860-го и 874 годов, но не 860-го и 861-го.

5. Сказка 1002-й ночи С. А. Жебелева

В ряде наших очерков мы показали с полной несомненностью не только ошибочность и полную несостоятельность норманистской теории, но и, главное, несостоятельность научного метода историков, позволяющего не только возникать, но и существовать столетиями подобным теориям.

Что с методом историков дело обстоит крайне плохо, видно из того, что советские историки, удачно избавившиеся от гипноза норманистской теории, урока из совершившегося не сделали: они начинают создавать историю, подобную той, которая создалась на основании норманистской теории. Они видят в истории классовую борьбу там, где ее не было, или, во всяком случае, документальных следов ее найти нельзя. Они уподобляются Шерлокам Холмсам, нашедшим пятно крови и решающим, что здесь было совершено преступление, а на самом деле просто у кого-то пошла носом кровь.

Как пример следования ложному научному методу, мы разберем работу С. А. Жебелева «Последний Перисад и скифское восстание на Боспоре»[106], поднятую на щит советскими историками, как блестящее произведение по глубине своего анализа.