История руссов. Варяги и русская государственность - Сергей Парамонов

Сергей Лесной

История руссов. Варяги и русская государственность

Часть 1

1. Существовало ли «призвание варягов»?

Как известно, «призвание варягов» было краеугольным камнем норманистской теории происхождения Руси. Советская историческая наука полностью и безоговорочно отрицает эту теорию.

Русское государство, называвшееся «Русь», началось не в Новгороде, а в Киеве и задолго до «призвания варягов». В дальнейшем династия новгородских князей — «Рюриковичей» захватила около 882 г. Киев, перенесла немедленно сюда столицу и включила Новгородскую область, вернее Новгородское государство, в понятие «Русь».

Со всем этим нельзя не согласиться. Однако неясно, когда и как создалась эта новгородская княжеская династия.

Посмотрим, как освещает этот вопрос капитальный труд, изданный Институтом Истории Академии Наук СССР: «Очерки истории СССР»; Период феодализма IХ — XV вв. в двух частях. Часть 1-я: IX — XIII вв., 1—984, 1953; часть 2-я: XIV — XV вв., 1—812, 1953 + 2 папки (10 + 5) весьма детальных карт.

Этот труд является, так сказать, официальным советским взглядом на древнюю историю Руси. Оказывается, что вопрос решается весьма просто: никакого призвания князей не существовало, всё это, мол, легенда и только. Везде в указанном труде имя Рюрика поэтому подчеркивается как легендарное.

Нам кажется (и мы постараемся это ниже доказать), что советские историки в своем отрицании варягов ударились в другую крайность и отрицают то, что на самом деле всё же было.

И здесь сказывается столь типичное для гуманитарных наук давление не столь логики, сколько «внутреннего убеждения». Варяги так стоят поперек горла представлениям советских историков, что они в пылу усердия выплескивают вместе с водой, т. е. норманистской дребеденью, и самого ребенка, т. е. историческую правду.

Почему советским историкам не нравится призвание варягов — нам остается непонятным. Совершенно очевидно, что роль варягов была мизерной, наконец имеются доказательства славянского происхождения князей-варягов. Таким образом ничего, так сказать, предосудительного в призвании «варягов» древними руссами усмотреть нельзя. В наших очерках мы привели много доказательств тому, что древнерусская государственность — дело исключительно славян, что ни «варяги» вообще, ни князья-«Рюриковичи» государственности не создавали, они были только выявлением уже существовавшей и прогрессировавшей государственности.

Отрицая призвание князей, советские историки оставляют начало истории Новгородского государства совершенно повисшим в воздухе.

Вот как начинает упомянутый капитальный труд по истории СССР главу: «Древнерусское государство, IX — Х вв.» (стр. 79):

«Согласно летописному преданию, именно северный, новгородский князь занял Киев, который с этого времени и становится “матерью городов русских”, центром древнерусского государства. Это событие, согласно летописным данным, произошло около 882 года, когда Олег, князь новгородский, собрал большое войско из новгородских словен, кривичей, чуди, мери, веси, наемников-варягов и хитростью захватил Киев, предварительно заняв Смоленск и Любеч и умертвив киевских князей Аскольда и Дира». Далее уже идет речь о последующей деятельности Олега.

Спрашивается: но кто же такой был Олег, откуда он взялся, как он стал новгородским князем? Казалось бы, в труде, заключающем 984 страницы, должно было найти себе место освещение вопроса: кто-же был первым русским князем? Если этим серьезно интересовались на Руси в начале XI века, то в наши времена, казалось бы, есть больше оснований интересоваться тем же.

Допустим, что «призвания князей» не было, но ведь Олег откуда-то да явился? Кто он: германец или славянин? Князь по происхождению и по традиции в Новгороде или случайный выскочка, либо, наконец, просто завоеватель?

На этот вопрос мы не находим решительно никакого ответа, и именно потому, что если заговорить об Олеге, то надо признать «призвание князей», а этого-то советские историки и боятся больше, чем чорт ладану.

Стоя на такой позиции, т. е. желая «и невинность соблюсти, и капитал приобрести», советские историки также ни слова не говорят о том, кто же был Игорь. О нем только деликатно, но достаточно уклончиво, сказано, что он был «преемник Олега».

С какой точки зрения ни рассматривать историю СССР, а в таком капитальном труде сказать, кто такие и в каких отношениях были Олег и Игорь, — неизбежно и необходимо.

Если же мы находим умалчивание, то это не случайное, а намеренное, злостное умалчивание. Ведь нельзя же представить себе читателя, который не спросил бы: а кто такие Олег и Игорь, и откуда они взялись?

Делать, однако, нечего: приходится согласиться с тем, что новгородский князь Олег откуда-то сваливается на поле истории и его советские историки рассматривают, как историческую личность.

Такими же историческими личностями считают они и Аскольда и Дира. Но почему? Должно быть, потому, что их убил реальный Олег, но ведь они были в то же время боярами «легендарного» Рюрика?

Одно из двух: либо в основном принимать летопись, либо ее отвергать. Ни о Рюрике, ни об Олеге, ни об Аскольде нет ни слова в иностранных источниках. Всё, что мы о них знаем, заключено в летописи. Почему мы должны верить в существование Олега и отрицать существование Рюрика, если они оба вместе с Аскольдом и Диром появляются на первой же странице летописи и притом связанными друг с другом известными отношениями?

Что дало основание советским историкам вырвать Олега из связного рассказа и его только признать реальным? Мы ответим: произвол. Но там, где есть произвол, нет науки. В реальность Аскольда и Дира историки верят, а в реальность Рюрика — нет. Очевидно, потому, что Рюрик — «буржуй», а те — «пролетарии».

Историки не хотят подумать и о том, что Игорь был бесспорно исторической личностью, нашедшей отражение даже в иностранных источниках, более того: даже в международном договоре. Но если Игорь был лицом историческим, то у него должен был быть и отец. Самопроизвольного зарождения людей наука пока что не знает.

Об этом обстоятельстве советские историки предпочитают целомудренно умалчивать, они всячески избегают говорить о родственных отношениях между Рюриком, Олегом и Игорем.

Однако не мог же быть Игорь «преемником Олега», не находясь с ним в какой-то династической связи. Если этого не было, т. е. Олег и Игорь были совершенно посторонние, независимые друг от друга лица, то, значит, Игорь пришел как-то к власти самостоятельно, т. е. захватил ее силой, обманом, либо был избран почему-то народом. Однако в истории об этом нет ни слова, ни малейшего намека, наоборот, летописи указывают прямо, что Игорь был сыном Рюрика.

Если у советских историков есть основания подозревать, что Игорь не был сыном Рюрика, то почему об этом молчать в труде, занимающем почти 1000 страниц?

Как могло случиться, что у «реального» Игоря мог оказаться «легендарный» папаша? Ведь времена Игоря — не времена царя Гороха, он жил в эпоху довольно высоко развитой культуры и попал на страницы международной истории. Значит, его отец не мог быть какой-то мифической личностью. Ведь Игоря отделяет от отца максимально срок в 50–60 лет, т. е. срок, о котором уже никак нельзя сказать, что он «теряется во мраке истории».

Состав семьи Игоря нам совершенно точно не известен, но мы знаем из договора Руси с греками, что у Игоря было несколько сестер, ибо в договоре перечислены послы от его «нетиев», т. е. племянников по сестриной линии.

Значит, Рюрик не был легендарной личностью, если производил реальных и фиксированных историей детей, это не «королевич Елисей» сказки Пушкина.

Далее мы знаем из Иоакимовской летописи (новгородской летописи и поэтому более богатой местными известиями), что у Рюрика было несколько жен и что Игорь был сыном его любимой жены Ефанды, дочери князя «Урманского», т. е. норвежского. Знаем мы и то, что другие жены дарили его всё дочерьми (что и подтверждается договором Руси с греками), и что он желал иметь наследника. Он обещал Ефанде, что если она родит сына, то он подарит ей город в Ижоре, что он и сделал, когда Игорь родился. Наконец, мы знаем, что часть Ижоры носила еще во времена Петра I название Ингерманландии, что предание объясняет это название тем, что эта область — как раз та, которую получила Ефанда за рождение «Ингера» (Игоря), называлась она Ингрией.

Таким образом, сведения Иоакимовской летописи находят и косвенные подтверждения.

Знаем мы также, что у Рюрика было двое братьев: Синеус и Трувор (по Никоновской летописи — Тривор), знаем мы, где они княжили и когда приблизительно умерли. Из исторической статьи Новикова, использовавшей, вероятно, не дошедшие до нас летописи, мы знаем, что Рюрик был убит в войне с карелами.