Великая война. Верховные главнокомандующие - Юрий Никифорович Данилов

Японии к Державам согласия являлось для России весьма благоприятным фактором в том смысле, что оно давало возможность России снять со своего дальневосточного фронта все русские войска и постепенно перевести их на западные границы для участия их в военных действиях. По требованию Великого князя Николая Николаевича, перевозке этой подвергся не только 4-й Сибирский корпус, составлявший гарнизон Владивостокской крепости и занимавший ряд важных прибрежных пунктов, но и «пограничные войска», составлявшие охрану Восточно-Китайской железной дороги и полосы отчуждения. Как известно, войска эти были переформированы в особый корпус.

Равным образом из портов Дальнего Востока были двинуты в район Средиземного моря и главнейшие боевые суда нашей Дальневосточной военно-морской флотилии. Читатель уже знает, что русский крейсер 1-го ранга «Аскольд» принял участие в действиях англо-французского флота под Дарданеллами.

На непосредственное содействие японских войск в операциях на Западном фронте Россия никогда не рассчитывала. Взгляд русского военного министерства на этот вопрос отчетливо выразился в телеграмме нашего министра иностранных дел, посланной им 5 сентября 1914 г. русскому послу в Лондоне, по поводу выраженного французским правительством желания привлечь японские войска на территорию Франции. Великобританский министр иностранных дел сэр Э. Грэй возражал против такого проекта и предпочитал видеть японские армии на русском фронте. Н. С. Д. Сазонов категорически ответил, что мы не испытываем нужды в помощи японских войск. «Россия, – говорилось в соответствующем ответе, – не считает, однако, себя вправе противиться стремлению своей союзницы – Франции привлечь японские войска к участию в защите французской территории против немецкого нашествия».

Тем не менее, в начале сентября из Японии поступило предложение об организации, для участия на нашем Западном фронте, вспомогательного отряда из японских добровольцев, и об уступке России части японской тяжелой артиллерии. В этом предложении, по-видимому, надо было видеть стремление Японии сблизиться с Россией и сгладить окончательно былые недоразумения. Поэтому Великий князь Николай Николаевич счел нужным посоветовать нашему министру иностранных дел выразить Японии благодарность за сделанные предложения. При этом в отношении добровольческого отряда им было высказано, что «возможность перевозки этого отряда будет находиться в зависимости от успешности перевозки из Сибири наших войск», иначе говоря, перевозка эта откладывалась на долгий срок. Что же касается до тяжелой артиллерии, то, хотя материальная ее часть не была в полном смысле совершенной, тем не менее, вследствие крайне печального положения вопроса о снабжении наших войск тяжелыми орудиями, предложение это было принято с особою благодарностью. Вследствие этого, японские орудия, с небольшим количеством японских инструкторов, прибыли в Россию и были использованы в первый же период войны.

Замечательна та тщательность и обдуманность, с какою японцами была произведена упаковка и отправка этой артиллерии в Россию. Все ящики были соответственно перенумерованы и на каждом из них были необходимые надписи, причем каждое орудие прибывало одновременно со всеми относящимися к нему частями и предметами, необходимыми для его немедленного использования. Вследствие этого, последовательная постановка каждого орудия на позицию требовала минимального времени. Эта система выгодно отличалась по сравнению с другими приемами отправки, при которых в каждой партии прибывали сплошь только одни части, затем другие, до получения которых все ранее прибывшие части оставались мертвым грузом. Япония была полезна России и запасами своих ружей.

Вообще во весь период нашей войны японские государственные люди не раз давали России доказательства своего желания самого тесного сближения с Россией. Известно, например, что в августе 1915 г. бывший японский посол в Париже барон Иши, вызванный в Токио для занятия поста министра иностранных дел, высказывался в этом смысле, перед Делькассе. Вместе с тем он же поставил перед своим собеседником вопрос, думает ли Делькассе, что в России окончательно отказались от агрессивной противо-японской политики, представителем которой он считал графа [С. Ю.] Витте. На это Делькассе, якобы, ответил, что, если политика графа Витте действительно была такова, то ее, несомненно, погребли вместе с ним, и что наилучшим средством для Японии помешать ей когда-либо воскреснуть – оказать содействие победе России и ее союзников над Германией.

Что касается, наконец, отношений Великого князя к вопросу о Китае, то надо отметить, что Верховного главнокомандующего весьма беспокоило положение Восточно-Китайской железной дороги, связывавшей Россию с почти единственным свободным от влияния неприятеля портом ее – Владивостоком. Вместе с тем организация порчи этой дороги весьма облегчалась для германских и австрийских агентов, после снятия с дороги частей нашей пограничной стражи, и отправки таковых, в виде войсковых частей, на западную границу. Но так как разрыв Китая с Германией и Австрией и изгнание из пределов первого дипломатических и консульских агентов Центральных держав, по словам китайского посланника в Париже, могли быть разрешены лишь после того, как Державы согласия признают за правившим Китаем, в то время Юань Шикаем,[170] императорский титул, то вопрос этот получил затяжной характер и не получил соответственного разрешения в период пребывания Великого князя во главе русской действующей армии.

Изложенными данными характеризуется степень влияния Великого князя Николая Николаевича, первого русского Верховного главнокомандующего, на важнейшие военно-политические вопросы, возникавшие в первый период мировой войны. Во всех заявлениях и поступках Великого князя можно отчетливо видеть те основные положения, которыми он руководствовался в своей деятельности. Кроме пользы России, строгой лояльности по отношению к союзникам и ясного понимания обстановки, Великий князь неизменно стремился к поддержанию достоинства России, к проявлению возможного великодушия по отношению к угнетенным народностям, которых он призывал в самом начале войны к сотрудничеству в деле собственного освобождения и по отношению к которым он считал необходимым стремиться привлечь их на нашу сторону справедливым отношением к их внутренней жизни и потребностями. Он ясно понимал, что, взамен принципа «завоевание», необходимо в борьбу с Германией и Австро-Венгрией вложить более глубокую идею «освобождения» малых народов. К сожалению, в этом последнем вопросе он встретил негласную оппозицию в лице русского министерства внутренних дел, обер-прокурора Святейшего Синода и даже своего ближайшего сотрудника начальника штаба Верховного, влияние которого базировалось на особом расположении к нему царствовавшего Императора Всероссийского Николая II.

Эти учреждения и сочувствовавшие проводимой им политике лица не могли отрешиться от старых и праздных попыток насильственной «русификации» и насаждения «православия», ведших только к обострению «националистических чувств» и «религиозного фанатизма».

Оставление Великим князем Николаем Николаевичем поста Верховного Главнокомандующего и его деятельность на Кавказе

1. Зарождение мысли о смене первого русского Верховного Главнокомандующего

Читатель вероятно помнит, что к концу августа 1915 г. обстановка на фронте сложилась таким образом, что главная масса войск, именно 8 армий из 11, оказались в распоряжении главнокомандующего Северо-Западным фронтом, генерала Алексеева; последний, таким образом, оказался почти полным хозяином положения на путях к северу от Польши. Даже