Ласточкин крик - Ахмет Умит

И Акиф Сойкыран, и наш мафиозный друг – оба подвергались насилию со стороны Хиджаби. И не один раз…

Теперь Али говорил куда спокойнее, возможно, потому, что поборол свой детский страх. Однако тут его прервала Зейнеп:

– Но почему? Зачем он все это записывал? Если бы кто-то это прочитал, то Хиджаби бы не отделался.

Али почесал голову.

– Я тоже не понял. Это же улика, доказательство всех его преступлений.

– На память самому себе, – предположил я. – Чтобы через долгие годы, когда он уже физически не сможет приставать к детям, перечитывать свои воспоминания и заново проживать те же чувства. Один психолог рассказывал, что есть такой способ самоудовлетворения. Одним словом, Хиджаби был настоящим извращенцем. Ладно, дорогой мой Али, главное, что теперь все закончилось. – Я улыбнулся. – А ведь знаешь, на какой-то момент я допустил мысль, что ты убийца.

В его глазах заиграл горький огонек.

– А я мог, господин комиссар. Меня от этого совсем немного отделяло. После того как я понял, кто такой Хиджаби, меня охватила лютая ненависть. Это очень разрушительное чувство. Если бы я оказался там раньше шестерок Дудки, я бы вполне мог его прикончить. Слава Аллаху, что, когда я прибыл туда, он уже был мертв.

– Но мы еще должны найти убийцу, – отрезвила нас Зейнеп. – Разве у нас есть доказательства, что убийцы – именно Серкан и Арда? Серкан упорно отнекивается. Как и Исмаил. Но что еще важнее, на запястьях Серкана нет никаких следов борьбы.

Она была права, кроме записей с камер, у нас ничего не было. И все же на допросах я чувствовал: Дудка и Серкан что-то недоговаривают.

– Не спеши, Зейнеп, – произнес я обнадеживающе. – Пока мы еще не задержали Арду.

29

Твоя работа – писать об убийцах, а не ловить их

Букет ждала меня на террасе кондитерской «Гези». На ней была шикарная блузка миндального цвета. Из-за жары она убрала волосы в хвост. Когда я подходил, девушка пила минералку. Заметив меня, она поперхнулась, но быстро подавила кашель, с улыбкой поднялась со стула и протянула руку для приветствия:

– День добрый, господин главный комиссар.

Ее ладонь еще хранила прохладу от стакана с водой.

– Добрейший, Букет-ханым, – сказал я. – Прошу прощения за опоздание.

– Да ладно, десять минут – это всего ничего, – снова улыбнулась она. – Мы же все знаем про стамбульские пробки. А тут еще эта жара – водители ругаются друг с другом на каждом светофоре.

Я устроился напротив нее и с грустью подтвердил:

– Да, жара страшная… Кстати, Букет-ханым, вы, наверное, с синоптиками общаетесь по роду службы? Может, знаете, когда наконец-то станет попрохладней?

Она без особого оптимизма пожала плечами.

– Говорят, всю неделю так будет… – Взгляд ее упал на официанта. – Что вы будете пить?

– Минералка сейчас – это то, что надо. Так что, пожалуй, этим и ограничусь.

В этот момент у меня зазвонил телефон, на экране высветилось имя Зекаи.

– Букет-ханым, прошу прощения, мне надо поговорить, – произнес я и встал из-за стола.

– Да, конечно, а я пока закажу вам минералку.

Я ушел с террасы и ответил:

– Алло, Зекаи.

– Невзат, нам надо встретиться.

– Что такое? Что-то важное?

– Я не уверен, но кажется, я установил личность Слепого Кота.

По голосу было слышно, что он волнуется. У меня тоже подпрыгнуло сердце.

– Кто он?

– Нет, такое по телефону не обсуждают. К тому же, повторю, я не уверен, и мне надо услышать твое мнение.

– Хорошо, приезжай ко мне, встретимся в участке.

– Договорились. Как только Джелиле вернется с рынка, я выхожу. Если все обстоит так, как я думаю, то дело раскрыто, Невзат! – добавил он торжествующе. Поймать Слепого Кота было для него настолько важно, что даже недоказанное предположение заставляло отставного полицейского сходить с ума от радости.

– Зекаи, – осторожно сказал я, – если хочешь, мы можем обсудить по телефону сейчас…

– Нет-нет, надо обязательно встретиться. Через час я буду у тебя.

Когда я вернулся к столику, в глазах Букет читалось любопытство.

– Что-то по вчерашнему убийству?

Я положил телефон в карман и снова сел.

– Нет, это совсем по другому вопросу мне звонили. Мы же, Букет-ханым, работаем без продыху. А вчерашнее убийство довольно простое. Думаю, завтра-послезавтра преступник будет задержан.

– Так это не Али Гюрмен? – без всяких экивоков спросила она.

– Мой помощник никого не убивал, – строго сказал я. – Вам просто подкинули утку.

Букет усмехнулась:

– А если я вам скажу, что получила эту информацию от полицейского? Причем не рядового…

– Ну, я не сильно удивлюсь. Более того, я прекрасно знаю, кто вам это сказал. Тут тоже ничего необычного – внутриведомственная конкуренция. Ну и некоторая накладка полномочий.

– Ого. Прямо как в американском боевике. История про контру между ФБР и полицией…

– Контра не контра, но у нас тоже бывают внутренние разборки между отделами. Или так – недопонимание. Убийствами, например, занимаемся мы, но вчера по вызову первым приехали парни из отдела охраны правопорядка. И решили, что будут раскручивать это дело. Мой помощник с таким раскладом, конечно же, не согласился, и завертелось. Добавлю, что у одного из приехавших офицеров с Али давние счеты. В идеальной полиции такого быть не должно, но в реальной случается. В общем, они повздорили на месте преступления, и хорошо еще я вовремя появился. Тот, кто подбросил вам инфу, очевидно, хотел раздуть большой скандал. Не выйдет – обвинения в адрес Али Гюрмена беспочвенны.

Пока я говорил, Букет внимательно смотрела на меня, пытаясь понять, правду ли я говорю.

– То есть вы заявляете, что Али Гюрмен ни в чем не виновен? – как школьница повторила она.

– Нет, не виновен. Готов полностью поручиться за своего помощника.

Девушка потянулась к минералке и сделала глоток, а я решил сменить тему:

– Давайте уж перейдем к действительно важному вопросу. Что вам известно про Слепого Кота?

Она поставила стакан на стол.

– Вероятно, не больше, чем вам.

Я был разочарован.

– Надо признаться, за пять лет нам так и не удалось установить его личность. А про почерк вы и так наслышаны: выстрел в затылок; место обнаружения трупа – какое-то пространство, связанное с детьми; красная повязка на глазах; отрезанный кусок правого уха; игрушки эти еще…

Она смерила меня оценивающим взглядом.

– И это все? У вас действительно больше ничего нет?

Про темный микроавтобус я ей не стал рассказывать.

– Да, это все. Кстати, а почему вы занялись этой темой?

Букет улыбнулась, будто вспомнила что-то приятное.

– Это был мой дебют в журналистике. Стоял январь, но погода была очень хорошая,