Ласточкин крик - Ахмет Умит

– Пригрозить. Вот и все, что могло случиться.

Странно, но Али не сорвался и кулаки в ход не пустил.

– А вот и не все, Душка Исмаил. – Он наклонился к его уху и едва ли не прошептал: – И ты, и я прекрасно понимаем, что это не все.

Али на секунду замолк, потом произнес, посмотрев на меня:

– Душка Исмаил. Не правда ли, звучит куда лучше, чем Дудка Исмаил, господин комиссар?

У него явно была какая-то важная информация.

– Звучит неплохо, – присоединился я к игре, хотя по-прежнему ничего не понимал. – Не знаю, насколько понравится его будущим сокамерникам, но и правда звучит мелодичней, чем Дудка.

Исмаил густо покраснел. А мой помощник продолжил развивать свою мысль:

– Не волнуйтесь, господин комиссар. Наш клиент давно уже привык к такому прозвищу. – И ядовито добавил: – Не правда ли, Душка? Разве не так тебя называл Хиджаби?

У Исмаила напряглось лицо, он чуть ли не посинел от злобы.

– Ты чё такое несешь, а?

Али с усмешкой отступил назад.

– Ну чего ты так разнервничался, Душка? Совсем недавно спокойный сидел. Где же твоя чудная улыбочка? Ты так же мило и Хиджаби улыбался?

Исмаил дернулся, и я подумал, что он сейчас бросится на моего помощника. Но нет, он просто сделал глубокий вдох.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Все-то ты понял, – с намеком произнес Али. – Давай уже колись. Ты Хиджаби ненавидел не за то, что он сделал с Акифом, а за то, что он сделал с тобой.

У моего помощника явно были доказательства. Не похоже, что он просто так решился на блеф.

– Что такой подонок мог мне сделать? У него храбрости только на детей хватает…

На лице у Али мелькнуло что-то вроде сочувствия.

– Ты тоже когда-то был ребенком, – напомнил он. – И ты тоже жил в приюте, которым руководил Хиджаби.

Ноздри бандита от гнева расширились.

– В детском доме я никогда не был, – сказал он. – Я вырос в Йозгате, у деда.

Али кивнул.

– Я говорю о том, что было очень давно, Исмаил. Не отпирайся, это бессмысленно.

Тот занервничал.

– А чего мне отпираться, спроси у кого хочешь. Мои племянники до сих пор в Йозгате живут…

– Надобности нет. Хиджаби обо всем написал в своем дневнике.

Эти слова стали последней каплей. Исмаил хотел вскочить, но Али железной рукой удержал его.

– Спокойно, спокойно. Не заставляй меня применять силу.

Дудка обмяк.

– Послушай, – сказал он тихо и как-то устало. – Я ничего не знал ни о дневнике, ни о том, что Хиджаби в нем писал.

– Да все ты прекрасно знал. Этот мерзавец приставал ко всем, включая тебя, а потом описывал в дневнике. Могу допустить, что о дневнике тебе рассказал Акиф, и ты послал своих людей в дом Хиджаби найти эту черную тетрадь.

Я не совладал с собой и спросил:

– Черную тетрадь?

– Да, господин комиссар. Этот извращенец Хиджаби в мельчайших подробностях описывал все мерзости, которые он делал с маленькими детьми, в толстую тетрадь в переплете из черной кожи. На ее черных страницах он белой ручкой с блестками записывал все свои извращения. Все, что он делал с детьми, все, что делали с ним самим, есть на этих листах.

Вот оно что… Но как Али узнал об этом? Конечно, в присутствии Дудки я спросить не мог. А мой помощник тем временем продолжал:

– В этой тетради он и про тебя написал, Исмаил. Там он называл тебя Душкой. Прости, что я напомнил тебе, но мы сейчас убийство расследуем. Так что, пожалуйста, не ври нам.

Бандит дернул плечом, сбросил руку Али и обратился ко мне, словно надеясь на мое снисхождение:

– Я не понимаю, о чем говорит ваш подчиненный, господин комиссар. Первый раз слышу о черной тетради, понятия о ней не имею. Этот хер Хиджаби, видимо, просто описывал свои фантазии…

Али с горечью смотрел на Исмаила.

– Друг, – мягко сказал он, – в том, что происходило в приюте, нет твоей вины. Как нет вины Акифа и других детей.

Но у Дудки не хватало мужества встретиться лицом к лицу со своим прошлым. Он прикрыл глаза и решительно сказал:

– Да, некоторое время я был в детском доме, но ничего такого со мной там не происходило. Старый мудак помер, ну и черт с ним. Что вы от меня хотите? Ни я, ни мои люди с этим убийством никак не связаны. Я требую адвоката. Без него я больше разговаривать с вами не буду.

28

Если у тебя нет родителей, то детство – ужасное время

После допросов мы пошли в наш кабинет.

– Мы все ее искали. – Али указал на тетрадку в черном переплете, лежавшую на столе. Он уже успокоился, но его лицо по-прежнему было печально. Зейнеп сидела прямо перед ним, но мой помощник предпочитал говорить, глядя только на меня.

– Да, господин комиссар, Серкан и Арда приходили именно за этой тетрадкой. Но у них не получилось ее найти. А я догадался – она спрятана в той самой печке-буржуйке… Хиджаби по-любому был подписан приговор. Он же приставал к детям, и одним из этих детей был Исмаил. Вы сами знаете, Дудка не допустил бы, чтобы этот мерзавец остался в живых. В тетрадке старый извращенец подробно описал все, что он делал с Исмаилом, с убитым Слепым Котом Акифом и со множеством других детей. – Он замолк, сделал глубокий вдох и добавил: – В том числе и со мной…

Али пустым взглядом уставился в пространство перед собой, а меня всего перекрутило. Я подумал, что не надо было так давить на парня. Следующая мысль, возникшая в голове, испугала меня: а вдруг это чистосердечное признание? Вдруг Али сейчас расскажет нам, как убил человека? И не важно, что этот человек – шайтан. Я в смятении ожидал, что он скажет дальше. В комнате стояла мертвая тишина: Али молчал, а мы с Зейнеп не могли набраться смелости, чтобы спросить его о том, что произошло.

Наконец он сглотнул и заговорил:

– Быть сиротой, господин комиссар, очень трудно. Если у тебя нет родителей, то детство – ужасное время. Ты постоянно ищешь внимания со стороны, ищешь заботы и любви. Только без опыта очень сложно понять, что заставляет людей проявлять к тебе нежные чувства. Откуда ребенку понять, что за дружелюбием, добрыми улыбками и легкими касаниями может крыться похотливое желание. Правда такова, что стоит кому-то из взрослых выказать к тебе участие, как он сразу становится для тебя центром мира. А