Птичка в клетке или Клетка с птичкой - Нинель Лав

разорваться от сомнений, страха ошибиться в этом человеке и едва теплящейся надежды на чудо.

Поддавшись порыву, Кира встала, наклонилась над Павлом…

— Если ты меня любишь… и изменился… у нас есть шанс снова быть вместе… Я так устала жить без тебя и твоей любви…

И она поцеловала его в губы… сначала робко, боясь быть отвергнутой и непонятой, а потом все настойчивей, ожидая ответа и его решения…

Павел замер. Губы его испуганно дрогнули от прикосновения ее губ, не веря сбывшейся мечте, а потом ожили, поверив, стали трепетными и настойчивыми, как и ее…

— Я тебя люблю… — зашептал он, — и никогда не отпущу… Поверь мне!

С трудом Павел обнял ее, усадил рядом на кровать и положил ее руку себе на грудь. Стал целовать… Под ее рукой билось его сердце, билось так сильно и так отчаянно, что Кира не решилась прервать их поцелуй, а только улыбнулась и прижалась к его груди.

Она сразу поняла, что этот взрослый мужчина ее действительно любит, поняла, как только он ответил на ее поцелуй. Ответил всем сердцем, всей душой, всем телом, доверяясь ей…

И Кира приняла его дар и поверила его обещанию, давая им обоим шанс на новую любовь, на общее счастье, на жизнь вместе. Сердце ее наполнилось радостным волнением — она теперь знает, что он ее любит, очередь за ней — полюбить его… взрослого.

Когда их губы устали от поцелуев, Кира отстранилась, встала с кровати, решив перебраться на кресло и дать возможность Павлу отдохнуть.

— Не ухо-оди, — попросил он, держа ее за руку.

— Тебе надо отдохнуть, — улыбнулась Кира, — я посплю в кресле, рядом.

— Нет, — Павел потянул ее к себе, — теперь я не могу… без тебя ды-ышать…

Она легла на краешек кровати, положила голову к нему на плечо и нежно начала гладить его по груди, пытаясь успокоить его заколотившееся от ее «прижиманий» к нему сердце.

— Спокойно, Павел, иначе мне придется уйти. Вам, наверно, вредно так реагировать на мои объятия…

— Не думал, что в моем положении от твоей близости у меня снесет башню, — с хрипотцой доверительно прошептал Шубин, крепче прижимая ее к себе. — Я справлюсь, Кирочка, только не уходи…

Перестав его успокаивать, Кира просто обняла Павла, чувствуя, как постепенно успокаивается его сердце, восстанавливается дыхание и порадовалась, что, даже не смотря на инвалидность, ее близость и ее простые успокаивающие поглаживания вызвали столь бурную, ответную реакцию в его теле — в его исхудавшем, измученном болезнью теле жила не только любовь к ней, но и всепоглощающая страсть…

Осознав это, она уже по-другому стала обнимать своего мужчину, открывая ему свое сердце для его любви и отдавая свое тело во власть его страсти.

— Пал Палыч Шубин, прошу меня не соблазнять! — улыбаясь, зашептала Кира, приподнимая голову и заглядывая в его довольное лицо. — Вы мне очень нравитесь, и я искренне восхищаюсь вашим мужеством и желанием побороть болезнь, поэтому я вас первая и поцеловала, но это ничего не значит: вам придется очень постараться, чтобы заслужить еще один поцелуй: подобиваться, поотбивать, позавоевывать и поухаживать…

— Я поста-араюсь, — пообещал Павел Павлович Шубин — крутой бизнесмен, отставной «военный» и наследник «маленькой империи» своего отца, получивший шанс на жизнь вместе с ней, и искренне улыбнулся — впервые за долгие, одинокие годы своей жизни он был по-настоящему счастлив, целуя и обнимая свою «Жар-птицу».

37 Четверг

Под утро Киру разбудил чей-то пристальный взгляд.

Взгляд обжигал кожу и Кире показалось, что к щеке приложили горяченное влажное полотенце.

Она открыла глаза и оглядела палату — Павел спал на кровати, она на кресле: перебралась, когда он заснул, чтобы не мешать, а в приоткрытую дверь заглядывал знакомый, улыбчивый охранник.

— Кира Дмитриевна, — шепотом произнес он и поманил ее рукой в коридор.

Завернувшись в тонкое покрывало (расхаживать в пижаме на глазах у молодого человека Кира посчитала неприличным) она вышла в коридор.

— Здравствуйте, Евгений, — поздоровалась Кира, совсем не рассчитывая на столь раннего посетителя. — Что-то случилось?

— Да нет, все в порядке, — успокоил ее охранник, — просто мы вашу машину пригнали, ну, и вещи… Галина Петровна все собрала и животных разместила в машине — морскую свинку себе оставила, сказала, что ей в багажнике не место, пусть у нее на солнышке погреется, только с вашим котом неувязочка вышла…

— Говорите уже, — поторопила Кира, еле сдерживая зевоту.

— Кота вашего Дмитрий Викторович просил вам отдать — когда все уехали он, кот, орать начал, а потом, когда все приехали, он все равно орет — целую ночь орал. Вот. — Евгений Краснов поднял с пола корзину с котом, накрытую покрывалом, и протянул Кире. — В машине я его побоялся оставлять — там же собака…

Кира не стала говорить, что Ларион воспитанная собака и никогда не обидит «маленьких». Она взяла ключи от машины, корзину, еще раз поблагодарила охранника и вернулась в палату досыпать еще часа два, как минимум.

Маркиз в новой больничной обстановке повел себя очень странно: он выбрался из корзины и начал методично обследовать территорию палаты, фыркая и топорща длинную пушистую шерсть. Кот вспрыгивал на стулья и кресла, ходил кругами по сиденьям, спрыгивал на пол, упорно продолжая свои непонятные поиски. Наконец, он добрался до высокой железной кровати с поднимающимся изголовьем — сама по себе кровать не вызвала у него особого интереса, но вот человек…

Вспрыгнув на кровать, Маркиз осторожно пошел по краю кровати. Кира зашикала на него, но кот, презрительно дернув задней лапой, стал обнюхивать руку лежащего на кровати человека — рука пахла лекарствами и болезнью. Фыркнув, Маркиз пошел дальше, обнюхал лицо Павла и, несмело ступив на неподвижно лежащего человека, устроился у него на груди, свернувшись калачиком и помахивая кончиком хвоста.

Вид огромного пушистого кота на белом, больничном пододеяльнике сначала удивил, а потом умилил Киру.

— Ты прав, — согласилась она с выбором Маркиза, — жить одному в большом загородном доме с двумя мужчинами куда приятней, чем трястись и ютиться в машине с собакой, попугаем и морским свином.