Наследница по кривой (СИ) - Лав Нинель

Наследница по кривой

1 Среда

А слепота опасней нет напасти.

Когда мужчина обещает счастье -

Несчастье нависает над тобой...

Лопе де Вега

Кира стояла у окна в чужой – ах, простите, теперь уже в своей – квартире, смотрела на разгорающееся закатными красками небо, и на душе у неё скреблись кошки.

Она чувствовала себя мелочной, подленькой дрянью, зажавшей в потной ладошке серебряную монетку и не желающей ни с кем делиться своей находкой. А всё из-за того, что не сказала она родным о неожиданно свалившемся на её голову наследстве…

Отвернувшись от окна, Кира крепко сжала кулаки.

Нет! Нельзя слушать глупое сердце! Надо заставить его замолчать, и попытаться понять, почему после пятнадцати лет забвения, Павел Шубин неожиданно вспомнил о её существовании.

Кира не верила в запоздалое раскаяние бывшего возлюбленного, исчезнувшего на следующий же день после подачи заявления в ЗАГС и проведенной вместе ночи, но встать в позу обиженной женщины и отказаться от многомиллионного состояния семьи Шубиных Кира не смогла… конечно же, из меркантильных интересов - желания обеспечить будущее своим дочерям было куда важнее её обиды и гордости!

На душе у Киры стало совсем уныло, и она засобиралась домой, взяла сумку, поискала глазами свой красный в белый горошек зонт-трость – зонта не было.

Сунув ноги в промокшие туфли, Кира поморщилась и сразу вспомнила, где оставила зонт, вышла на лестничную площадку – зонта за дверью не было.

«- Сперли, - прокомментировал ситуацию внутренний голос Киры и по-стариковски посетовал (парадоксально, но её внутренний голос был мужского рода): - Ну, что за люди пошли – ничего за дверью без присмотра нельзя оставить, тут же ноги приделают…»

Улыбнувшись ворчанию внутреннего голоса, Кира закрыла железную дверь квартиры, спрятала увесистую связку ключей в замшевый чехольчик и, по привычке сунув её в карман летнего пиджака, стала спускаться по лестнице.

Нет! Она никому не скажет о полученном наследстве!

Выйдя из подъезда, Кира остановилась под козырьком, прикидывая кратчайший путь к своей машине (зонта то у нее теперь не было).

Она увидела на другой стороне дороги стоящую на тротуаре женщину.

Кира ещё не успела понять, почему эта женщина показалась ей такой знакомой, как та шагнула на пустую проезжую часть, закрываясь от дождя красным в белый горошек зонтом.

Неожиданно из-за деревьев чёрной тенью метнулась на встречу женщине большая сверкающая от дождя машина.

Дальше всё происходило, как в замедленной съёмке чёрно-белого кино: огромная машина, взвизгнув тормозами, пошла юзом по мокрому асфальту, веером разбрызгивая колёсами пузырящиеся лужи; женщина, услышав пронзительный визг тормозов, застыла посреди дороги, приподняла красный в белый горошек зонт и, увидев надвигающуюся опасность, сдавленно вскрикнула, но среагировать на опасную ситуацию она не успела… Последовал тяжёлый удар, женщину подкинуло капотом машины на лобовое стекло, потом отбросило к тротуару, и рычащая смертоносная громада металла замерла на дороге.

Расширенными от ужаса глазами Кира смотрела, как передняя пассажирская дверь машины открылась, из неё высунулась волосатая лапища, подобрала валяющуюся на дороге женскую сумку и пропала в салоне машины.

Чёрная иномарка сдала назад, объехала сбитую женщину и унеслась прочь.

Кира услышала женские крики, стук открывающихся окон старого трёхэтажного дома, топот ног, спешащих на место аварии людей.

И только она не принимала участие в людской суматохе, безучастно стояла на месте, смотрела на распластанное безжизненное тело; на разметавшиеся длинные тёмные волосы и посеревшее, вдруг заострившееся, лицо женщины; на свой собственный, переломанный, красный в белый горошек зонт, и на растекающуюся среди серого тумана розовую пузырящуюся лужу...

Нет, не могла Кира в таком состоянии сесть за руль – её знобило, руки тряслись, и она вернулась в квартиру Шубина – ах, простите, теперь уже в свою квартиру…

В сумочке зазвонил телефон, и Кире пришлось ответить.

- Кира! Ты, где? – спросил в трубке женский голос, и наплывающая громкая музыка заполнила выжидательную паузу. – Алиса, отойди от меня подальше и так ничего не слышно. Кира, ты где?

Ах, как хотелось Кире повернуть время вспять: она не стояла бы у окна, любуясь закатом, а сразу уехала бы на дачу!

Но чуда не произошло!

- Машина… - хрипло произнесла Кира и замолчала.

- Опять сломалась, - тут же подхватила догадливая Ирина Андреевна и крикнула кому-то в сторону. – У Киры машина сломалась! Не расстраивайся, мы приглядим за девочками, пока твой муж разъезжает по командировкам, - и Ирина Андреевна опять закричала в сторону: - Виктория! Прекрати кормить собаку сдобным печеньем! Он скоро в дверь не пролезет! Дима! Отложи, пожалуйста, газету и займись, наконец, воспитанием девочек!

Кира убрала телефон, достала из кармана ключи в замшевом чехольчике, открыла дверь квартиры и, шагнув за порог, подумала о том, что в жизни счастье и горе всегда идут рука об руку: ей вон какое наследство привалило, а этой женщине на дороге ужасно не повезло…

2

2

Скинув туфли, Кира прошла в ванную комнату и, стянув с себя цветастое платье, встала под душ. Вместе с водой утекали озноб и унылые мысли.

В спальне отыскались мужской халат и махровые носки, Кира надела всё это на себя и блаженно замерла – не беда, что халат был размера на четыре больше, а носки походили на гольфы, главное в новых вещах было тепло и уютно.

«- Оделась, теперь можно и перекусить!»

И Кира направилась в столовую, отыскав на полках банку консервированных персиков, устроилась на стульчике у барной стойки и, отправив в рот кусочек персика, стала вспоминать эти суматошные сутки…

Вспомнила, как после звонка нотариуса, не спала всю ночь – прошлое разбередило затянувшиеся раны от предательства любимого, а утром поехала на Таганку в маленький трёхэтажный домик с сахарной лепниной и слащаво-сливочными ангелочками над окнами.

Вспомнила кабинет хозяина юридической фирмы с высокими шкафами, с массивным «рабочим» столом на бронзовых львиных лапах; как строго со старинных портретов смотрели на неё родовитые предки Юшкиных-Сумароковых – напыщенные, породистые и сероглазые, как и их потомок, поднявшийся ей навстречу.

Вспомнила, как, впервые увидев Дмитрия Викторовича Юшкина-Сумарокова высокого, плотного, седоволосого, чопорного мужчину в дорогом тёмном костюме, замерла, потому что глазами незнакомого мужчины смотрел на неё из прошлого ее бывший жених Павел Шубин.

Под этим взглядом когда-то любимых глаз Кира вдруг вспомнила свое прошлое, о котором после расставания с любимым напрочь забыла - в ее душе все перевернулось, проснувшаяся после долгой спячки своенравная девчонка, которой она была до предательства любимого, гордо вскинула голову, выпрямила спину, и, презрительно улыбнувшись, с вызовом шагнула вперёд… в настоящее и слилась воедино с равнодушно-безразличной женщиной с разбитым сердцем, которой она стала после замужества с нелюбимым мужчиной.

Наваждение исчезло!

Два очень похожих человека разделились – холодный, стальной взгляд принадлежал незнакомому человеку (очень похожему на погибшего в автомобильной аварии Павла), явно родственнику Шубина.

Печально вздохнув, Кира встала и пошла спать.

Уже засыпая, на грани реальности и забытья, она почувствовала лёгкое шевеленье воздуха у лица, но глаз не открыла, а каким-то внутренним зреньем увидела огромное, белое, пушистое нечто, усаживающееся на кровати у её ног. Она не испугалась, вспомнив бабушкины рассказы о домовых, и, сложив руки ковшиком, сонно спросила:

- К худу или к добру?

- К ху-уду! К ху-уду! – заухал домовой, но словно испугавшись своего пророчества, елейным голосом добавил: - И к добру, милая! К большо-о-ому добру!