Наследница по кривой (СИ) - Лав Нинель

Широкоплечий телохранитель в темном костюме с застывшим лицом и каменными мускулами, потоптавшись на лестничной площадке (вдруг «объект охранения» передумает и пригласит его в квартиру), нехотя удалился.

Услышав звонок, Кира поспешила открыть дверь «гостю».

Войдя в квартиру, Дмитрий Викторович по-хозяйски прошел в гостиную, положил дипломат на инкрустированный столик, и только тут понял, что случилось непоправимое – квартира перестала быть частью его жизни. Настоящим этой квартиры стала другая женщина, беззастенчиво меняющая здесь всё годами сложившееся и привычное.

Заметив сдвинутые брови гостя, Кира не испугалась и оправдываться за свои действия она не стала – пусть думает, что хочет!

Дмитрий Викторович медленно обвел комнату тоскливым взглядом - воспоминания нахлынули с неожиданной силой…

На полу около этого дивана три года назад лежало уже остывшее тело Лизы, зачем-то тогда он прикрыл её покрывалом и только после этого позвонил в «Скорую помощь»; у этого бара они выясняли с Павлом их кровное родство, выясняли так бурно, что потом пришлось менять стёкла в дверцах…

- Прямых наследников у Павла нет, - деловым тоном произнес Дмитрий Викторович. - Есть наследник третьей очереди: родной старший брат отца Павла и его дети, оспорить завещание могут лишь родные дети Павла и, если будет установлена законность претензий такого ребёнка, то наследников имущества семьи Шубиных тогда будет два – по завещанию и по закону. А сейчас… – пожилой мужчина открыл дипломат и стал выкладывать на столик запечатанные пачки долларов. – Здесь сто тысяч - «на шпильки и булавки», как выразился Павел, передавая их мне для вас.

- Разрешите узнать, Дмитрий Викторович, а к какой очереди наследования относитесь вы сами? Уж, конечно, не к последней.

После нескольких секунд звенящей тишины Дмитрий Викторович побледнел, поднял на Киру больные, измученные глаза и… и ничего не ответил.

Сердце Киры дрогнуло от жалости: за надменной внешностью скрывался обыкновенный человек. И сколько бы теперь чопорный, пожилой мужчина не заковывал бы себя в железные доспехи, за прорезью шлема, за сталью серых глаз – она то теперь знает – живут боль и обида, страдание и любовь.

- Давайте говорить откровенно… - Кира откинула со лба русую прядь волнистых волос и продолжила разговор. - Ваше недовольство завещанием Павла очевидно, но моей вины в его решении нет. Я всего лишь случайный человек его выбора – «наследница по кривой», и готова уладить любые претензии по поводу наследства Шубиных мирным путём.

- Лично я не имею к вам имущественных претензий! – голос пожилого юриста был сух и официален.

Можно было на этом закончить разговор, но…

«- Поговори с человеком откровенно, - советовала ей когда-то бабушка, - в большинстве случаев дела обстоят совсем не так, как ты думаешь».

- Эта квартира принадлежала родителям Паши?

- Да, - Дмитрий Викторович поднялся с кресла и принялся расхаживать взад-вперёд по гостиной. - Квартиру вы получили в собственность, а вот охранным агентством Павла должен управлять профессионал – в течении трех лет вы будете получать процент от прибыли агентства, - так и не ответив на вопрос о родстве, он вновь отгородился от «наследницы по кривой» щитом надменности. – Но позвольте узнать, что вы собираетесь делать с этой квартирой?

Ей эта квартира создавала массу проблем!

Узнав о наследстве, даже не смотря, на то, что у них давно существовал договор о поддержании лишь видимости брака (без «супружеских обязательств», романов на стороне и скандалов), «муж» прочно обоснуется в ее доме и будет тратить полученные от продажи этой квартиры деньги. Желание избежать скандалов при детях не позволят Кире отстаивать свою точку зрения, и полученное от Павла наследство утечет сквозь пальцы, так и не доставшись её дочерям. Но если она тайно продаст эту квартиру, то у неё на руках окажутся огромные деньги! И она воплотить в жизнь свои собственные мечты!

7

7

- Я продам эту квартиру.

- Продайте её мне! Я заплачу максимальную стоимость!

Неожиданно для себя, Кира начала вспоминать прошлое...

- Мы встречались с Пашей… в планы студента юрфака не входили романтические свидания и «поцелуйчики при луне» - он водил меня на детективные фильмы, а я упорно читала рыцарские романы и самозабвенно занималась верховой ездой. «- Учись водить машину и стрелять, - поучал Павел, встречая меня у конюшни и забрасывая на плечо мою сумку с формой и сапогами, - в жизни все может пригодиться…» Все мои возражения о том, что я не собираюсь гоняться за преступниками, безжалостно отметались…

На столике тренькнул телефон.

Машинально Дмитрий Викторович протянул руку и ответил:

- Слушаю вас.

Но ответом была тишина. В глубине трубочного нутра жило чьё-то осторожное, хриплое дыхание.

- Слушаю, - повторил он и положил трубку. – Так о чём мы? О верховой езде. Опасный и грубый вид спорта.

Кира снисходительно улыбнулась. Сколько раз приходилось ей слышать досужие рассуждения о конном спорте от некомпетентных людей.

- Опасный – да, как и любой вид спорта. Возможно, нехорошо пахнущий и грязноватый, но грубый… Тут я с вами не согласна. Этот спорт не может существовать без искренней, обоюдной любви партнёров - равноправных и уважающих характер друг друга, - Кира закрыла глаза и представила себе своего тогдашнего любимца - огромного толстого увальня темно-рыжего тяжеловоза, на котором она вытворяла свои «амазонские штучки». – Бурбошенька, мальчик мой, иди ко мне, мой хороший. Что я тебе принесла сегодня… Смотри какая морковка замечательная, - заворковала она вдруг нежным голоском, чем повергла многоопытного юриста почти в шоковое состояние. - Ах, ты, сластёна рыжая, опять по карманам лазаешь, - и уже строже: - Бурбон, не балуй! Прими! Прими, я сказала! Доиграешься ты у меня.

Сейчас ей уже почти не верилось, что когда-то давно она всё это говорила, и чистила Бурбона на растяжке между денниками, и звонко шлёпала его ладошкой по крупу и эта «гора» около тонны живого веса с копытами размером с её голову слушалась девушку-подростка, и клянчила сахар, и радостно ржала, заслышав её шаги в начале конюшни…

«- И почему я оставила конный спорт? – со щемящей тоской вдруг подумала Кира, и глаза её затуманились слезами. - Получила бы «Мастера спорта», выступала бы за сборную или тренировала бы детишек… Ах, да! Павлуша Шубин… Права была Ларискина мама, сказав обо мне после нашего расставания: «Погасло солнышко в её душе…»».

- Что же было дальше? – Дмитрия Викторовича заинтересовал Кирин рассказ о её прошлом - Павел был частью этого чужого прошлого, и ему захотелось, как можно больше узнать о неизвестной стороне жизни его… Павлуши.

- Дальше… Павел увлекся перевоплощением. «- Закрой глаза», просил он, и я послушно закрывала глаза. «Открывай!» - говорил он, добавляя: - «Сюрприз!». Передо мной стоял усатый грузин в кепке, или бабуля в платке, или студент в очёчках. Последней же каплей моего терпения стало ужасное страшилище, похожее на Кинг-Конга. Послушно открыв глаза после слова «Сюрприз!», я увидела перед собой звериную морду с оскаленными клыками. Чудовище качало головой и разглядывало меня серыми, знакомыми глазами. Я испугалась, но, когда Кинг-Конг потянулся ко мне когтистыми лапами, я огрела чудовище сумкой по башке и с такой силой «врезала» ему в челюсть, что оно свалилось на асфальт в полном нокауте. Потом оно что-то кричало мне вслед, махая лапами, но я убегала по дорожке парка все быстрее и быстрей… - Кира сделала выразительную паузу и подвела итог рассказанной истории. - С тех пор я не доверяю красивым мужчинам, не люблю подарки и нервно вздрагиваю, когда слышу слово «Сюрприз!».

Первый раз за время их знакомства Дмитрий Викторович улыбнулся. Лицо его ожило, ледяная надменная корка исчезла. Воспоминания Киры его по-настоящему взволновали…

«Всё могло сложиться совсем по-другому! У меня тоже могла быть семья: любящий сын, заботливая сноха, внучка и, может быть, даже внук – продолжатель рода Юшкиных-Сумароковых. Мы собирались бы по вечерам за большим, круглым столом, разговаривали, смеялись, строили планы. По воскресеньям мы бы приглашали гостей… Что я сделал не так? Где просчитался? А может в том, что у меня нет семьи, виновата именно эта сидящая напротив меня женщина?»