Смерть пахнет сандалом - Мо Янь

палец при резке мяса, она не чувствовала боли. Могла спалить до угольков целый котел собачатины и не уловить запах гари. Все, на что она ни бросала взгляд, могло превратиться в уездного Цяня или часть его тела. Закрыв глаза, она чувствовала рядом его тепло. Ощущала, как колет нежную кожу его жесткая борода. Каждую ночь ей снилось, как они соприкасаются телами. Ее резкие выкрики так пугали Сяоцзя, что он скатывался с кана. Лицо ее осунулось, тело стремительно худело, но влажные глаза горели. Голос странным образом охрип. Она часто испускала негромкие грубые смешки, на которые способна лишь женщина, сердце которой опалено любовной страстью. Она понимала, что у нее тяжелейшая форма любовной тоски. Понимала и то, что это страшно. Женщине с таким недугом хочется жить дальше лишь при условии, что она будет делить ложе с мужчиной, по которому она сохнет, иначе кровь истомится, разовьется туберкулез, она начнет харкать кровью и умрет. Дома было уже не усидеть. То, что привлекало ее в прошлом, приносило радость, например получение прибыли и любование цветами, теперь оставляло ее совершенно равнодушной. Она не испытывала наслаждения от аромата хорошего вина. Точно так же прекрасные цветы казались бледными. Трижды в день с бамбуковой корзинкой в руках, в которой лежала собачья нога, она прогуливалась перед воротами управы. Она надеялась невзначай встретить выходящего начальника, а если не встретить его самого, то хотя бы увидеть его большой зеленый паланкин. Но уездный, как залегшая на глубину старая черепаха, и носу не казал наружу. Она ходила кругами, и ее хриплые чувственные смешки приводили в замешательство стоявших на страже у ворот солдат. Ей так и хотелось крикнуть в глубь ворот управы, выкрикнуть сдерживаемую в душе печаль, что бы услышал начальник, но она могла лишь приглушенно бормотать:

– Мой любимый… Мой дорогой… Помру скоро, как скучаю по тебе… Сделай милость… Бедная, бедная я…

Как могуч начальник уезда, он подобен персику бессмертия! Увидишь – сразу влюбишься, в трех рождениях не забудешь. Сердцу никогда не будет покоя. Добрые плоды как нарочно на верхних ветках растут да еще в листве прячутся. Устремляю свой взор вверх, день и ночь думаю о тебе. Неразделенной любви не дано ничего испытать, остается лишь слюни глотать. Сколько времени ни раскачивай дерево что есть сил, персик все не падает, но ствол я не выпущу из рук…

Горячие слова любви сложились в душе в страстную арию маоцян, и от ее многократного повторения настроение поднялось, глаза забегали, словно страстно танцующий над ярким пламенем мотылек. Солдат и служащих управы это ее поведение страшно пугало, они хоть и хотели воспользоваться случаем и поживиться за ее счет, но боялись, что случись что, просто так не отделаешься. Ее мучил огонь чувств, она барахталась в море страсти. В конце концов она обнаружила, что харкает кровью.

Это открыло какой-то просвет в ее замутненном мозгу. Он – представительный начальник уезда, чиновник императорского двора, а ты кто? Дочь актера, жена мясника, да еще с большими ногами. Он высокого сословия, а ты низкого. Он – цилинь могучий, а ты – собака бродячая. Из этой пламенной неразделенной любви определенно ничего не выйдет. Ты по нему вся истомилась, а он и ведать не ведает о тебе. А если бы и ведал, то разве что презрительно усмехнулся бы и не признал бы твои ничтожные чувства. Ты сведешь себя в могилу своими страданиями, и поделом тебе твоя несчастная судьба. Сочувствия, а тем более понимания, ты ни у кого не встретишь, все будут насмехаться над тобой и поносить. Насмехаться будут над тем, поскольку ты не понимаешь, что небо высоко, а земля глубока, что дважды два четыре. Люди будут ругать тебя за несбыточные мечты, что, мол, обезьяна пытается поймать в воде луну, что ты носишь воду в бамбуковой корзине, что, мол, захотела жаба лебединым мясом полакомиться. Очнись, Сунь Мэйнян, знай свое место! Забудь начальника Цяня. Луна – штука хорошая, но под одеяло ее не затащишь. Барин – мужчина привлекательный, но он – небожитель. Она решительно должна направить все стремления на то, чтобы позабыть начальника Цяня, который довел ее до кровохарканья. Она расцарапала ногтями свои большие ноги, исколола иглой кончики пальцев, исколотила кулаками голову, но отделаться от начальника Цяня, этого нависшего над ней наваждения, было непросто. Он неотступно следовал за ней, не уходил ни с ветром, ни с дождем, его не брал ни нож, ни огонь. Обхватив голову руками, она в отчаянии заплакала, негромко ругаясь:

– Несчастье мое, отпустил бы ты меня… Пощади меня, я исправилась, я больше не посмею, неужели ты оставишь меня, лишь когда я умру?

Чтобы забыть Цянь Дина, она привлекла к себе не разбирающегося в делах житейских Сяоцзя. Но Сяоцзя не Цянь Дин, ровно как женьшень не ревень. Как лекарство от ее хвори Сяоцзя не годился. После Сяоцзя тоска по Цянь Дину стала еще более настоятельной, словно в огонь подлили еще бочку масла. Набирая воды из колодца, она увидела свое иссохшее лицо. У нее закружилась голова, в горле стоял то ли привкус сырого мяса, то ли терпкая сладость. Силы Небесные, неужто это конец? Неужели так, ничего не поняв, и умру? Нет, я умирать не хочу, я жить хочу.

Она собралась с духом, взяла с собой собачью ногу, две связки медяков и, пройдя несколько кривых переулочков, пришла в хутун Шэньсянь заставы Наньгуань и постучала в ворота знахарки матушки Люй. Вынула ароматную собачью ногу и захватанные медяки и положила на столик для подношений, где стояла ритуальная табличка с лисом-оборотнем. При виде собачьей ноги у матушки Люй раздулись ноздри. А при взгляде на медяки темные глаза заблестели. У матушки Люй началась одышка. Чтобы унять дыхание, она зажгла ветку дурмана и жадно вдохнула пару раз исходящий от нее дымок. Потом сказала:

– Непростая у тебя хворь, тетушка!

Сунь Мэйнян опустилась на колени и всхлипнула:

– Матушка, спасите меня…

– Говори, дитя мое. – Вдыхая дурман, матушка Люй окинула Сунь Мэйнян взглядом и многозначительно проговорила: – Что можешь скрыть от родителей, от лекаря не скроешь, говори…

– Матушка, у меня язык не поворачивается…

– Что можешь скрыть от лекаря, от провидца не скроешь…

– Ах, матушка, я полюбила одного человека… Я сгораю от страсти по нему…

Матушка Люй лукаво улыбнулась:

– С такой внешностью, как у тебя, тетушка, неужто нельзя найти себе достойную пару?

– Матушка, ты не знаешь, кто он…

– Ну и кто это