Аргиш - Александр Олегович Гриневский

сухие еловые ветки. Складывал из тонюсеньких шалашик – чтобы сразу, с одной спички.

Ещё дрова и ещё! Сухостоя много!

Заполыхал, затрещал, выбрасывая снопы искр вверх.

– Вера, давай раздевайся! Сушиться надо. – Сам уже разматывал промокший тюк с тряпьём, втыкал вокруг костра колышки, чтобы развесить одежду.

– Воды набери, пожалуйста, – Вера стягивала через голову мокрый сокуй. – И ещё дрова. Эти прогорят быстро. Большие лесины надо, чтобы на всю ночь хватило.

– Ты сиди, сиди. Сделаю.

– Я уже… Сейчас болтушку мучную на ужин приготовлю.

– Болтушка – это что?

– Муку в горячей воде размешаю. Вот и весь ужин. Сахар ещё есть. Мы в лесу, Вадим! Завтра грибов насобираем – они сытные.

Нам бы теперь поскорее к реке выйти…

День седьмой

Утренний лес. Это роса на траве. Это редкие капли, срывающиеся с листьев. Это лёгкая дымка, запутавшаяся между стволов деревьев. Это мягкие пастельные тона, высвеченные лучами солнца. Это едва заметный дым, стелющийся над положенными впритык лесинами, и красный жар углей в прогоревших щелях. Это Вера, тихо лежащая рядом, закутанная в одеяло. Это щебет невидимых птиц. Это – спокойствие.

Вадим лежал и наслаждался, впитывал в себя это лесное утро. Ему действительно было спокойно, чувствовал себя в безопасности. Нет. В безопасности он чувствовал себя и там, далеко отсюда, под камнем, нависающим над обрывом. Но там была другая безопасность – безопасность прячущегося…

Возникло ощущение конца пути – они дошли. Здесь хорошо и спокойно.

Сейчас он встанет, подбросит дрова в костёр – вон вокруг сколько сухостоя. Запылает, согреет теплом, и можно смотреть на огонь и ждать, когда она проснётся, подойдёт, сонно улыбаясь, встанет рядом, а он обнимет её и прижмёт к себе.

Так всё и было. И Вера, и костёр, и они долго сидели рядом, глядя на огонь, и не хотелось никуда идти, а просто молча сидеть – смотреть, слушать это лесное утро и ни о чём не думать.

Вымотались оба – Вадим это чувствовал – и физически, и морально. Но два вопроса неотвязно буравили мозг, не давали забыться, окончательно провалиться в сладкое бездумье – сколько ещё идти и откуда взялись алмазы, припрятанные в бочажке? Молчал, понимал, что любые вопросы сейчас не к месту и не ко времени.

Вера тоже расслабилась. Они дошли до леса. Здесь – грибы, ягоды и тепло от костра. Здесь всё будет зависеть только от неё. Не надо постоянно бояться выстрела, не надо думать о том, как переправиться через реку, как организовать холодную ночёвку, где взять еду. Здесь, в лесу, всё знакомо – надо просто правильно распределить силы и не совершать опрометчивых поступков, не спешить – и они дойдут. Один он, может, и не смог бы… А вдвоём… – должны дойти.

Но двигаться не хотелось. Так было хорошо сидеть, привалившись к его плечу. Ведь ничего больше и не надо? Просто сидеть рядом, и всё.

Стряхнула оцепенение. Она должна. Она ведёт.

– Пойдём, Вадим.

Сидит, как сидел, не двигается.

Поднялась – спина болит, ноги… стала складывать вещи в мешок.

– Может, горячего попьём? – спросил Вадим.

– Не надо время терять. Дойдём до реки. Тут немного осталось. Там лагерем встанем. Хорошо?

Так не хотелось ему перечить, отказывать. Но знала, сейчас необходимо перебороть себя, начать снова двигаться.

Шли вниз по руслу ручья – к реке выведет и идти легко, не через бурелом же продираться? Как только возникал просвет между деревьями, Вера говорила: «Ты иди, я догоню…» и ныряла в лес.

Сначала решил, что у неё что-то не так с желудком. Сам себя не особо хорошо чувствовал – постоянно бурлило, и порой начинал ныть тупой болью. Но в очередной раз, скрывшись за деревьями, позвала, закричала: «Вадим! Вадим, иди сюда!»

Небольшая поляна. Светлая. Обнесена густым ельником. Мох под ногами, проросший куцей травой, усеян грибами – рыжики – сотни! Розово-жёлтые, крепкие, все как на подбор, словно только вчера повылезли. Вадим такого обилия грибов не встречал. И поражало, что все они сконцентрированы на этом пятачке.

– Снимай куртку, – Вера упорно продолжала называть энцефалитку курткой, – складывать будем.

Вывернула наизнанку, ловко завязала узлами ворот и рукава, получился мешок.

Ползали на коленях, собирали грибы, складывали.

– В тайге они так растут, – объясняла Вера. – Идёшь по лесу – ни одного гриба. Выходишь на поляну – вся в грибах. Искать надо не грибы, а поляну грибную.

– У нас по-другому, – вторил ей Вадим. – У нас бродишь, бродишь – тут гриб, пройдёшь ещё – там гриб. И все разные. Белые, подосиновики, сыроежки. И лес не такой, как здесь. Здесь в него даже сунуться страшно – не пройдёшь. А у нас светлый, деревья редко стоят. Трава высокая. Красиво, просторно, дышится.

– Лес разный… – уклончиво согласилась Вера. – На сегодня хватит. На! – Подала набитую грибами энцефалитку. – Неси, у меня руки заняты.

И всё бы было хорошо – и идти по ручью было легко, не то что по болоту или по кочковатой тундре, и настроение – радостное, потому что немного осталось, близко река, близко! – если бы не комары. Ели поедом. Руки заняты – не отобьёшься. Потно, жарко.

Вера шла, нахлобучив капюшон по глаза – ей легче. А вот Вадим – маялся, раздражался. Капюшон-то на энцефалитке, а она с грибами. Лицо, шея, руки – всё открыто – жри не хочу! Хотелось бросить вещи, драть, расчёсывать зудящую от укусов кожу. Сил терпеть уже не было.

Распадок расширился. Отступили в стороны деревья, сменились зарослями ивняка. Захлюпала под ногами болотная жижа, прикрытая порослью зелёных растений с широкими жирными листьями, похожими на низкорослые лопухи.

И открылась река.

Это была другая река. Спокойная.

Плавно катится тёмная вода мимо, нет ни пены, ни бурунов. Зажата лесом. Обнажаются в низких подмытых берегах заскорузлые корни деревьев. У берега узколистные растения под водой что волосы – вытянулись по потоку, расчёсывает их река, приглаживает.

– Дошли, – сказала Вера.

И только теперь Вадим спросил:

– Сколько нам ещё осталось?

– Если не ослабеем, дней пять или шесть. Если будем идти с утра до вечера. У нас так не получится. Устали и оголодали немного. Дней восемь…

Твоя нога? Как бы не загноилась.

– А там, куда выйдем, это что? Деревня? Посёлок?

– Заимка лесная. Три семьи живут. Охотники. Одна семья – ненецкая. А двадцать километров вниз по реке – там уже деревня. Магазин, почта. Даже вертолётная площадка есть.

Пойдём. Не надо стоять. Найдём место удобное и больше сегодня не пойдём. Обсушимся. Поедим. Отдохнём. Ногу