Пропавшие наши сердца - Селеста Инг

что она на верном пути. По дороге ее обогнали шесть автобусов, – и, возможно, потому на ступеньках крыльца ее посетило чувство, что она здесь не впервые, что ее двойник или двойники уже здесь, уже узнали то, что ей только предстоит узнать.

Библиотеку она представляла мраморной громадой, но эта, против ожиданий, оказалась теплой и уютной, точно тетушкина гостиная; стены, ковер, полки, всё медового цвета, и на весь зал один человек – библиотекарша за стойкой, пожилая, с седой прядью у виска, будто молния, рвущаяся из головы, глаза пронзительные, осанка гордая, королевская – и Маргарет доверилась чутью.

Миссис Эдельман? – начала она. Я пришла из-за Мэри.

Библиотекарша долго молчала, только смотрела на Маргарет, словно где-то ее уже видела и теперь припоминает. И лицо ее переменилось, как меняется небо, когда свежий ветер гонит облака.

Ах да, я знаю, кто вы.

И, помолчав, добавила: это я ей дала вашу книгу.

Все эти годы она снабжала Мэри книгами. Дружба между ними завязалась, когда Мэри пришла сюда впервые, изучать свои корни. Миссис Эдельман помогла ей найти архивы, связаться с историческими обществами, и у нее на глазах Мэри обнаружила пробел в своей родословной. У самой миссис Эдельман бабушка и дедушка в тридцатых годах бежали из Мюнхена, а вся семья осталась в Германии, но при всех различиях она по себе знала, как это больно, когда не можешь заполнить белые пятна в семейной истории. Мэри росла у нее на глазах, кругозор ее расширялся, и миссис Эдельман нравилось быть рядом, предлагать все новые и новые книги девочке, чья жажда знаний была неутолима. «Записки сына Америки». Биографии Ганди и Грейс Ли Боггс[7]. Книги об экологии, о картах таро, об исследовании космоса и изменениях климата. И стихи. Начала Мэри с поэтов из школьной программы, с Китса, Вордсворта и Йейтса, пришла поискать что-нибудь еще, и миссис Эдельман ей подсовывала Люсиль Клифтон, Адриенну Рич, Аду Лимон, Росса Гэя. Мэри все книги исправно возвращала через две недели, ни разу не просрочила. Перед отъездом в университет Мэри зашла на прощанье в библиотеку, и миссис Эдельман протянула ей небольшой голубой сверток. На форзаце книги было написано: «Возвращать не надо». На обложке – фото крупным планом: раскрытый гранат, зернышки сверкают, словно драгоценные камни.

Сейчас ее изъяли, пояснила миссис Эдельман, решение принимала не я. После гибели Мэри стали приходить люди, просили книгу. Но потом, когда на вас ополчились ведущие на всех каналах, люди испугались. Спрашивали: разве можно держать такое в библиотеке? Если автор экстремистка, вдруг книга попадет в руки детям? В итоге наверху решили, что проще будет ее изъять. Мэр запаниковал. Друзья мне рассказывают, что и в других местах то же самое творится. И не только вашу книгу изымают – все, что хоть отдаленно связано с Китаем. И с Азией. Все, что может представлять опасность.

Это же трусость, возмутилась Маргарет, а миссис Эдельман ответила: у них тоже дети есть, сами понимаете.

Они надолго замолчали.

А что ваш сын? – спросила миссис Эдельман. В новостях говорили, у вас сын есть. Сколько ему?

Девять, ответила Маргарет. Летом будет десять.

В наступившем молчании она пыталась представить день рождения Чижа. Будет ли торт? Со свечами? Как будут праздновать? Вспомнит ли он о ней? Но ей рисовалась лишь темная комната, больше ничего.

Значит, пока вас не устранили из его жизни, вы устранились сами.

Маргарет молча кивнула.

Мэри это поразило в самое сердце, продолжала миссис Эдельман. То, что детей отбирают, чтобы заткнуть рты родителям, – и ни слова в новостях. Все молчат, будто ничего не происходит, мол, так им и надо. Тем, у кого детей отобрали.

В новостях показывали лишь отдельные случаи – те, где все очевидно и правильный ответ напрашивается.

И сколько таких? – спросила Маргарет.

Больше, чем вы думаете, сказала миссис Эдельман. И под прицелом не только участники протестов. Все, кто против ПАКТа. И с каждым днем их все больше.

Маргарет встрепенулась, будто поймала волну, которую прежде не улавливала. За окном стемнело, библиотека уже закрылась. За это время больше никто не зашел.

Теперь посетителей поубавилось, сказала миссис Эдельман. Боятся. Если кто и заглянет, то надолго не задерживаются – берут что нужно, и до свидания.

Где мне их искать? – спросила Маргарет. Те семьи. Как на них выйти?

Вот что я слышала, отвечала миссис Эдельман с расстановкой. Кое-кто пытается искать детей, которых забрали, в надежде вернуть их родителям.

Есть ли еще надежда, засомневалась Маргарет, если их так много?

Спустя девять лет после принятия ПАКТа бороться с ним было все равно что бороться с земным притяжением или с приливами-отливами. Ох уж эти протесты, качали головами люди на улицах и на телеэкранах. Пустая трата сил. Только нам, мирным гражданам, житья не дают.

Библиотекарша пожала плечами: да что вы говорите! Если толку от протестов нет, тогда почему вы здесь?

Где мне искать эти семьи? – спросила Маргарет, и миссис Эдельман ответила: я знаю про одну.

Маргарет шла, можно сказать, на шепот. От имени, что сообщила ей миссис Эдельман, тянулись нити к другим – к подруге, к сестре соседки. Кто-то про кого-то слышал, кого-то знает. Ни электронных адресов, ни телефонов – ничего, что позволило бы вычислить человека. Маргарет разыскивала одну семью за другой, ссылаясь на тех, от кого узнавала имена. И слушала.

Мало-помалу у нее сложилась картина, почему такое происходит с людьми. Вы что-то сказали, и кому-то не понравилось. Вы что-то сделали или чего-то не сделали, и кому-то не понравилось. Или вы журналист и написали статью о том, как детей разлучают с родителями, или упомянули о нападениях на азиатов, или посмели усомниться, стоит ли их считать врагами. Или критиковали в соцсетях ПАКТ, или власть, или Америку. Или вас повысили по службе, на зависть коллеге. А может быть, вы и вовсе ничего не сделали. Скоро к вам в дом постучатся. Нам позвонили, скажут они, но ни за что не признаются кто, сославшись на личную тайну. Как известно, люди должны быть уверены, что имена их останутся в тайне, иначе ничего не выйдет.

Не беспокойтесь, скажет кто-то из полицейских, наверняка ничего страшного, просто наш долг убедиться.

Бывает, и вправду ничего страшного. Если вы человек со связями, если вы проявляете должную почтительность, а может быть, у вас есть друзья в мэрии, или в правительстве штата, а еще лучше в конгрессе, если в ходе расследования выяснилось, что вы жертвовали деньги нужным людям или, может быть, готовы пожертвовать сейчас, – возможно, вам