Убийство по-домашнему - Крейг Райс

Когда все сложилось в логическое целое, меня охватила паническая тревога за Марни. Я утешал себя только тем, что и она ведь должна была услышать шум автомобиля. И даже если бы она находилась в доме, у неё было бы достаточно времени, чтобы выйти через черный ход и скрыться где-нибудь в зарослях. Однако шли долгие минуты, а Марни не возвращалась. Мое беспокойство нарастало по мере того, как меня начали терзать самые странные предположения.

А что будет, если она еще не нашла ключи и все еще ищет их, пока не станет слишком поздно? Или если она хотела их перехитрить и ей это не удалось…

Я успокаивал себя тем, что если это действительно Йен, то Марни с ним справится. Но справится ли? Йен как соучастник двойного убийства является ведь кем-то совсем другим; это вовсе не всегда улыбающийся веселый Йен, которого она так хорошо знает.

Моя беспомощность тревожила меня так же, как натертая подмышка. Я знал, что совершенно бессмысленно ковылять туда к ней на костылях. Вместо того чтобы помочь Марни, я стал бы для неё обузой. Минуты шли, и мое беспокойство стало невыносимым. Я оглянулся, пытаясь увидеть что-нибудь через плечо. Костыль лежал на заднем сиденье. Сильно перегнувшись назад и вытянув руку как можно дальше, я сумел прикоснуться к нему. С огромным усилием я перегнулся еще сильнее. Пальцы сжали костыль. Но когда я хотел подтащить его в мою сторону, он выскользнул у меня из пальцев и упал на пол. Я попытался поднять его, но мне мешала высокая спинка сиденья. С острым чувством отчаяния и разочарования я опустился обратно на сиденье.

Тяжело дыша после предпринятых усилий, я собирался с силами для новой попытки. Возле меня лежала бутылка виски. Я поднес её к губам и сделал большой глоток. Каким-то чудом я не проглотил напиток сразу. Меня поразил странный вкус виски. Я попробовал еще немножко. Остаток выплюнул в окно. Виски было странно густым и горьким. Оно явно было отравлено.

Я все понял. До отъезда из дома Марни взяла по пути стоящую на столике в салоне бутылку виски. Её поставила там Селена. Следовательно, мое «самоубийство» должно было произойти в салоне. Если бы сцена в спальне развивалась по плану, то Селена под каким-нибудь предлогом предложила бы перейти в салон. Там она налила бы мне стаканчик виски. После моей смерти вытащила бы из-за фотографии мистера Френда письмо, вложила мне в левую руку пистолет Горди, приставила бы его к виску и — выстрелила. Когда шум выстрела поднял бы на ноги весь дом, она первая оказалась бы среди встревоженных домочадцев, спешащих в салон.

Вот, значит, как это должно было произойти… Я сильно нервничал, так как то, что происходило сейчас, вовсе не казалось мне лучше. Марни глотнула виски из отравленной бутылки. В спешке она не обратила внимания на странный вкус.

Марни не возвращается, потому что находится под действием наркотика. Наверняка сейчас она лежит без сознания где-то в темноте между автомобилем и домом, в котором покоится труп Горди в своей мрачной могиле под полом.

Ужасное беспокойство и предчувствие опасности каким-то удивительным образом обострили мой ум. Когда я вторично безуспешно протянул руку к костылю, я внезапно вспомнил кое-что. Это были слова миссис Френд, сказанные ею накануне… Какое счастье, что у меня правая рука в гипсе и что я могу на законных основаниях подписать обязательство абстиненции левой рукой. Счастье! Потому что если бы не это счастье, весь сложный план просто провалился бы. Сравнение моей обычной подписи с подписью Горди сразу разоблачило бы все коварства.

Нужно признать, что обнаружение меня Нэйтом было исключительным везением для семьи Френдов. Однако не является ли чрезмерным везением то обстоятельство, что моя рука заключена в гипс и я не в состоянии ею двигать? И потом… Нэйт Крофт с побледневшим лицом и отчаянием в глазах в тот день, когда он неожиданно вошел в салон и застал Селену в моих объятиях… Он тогда сказал… Что же он сказал? «Неужели ты не пропускаешь ни одного мужчины? Я предполагал, что на этот раз все будет спокойно. Ведь я наложил ему гипс».

«Я наложил ему гипс…»

Нэйт с самого начала предупредил меня, что я не буду чувствовать никакой боли ни в руке, ни в ноге. Я воспринял эти слова как диагноз врача. Однако разве не может быть так, что гипс, так же как и все остальное, связанное с семейством Френдов, был обманом? И что Нэйт только сделал вид, будто установил у меня перелом правой руки — исключительно для того, чтобы я подписал документ левой рукой? А гипс на ноге… «Я предполагал, что на этот раз все будет спокойно… «Я наложил гипс…» Я вспомнил его страстную и нелегкую любовь к Селене, осознание им её развратности и горячее желание гарантировать себе её верность. А если он наложил мне гипс без необходимости, чтобы таким способом обезвредить меня и не дать мне возможности сблизиться с Селеной? Что-то вроде пояса верности?

Не успев даже додумать эту мысль до конца, я вытащил из кармана нож для разрезания бумаги, высоко подвернул штанину брюк и принялся разрезать гипс. По мере того как я это делал, я все сильнее отдавал себе отчет, чему подвергнусь, если мои подозрения окажутся несправедливыми. Но мне это было совершенно безразлично. Желание добраться до Марни заслоняло все остальное.

Освобождение ноги от гипса продолжалось недолго. Однако времени заняться рукой у меня не было. В эту минуту мне хватало двух ног и одной руки.

Я вылез из автомобиля и всем весом оперся на левую ногу. Она затекла и была слабой, но не болела. Сделал несколько шагов в направлении дома. При ходьбе меня пошатывало, но главным было то, что я шел. Мое возбуждение и тревога все больше возрастали. Мне удалось как-то справиться с Френдами, но я позволил Нэйту, ревнивому любовнику, сделать из меня дурака. Приди мне в голову эта мысль раньше, сегодня я уже был бы далеко от опасного дома моих врагов.

Однако пока что тревога за Марни была сильнее всего. Я поднял с земли нож и сунул его в карман. С некоторыми усилиями, медленно, я выбрался из кустов и направился к дорожке, ведущей к дому.

В бледном лунном свете я отчетливо видел другой автомобиль, припаркованный у самой входной двери старого дома. Судя по угловатым, довольно резким контурам, это, вероятно, был фургон. Я осторожно продвигался вперед. Мой взгляд, уже привыкший к темноте, различил человеческую фигуру, выходящую из парадной двери. Деталей я не видел, но когда эта таинственная фигура подошла к автомобилю, я убедился в том, что был прав. По росту и широким плечам я узнал Йена; он приблизился к багажнику, наклонился и что-то искал там. Когда он выпрямился, я увидел, что в обеих руках он держит какие-то угловатые темные предметы. Йен направился обратно в дом.

Я быстро и бесшумно, насколько это позволяла моя непослушная нога, последовал за ним. Марни наверняка шла тем же самым путем. Я внимательно оглядывался вокруг, но нигде не видел её лежащего тела. Так я добрался до живой изгороди и начал на цыпочках красться по газону вдоль дорожки, ведущей к гаражу. Но ведь Марни не собиралась идти в гараж. Она должна была только найти ключи, потерянные в комнате. Весь в холодном поту, я далеко обогнул гараж и приблизился к дому сзади.

Во дворе не было ни деревьев, ни кустов. Пугающе яркий, резкий лунный свет заливал все вокруг. Нигде никаких следов Марни. Я бегом, как можно быстрее, пересек освещенную дорожку, чтобы попасть в тень дома. Ведя одной рукой по стене, я добрался до окна гостиной. Осторожно встал на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь.

Лунные лучи освещали комнату. Невольно мой взгляд устремился в тот угол, где мы обнаружили труп Горди и где Марни сняла несколько половиц и уложила их одна на другую. К моему огромному удивлению, половицы были уложены на место. И никаких следов трупа Горди. Переведя взгляд в другой угол комнаты, я увидел огромную фигуру Йена. Он стоял у двери, ведущей в кухню. Наклонился и положил на пол два угловатых предмета. Три или четыре таких же предмета уже лежали там.

С первого взгляда я не смог определить, что это такое. Но уже через минуту понял, что это канистры с бензином. За спиной Йена виднелась какая-то женская фигура. Её белая рука легла на плечо голландца. Он обернулся и полностью закрыл её от меня. По тому, как он наклонился, я сделал вывод, что он целует её. Они довольно долго стояли, замерев в страстном объятии. Я видел, как две белые руки нежно передвигаются по широкой спине Йена. Я подумал — с ненавистью, которая на мгновение заслонила даже беспокойство о Марни: значит, Селена приехала вместе с ним. Он разбудил её, и они приехали вместе. Глядя на них, я думал, что то же самое должен был чувствовать в свое время Нэйт. Бедный Нэйт…

Внезапно они исчезли. Я услышал звук открываемой входной двери. Потом короткая пауза и шум удаляющегося автомобиля.

Все произошло так быстро, что я не успел ничего сообразить. Зачем они привезли сюда бензин и сразу после этого уехали? Связано ли это каким-то образом с Марни?