По лезвию ножа, или В погоне за истиной. Книга 2 - Максим Окулов

Незнакомец появился в доме Глафиры Степановны неожиданно. Как-то под утро раздался стук в дверь.

— Глаша, Глаша, открой, это Степан! — лесник был очень взволнован.

— Что случилось, Степа?!

— Впусти в дом!

— Ну, говори, — Глаша включила электрический самовар и нарезала толстыми ломтями хлеб и колбасу.

— Тут такое дело… На моих гостей напали. Они там, на воде, остановились. Это друг мой, понимаешь, большой человек из Москвы. Неприятности у него были. Серьезные неприятности. Ну вот… Пришли, стало быть, по его душу. Жену убили, а сам он еле выжил, но пока без сознания. Ты бы приютила его?

— Так его к врачу надо!

— Не надо, Глаша, не надо. Там, похоже, дела серьезные. Нельзя ни в больницу, ни в милицию. Пусть у тебя лежит, в себя приходит, а как на ноги встанет, сам решит, что делать. Я бы и сам его выходил, да у меня в первую очередь искать будут. Ну как, поможешь?

— Какой разговор, Степа, конечно помогу! Я же по образованию медсестра: помыть, переодеть, от пролежней избавить — дело привычное. Где он у тебя?

— Сейчас принесу…

Степану не спалось в ту ночь. Промаявшись до полуночи, он вышел покурить. Вдруг в отдалении раздался странный звук, как будто громко сломалась ветка. Это на самом деле выстрел — или показалось? Лесник прислушался. Следом раздалась автоматная очередь. Сомнений уже быть не могло! Это там, на реке! Саша попал в беду. Степан побежал к реке, где у причала стояла старенькая моторка. Верный друг «Казанка-5» с «Вихрем» в 30 лошадиных сил мерно покачивалась на воде. Лесник отомкнул замок и запрыгнул в лодку, отталкивая ее от берега. Громко взвыл в ночи заведенный «Вихрь» и лодка рванула с места. Степан не успел… Добравшись до своего жилища, он застал догорающий дом и обломки деревянной лодки, плавающие на поверхности. Рядом в воде мерно покачивался человек. Степан аккуратно подплыл вплотную и перевернул тело.

— Вика! Господи! — он сразу понял, что супруга Соколова мертва. Установив на лодку дюралевые весла, Степан начал методично кругами исследовать место происшествия. Соколова он заметил лежащим на берегу. Тот был без сознания, но главное — живой. Степан втащил его в лодку и поплыл обратно к дому.

Лесник с трудом втащил тело Соколова в избушку. Из раны на голове Александра Ивановича обильно сочилась кровь.

— У него голова разбита, — озабоченно сказала Глаша.

— Ерунда, кости целые. Давай, давай, помоги!

Они уложили Соколова на кровать в спальне, и Глаша захлопотала вокруг незваного гостя.

Так и остался Александр Иванович в незнакомом доме.

Степан сделал все, как просил Соколов. С большим волнением следил он за развитием скандала вокруг Ген. Прокурора России в прессе. Но потом понял, что все пошло коту под хвост. Наказали пешек, а преступник остался на свободе. Лесник понял, что справедливость сможет восторжествовать, только если Соколов придет в себя. По прошествии месяца, как улеглись страсти, Степан тайком привез в лесную избушку невропатолога. Тот осмотрел Александра Ивановича, выписал уколы и сказал, что больной в принципе должен поправиться, но гарантий никаких. Минуло уже три месяца с той роковой ночи, а друг не подавал никаких признаков возвращения сознания.

Глаша пообедала, убрала капельницу и присела рядом с Соколовым.

— Сашенька, Сашенька, в какие же дела ты влез в этой Москве? Молодой, красивый. Ох, Господи! — женщина тихонько гладила гостя по руке.

— Всю жизнь! — Соколов сказал это совершенно серьезно, девушка опять смутилась, развернулась и медленно пошла по бульвару. Александр Иванович в один миг догнал Вику и взял ее за руку. Маленькая прохладная ладошка утонула в его руке. Так и шли они молча от Страстного бульвара до самой Сретенки.

Соколов с Вероникой выныривают из воды, а катер уже несется на них. Ощущая полную обреченность, Александр Иванович поддерживает жену на плаву, глядя на вновь надвигающуюся смерть.

В последний момент он отталкивает Вику в сторону, но Джокер, покачнувшись совсем чуть-чуть повернул руль влево…

Железный борт ударил Соколова по голове, перед глазами поплыли разноцветные круги…

— Ты правда уходишь? Так рано? — Александр Иванович и Вика стоят у подъезда. — Может посидим еще хоть полчасика?

— Сашенька, мне правда пора. Завтра трудный экзамен. Завтра! Завтра я твоя до позднего вечера!

— Так долго… Так долго жить без тебя, милая! — Соколов взял руку Вероники, словно согревая ее между своими ладонями. Она положила вторую ладошку сверху…

Вдруг Глаша почувствовала, как кисть вздрогнула. Или показалось? Нет! Так и есть! Веки слегка подрагивают, чего раньше не было. — Саша, Сашенька, очнись! — Глаша схватила стакан и, набрав воды в рот, брызнула мужчине на лицо. Тот инстинктивно дернулся и приоткрыл глаза.

— Ника, Никуся, где ты? — сказал он еле слышным шепотом.

— Сашенька, все в порядке, не волнуйся.

— Ника, где моя… — Соколов опять впал в забытье. Глафира заботливо укрыла его одеялом и так и осталась сидеть рядом с кроватью.

Соколов окончательно пришел в себя через неделю. Он стойко пережил известие о том, что любимая жена погибла и похоронена в Москве.

— Мне надо встать на ноги! — сказал он решительно. — И чем скорее, тем лучше!

Александр Иванович жил мыслями о мести. Когда он закрывал глаза, то перед мысленным взором возникал либо образ погибшей супруги, либо перекошенное лицо Джокера, направившего катер на двух беззащитных людей. Иногда всплывал образ Генерального прокурора. У Соколова не было сомнений в том, что произошедшее на реке было ни чем иным, как заказным убийством, организованным его непосредственным начальником — господином Хайкиным. Иногда Александру Ивановичу на глаза наворачивались слезы, но он старался тут же взять себя в руки. Нельзя раскисать, нельзя расслабляться, эта мразь не должна ходить по земле! Где-то на границах сознания иногда возникала мысль, что месть — это не христианское чувство, Христос заповедал любить своих врагов, а воздаяние оставить Богу, но поступить так сейчас было выше сил Александра Ивановича. Он пытался молиться, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя, но практически ничего не менялось, закрыв глаза, он видел улыбающуюся жирную физиономию Хайкина…

Через пару недель Соколов смог передвигаться без посторонней помощи, лишь опираясь на искусно сделанную Степаном палку. Вид Александра Ивановича сильно изменился. Он не просто поседел, но и постарел лет на десять. Однако для Глафиры Степановны он был самым красивым и желанным мужчиной на свете. Она долго откладывала этот разговор, но в конце концов решилась.

— Сашенька? — позвала она гостя, заканчивавшего завтракать.

— Да Глаша.

— Сашенька, я давно хотела тебе сказать… ну… Предложить. Может, ну ее — эту Москву, эти проблемы? Ведь убьют опять, не дай Бог! А ты оставайся у меня. Я хозяйка справная, да и дом у меня вполне… Глянулся ты мне, Сашенька… — Глаша невольно покраснела и опустила глаза в пол.

— Глашенька, — ответил Соколов после длинной паузы, — спасибо тебе за все. Ты даже не представляешь, как я тебе благодарен. Тебе и Степану за то, что не бросили, за то, что выходили. Я тебя никогда не забуду. Вы теперь самые близкие люди у меня — ты и Степан. Но, Глаша… как можно разделить сердце пополам? Оно — сердце мое — с Вероникой, понимаешь? А жить «просто так» я не могу. Не могу и все!

Из глаз женщины катились слезы. Она молча кивнула и, накинув ватник, выбежала из дома. Соколов тяжело вздохнул и пошел собираться. Сегодня он решил приступить к активным действиям.

После обеда приехал Степан и привез все, что просил Соколов: одежду, наличные деньги, мобильный телефон и несколько SIM-карт, купленных анонимно. Леснику пришлось опустошить свой неприкосновенный финансовый запас. Александр Иванович обещал в самое ближайшее время вернуть все деньги, но Степан только отмахивался.

— Ты, Иваныч, лучше бросай все это, да живи нормально. Вон Глафира с тебя глаз не сводит. Чем не жена?

— Не могу я, Степа, жить пока эта сволочь на свободе! Пойми меня, не могу!

— Так, Иваныч, нас еще в школе учили: чувство мести — плохой союзник.

— Ты прав, Степа, прав. Только я спокоен, поверь! Я сейчас действую более как профессионал, который по роду службы обязан очищать землю от такой вот мрази! — Соколов лукавил. Он прекрасно понимал, что именно так и должно быть, но на самом деле все было иначе. Внутри него горел огонь мести, и это пламя жгло изнутри, выжигая душу…

— Ну смотри, Саша, смотри. Оно верно, я на твоем месте сделал бы, наверное, точно так же. Ну, с Богом! — лесник передал Соколову ключи от своего мотоцикла, друзья попрощались, и бывший заместитель Генерального прокурора России, неловко взгромоздившись на старенький «Иж-Юпитер» с коляской, поехал в сторону трассы.