Двадцатое июля - Станислав Рем

— Вы видели Фромма?

— Никак нет.

— В таком случае его уже скорее всего нет в живых. Фромм не тот человек, который способен на измену. Готовьте людей к бою. И разверните стволы не в нашу сторону, а в сторону истинного врага.

Ольбрехт в сопровождении Штауффенберга вошел в кабинет, где под охраной находился Фромм. Отпустив младших офицеров, генерал сел напротив командующего. Штауффенберг остался стоять.

— Господин генерал, мне неприятно, что так случилось. Но вы должны понять нас. Фюрер мертв и…

— Фюрер жив, — перебил Ольбрехта Фромм. — Я слышал выступление Геббельса.

— Наш министр пропаганды, как всегда, лжет. В последнее время ложь стала для него нормальным состоянием. Фюрер мертв. Вот свидетель его смерти, — Ольбрехт кивнул на полковника. — Он лично видел, как Гитлера выносили из бункера мертвым. В связи с этим мы дали командующим корпусов тыла сигнал «внутренние беспорядки».

— Как вы посмели это сделать? — Фромм вскочил и ударил кулаком по столу. — И кто такие «мы»?

— Я. — Ольбрехт пытался говорить спокойно, однако голос то и дело срывался. — А также начальник моего штаба полковник Мерц и генерал Бек.

— Как вы посмели пойти на это? — Фромм не находил себе места.

— Успокойтесь, — решил вставить слово и Штауффенберг. — Во-первых, фюрер действительно мертв. Я самолично вставил взрыватель в бомбу перед совещанием. Взрыв был такой силы, будто разорвался 150-миллиметровый снаряд. Никто в том помещении выжить не мог. Во-вторых, приказ отдавался, когда вы были уже арестованы. Теперь вопрос к вам: кем вы хотите остаться в истории? Гитлеровским прихлебателем или борцом за свободу Германии?

— Господин генерал, — постарался смягчить слова Штауффенберга Ольбрехт, — настало время действовать. Если мы не ударим сейчас и если вы не поддержите нас своими словом и авторитетом, отечество может погибнуть навсегда. Германия уже не в состоянии вести войну на два фронта. Вы это прекрасно знаете. А Гитлер давно уже не тот лидер, за которым могла бы следовать нация. Именно поэтому мы и выступили против него. И нам нужны вы. В первую очередь ваше слово. Внизу стоит батальон Ремера, и среди солдат есть сомневающиеся. Вы можете спасти сотни жизней.

Фромм медленно расстегнул верхнюю пуговицу мундира, глубоко вдохнул и, закрыв глаза, произнес:

— Единственное, господа, что я вам могу посоветовать, — немедленно застрелиться. Других слов вы от меня не дождетесь.

— Что ж, воля ваша. — Ольбрехт кивнул Штауффенбергу на дверь: — Зовите охрану. Жаль. Очень жаль, господин генерал. Но вы сами решили свою судьбу.

Курков подтянул ремень автомата так, чтобы было удобно стрелять «от живота», два рожка с патронами положил в брезентовый подсумок, еще один сунул за Голенище короткого немецкого сапога.

— Ремер, — раздался за спиной зычный голос Скорцени, — изолируйте помещение по внешнему периметру. А я и мои люди будем работать внутри.

Курков вслед за всеми устремился в здание.

В коридоре первого этажа толпились офицеры, вооруженные пистолетами. Как только двери распахнулись и они увидели людей в форме СС, началась стрельба.

Курков наугад послал перед собой короткую очередь, проскочил несколько метров и быстро спрятался за каменной колонной. Пули, посланные в него в ответ, рикошетом отскочили от камня.

«Похоже, влип», — подумал Сергей и огляделся. Двое из роты Скорцени лежали в луже крови на мраморном полу. Судя по всему, убиты. Курков чуть высунулся из убежища: на лестнице лежали тела четырех офицеров. «Неплохой расклад, — мелькнула мысль, — два к одному».

В это время Скорцени подал условный знак Фолькерсаму. Тот выхватил из-за пояса ручную гранату, сорвал кольцо и кинул ее в скопление офицеров на лестничном пролете.

Курков бросился на пол. Взрыв оглушил. Ударной волной тело отбросило и ударило об пол.

— Встать! Вперед!

Почему рядом оказался Шталь, Курков сразу и не сообразил. Но приказ подействовал незамедлительно. Автомат выплеснул очередную порцию свинцового дождя.

Скорцени вместе с Фолькерсамом и Остафелем первыми прорвали сопротивление тыловиков и ворвались на второй этаж.

Там творилась паника. Офицеры, отстреливаясь, закрывались в своих кабинетах. Некоторые из них выпрыгивали из окон на улицу, ломая ноги и руки и попадая прямиком к людям Ремера.

Скорцени не жалел никого: стрелял в каждого, кого замечал с оружием. Этим он вызвал негодование Остафеля:

— Отто, дьявол тебя возьми, оставь для трибунала хоть кого-нибудь!

Скорцени молча кивнул и принялся выбивать ногой дверь одного из кабинетов. Едва она подалась, как из-за нее послышался пистолетный выстрел. Скорцени пригнулся и ударил сильнее. Дверь распахнулась. Эсесовцы ворвались в помещение.

В центре кабинета стоял большой массивный стол, перед которым в кресле сидел мужчина в генеральской форме вермахта. Широко открытые глаза безжизненно смотрели в потолок. По виску текла кровь.

— Последний поступок генерала фон Бека. — Скорцени сплюнул. — Не успели. Фолькерсам, Шталь, осмотреть помещение. Ольбрехта ко мне. Штауффенберга во внутренний двор и расстрелять. И найдите Фромма. Если он тоже еще не застрелился.

Курков заглянул в один кабинет — трупы. Во втором было то же самое. Выглянул в окно. Несколько офицеров из их роты вывели во двор трех резервистов и расстреляли их. Один из приговоренных выделялся высоким ростом и завидной выправкой. То был полковник Штауффенберг. Когда щелкнули затворы автоматов, он обернулся и выкрикнул: «Я люблю тебя, Германия!». Пули вспороли мундир офицера и отбросили безжизненное тело к стене. Курков прошел дальше по коридору и неожиданно увидел дверь, закрытую на ключ снаружи. Замок щелкнул, дверь открылась. Курков, присев, с силой толкнул дверное полотно и кувырком влетел в кабинет, ожидая выстрела. Однако вместо сопротивления он встретил радость со стороны трех яиц, прятавшихся за письменным столом.

— Господин солдат, вас нам сам Бог послал! — Один из них, прихрамывая, приблизился к Куркову. — Разрешите представиться: Мейзенгер, следователь гестапо. Нас, то есть меня и двух моих помощников, заговорщики схватили и держали под стражей. Где-то в здании находится также штандартенфюрер Пифрадер, его прислал группенфюрер Мюллер для ареста полковника Штауффенберга. Вы не видели его? — Курков отрицательно мотнул головой. — Мне нужно срочно связаться с группенфюрером Мюллером.

Мейзингер подковылял к телефону, но Сергей остановил его:

— Ничего не трогать! Руки за спину. На выход. — И стволом автомата указал им, куда следовать.